Книга о русском еврействе. От 1860-х годов до революции 1917 г. - Сборник Статей

Ноте-Гирш Финкель показал, как можно руководить ешиботом, не занимая официального поста рош-иешивы. С течением времени примеру «Кнессет-Исроэль» после­довали другие большие ешиботы. Они включали мусар в свою программу, и преподаватели мусара приобрели большое влия­ние в мире ешиботов.

В Слободке мусару посвящалось ежедневно полчаса перед маарив (вечерней молитвой). Здесь подводился как бы итог це­лого дня. Каждый ученик сам выбирал текст и подводил для се­бя итог. В субботние сумерки учились с особенной серьезнос­тью, подводя итоги за целую неделю труда. Грусть субботних ве­черов, сумеречное настроение, обычно овладевающее душой ев­рея, когда уходит святость субботы и вместе с нею праздничная благодать — все это чрезвычайно усиливается в момент подведе­ния итогов:

«Каждый день между Минхо и Маарив, а особенно в суббот­ние сумерки ешибот выглядит, как корабль перед крушением. Уходит святость субботы, и каждому хочется хоть немного про­длить состояние покоя. Но мрак надвигается с каждой минутой, тени становятся длиннее и гуще. Наступают будни. Еще нельзя зажечь свет, еще нельзя раскрыть книгу, и все окружающие по­гружаются в мусар-размышления. Кто кается громким голосом в своих грехах, другие хлопают ладонями по амвону, чтобы ото­гнать дурные мысли, а есть и такие, которые уносятся мыслями вдаль, словно на крыльях... А после вечерней молитвы все чита­ют со слезами и всхлипываниями главу из Псалмов «Маскил Ле-Довид». Один произносит слова таким раздирающим душу напевом, что кажется — камни сдвинулись бы с места. Все сооб­ща вторят с болью, с плачем. Все жалуются на судьбу... И вдруг вырастает фигура «старика». Он совершает Гавдолу с необычай­ной мягкостью — и становится как-то спокойнее, легче. Он то­ропливо переходит от скамьи к скамье и каждому говорит: «До­брой недели!» (И. Герц, «Мусарники»).

В системе мусара большую роль играл учитель. Собеседова­ния, посвященные мусару, занимали особое место в обиходе ешиботов. Целью этих собеседований было научить юношей уг­лубляться в проблемы, которые на первый взгляд могли казать­ся несложными. Поэтому машгиах неоднократно возвращался к избранной теме, чтобы сделать более ясными различные аспек­ты проблемы мусара и доказать, что стоит над ней потрудиться. Во время бесед руководитель также имел возможность выяс­нить свой собственный подход к «мусару».

Главное место в учении «старика из Слободки» занимает идея о величии человека. Человек — это не только одна книга — твердил «старик из Слободки», в нем заключена вся Тора. В этом смысл талмудического изречения, гласящего, что уважение к человеку и человечность стоят выше изучения Торы. «Вся То­ра заключается в совершенстве человека, которое выше Торы. Она нам дана не в заветах и законах, она лежит в основе самого существа человека. И если мы научимся понимать человека, мы лучше поймем Тору, которая нам дана была на горе Синая. По­этому прежде всего мы должны достичь высоты, чтобы стать до­стойными носить имя человека. Тогда мы станем достойны изу­чать Тору».

Человек — венец мироздания. Поэтому так важно охранять честь и достоинство человека. Мы должны строго следить за со­бой, чтобы наши дела не бросали тени на звание человека. Само­уважение и сознание величайшей ответственности за каждый шаг — особенно существенный пункт в Мусаре, проповедуемом в Слободке.

Предписания Торы — утверждал «старик» — должны служить охране человеческого достоинства. Ошибочно считать, что благословения, которые мы произносим, пользуясь благами жизни, являются обязательной данью Творцу, — как бы платой за испытанное человеком удовольствие. Настоящий смысл этих благословений иной: эти молитвы дарованы Богом чело­веку, чтобы он понял и осознал красу и великолепие Божьего мира.

Так уже водится в мире, что людей волнует только новое. Стоит человеку привыкнуть к какой-нибудь вещи, как пропада­ет ощущение радости и удовольствия при пользовании ею. А по-настоящему человек должен каждый день воспринимать мир так, как если бы он был сегодня создан. Каждый день должен он восхищаться величием и красотой Божьего создания. Этой цели служат благословения: человек должен ежедневно приближать­ся к миру, как новорожденный, словно впервые ощущая радость от соприкосновения с тем, что создал Бог — да будет благосло­венно имя Его!

Характерно для духа, царившего в Слободке, поучение «старика» о страхе Божьем и о радости. Принято думать, — как-то заметил он в беседе с учениками, — что страх перед Богом и радость — это понятия друг друга исключающие. Люди счита­ют, что живущий в страхе Божьем неспособен радоваться, а тот, кто тешится жизнью, не знает чувства страха. Это рассуж­дение ошибочно. Тора учит нас, что страх и радость не проти­востоят друг другу, но наоборот — богобоязненность включает в себя радость принятия Торы и Божьих заветов. Человек, ко­торый не радуется тому, что Бог дал нам Тору, ничего не может достичь в области богобоязненности. Доказательством являет­ся закон о десятине (подать): нашим предкам предписано было приносить десятину в Иерусалим и там употреблять ее в пищу — тогда они станут поистине богобоязненными. Можно было бы подумать, что в Иерусалим евреи приходят озабоченные, удру­ченные, испуганные, ибо они боятся Бога; но там все обстоит иначе. В Священном писании говорится, что люди, прибываю­щие на праздник в Иерусалим, должны веселиться, а о Иеруса­лиме сказано, что он — «радость мира». В Мидраше мы нахо­дим замечание, что в Иерусалиме не полагается печалиться. Для торговых сделок было отведено особое место за пределами города из опасения, что если в Иерусалиме люди будут зани­маться финансовыми операциями, иногда приносящими огор­чение, это будет во вред святому городу, предназначенному быть «радостью мира».

Учение «старика» было далеко от аскетизма. Слободка не от­рекалась от мира. Добродетели даны не для порабощения чело­века, а для его облагорожения и просветления. Для человека был создан мир, человеку дана была Тора. «И если чего-нибудь недостает в человеке, то недостает и в Торе».

Иной характер носил мусар в ешиботе в Новогрудске. Реб Иосиф-Юзл Гурвич, основатель этого ешибота, был одним из первых учеников «Колол-га-Прушим» в Ковне. В то время, как он занимался там изучением Торы, умерла его жена, и реб Ио­сиф-Юзл стал отшельником. Два года прожил он в уединении, не выходя из своего изолированного жилья, и никого к себе не впускал. Но он был мусарником. и понимал, что оторванность от мира должна быть ничем иным, как подготовкой к переходу на высшую ступень: на этой ступени человек берет на себя задачу завоевать мир.

Иосиф-Юзл принадлежал к пионерам крайнего аскетичес­кого течения в среде мусарников. Он считал, что первой и глав­ной задачей этого движения является распространение учения Торы и основание ешиботов, воспитывающих поколение учени­ков, у которых хватит сил и мужества на то, чтобы презреть мир и противостать Гаскале. После ряда попыток в разных