Книга о русском еврействе. От 1860-х годов до революции 1917 г. - Сборник Статей

свой лад охранять авторитет Торы и достоинство учащихся. Традиция виленского Гаона и его последователей сказывалась здесь не менее, чем в Воложине: в Эйшишках молодые ревнители, Торы не ходили подкармли­ваться в чужие дома, местные жители сами приносили еду в ешибот. Они заботились и о других нуждах ешибота — об отоп­лении, освещении, снабжении книгами. Этим занимались осо­бые общества, которым удавалось создавать значительные сред­ства. Заботы о содержании Рош-иешивы тоже несла местная об­щина. Неудивительно, что бедное литовское местечко стало символом ревности к Торе.

СРЕДНИЕ И МАЛЫЕ ЕШИБОТЫ

Количество учащихся, имевших возможность поступать в крупные ешиботы, было сравнительно невелико. Большинство ешиботников обучалось в небольших и средних ешиботах; эти ешиботы пользовались скромной известностью, но они без вся­кого сомнения сыграли не меньшую роль в деле распростране­ния изучения Торы в странах Восточной Европы, чем крупные ешиботы.

Ешиботы средние и малые не рассылали по свету послан­цев для сбора денег; им приходилось поэтому добывать необ­ходимые средства на местах для поддержки очагов Торы. По­этому здесь оказалось невозможным отойти от старой систе­мы «эсн тэг».

В небольших ешиботах обучались преимущественно дети местных жителей и в отдельных случаях более зажиточные родители платили за нравоучение своих детей. В ешиботах средних было много иногородних учеников; здесь бедность больше бросалась в глаза. Менделе Мой-хер-Сфорим дает нам в своих мемуарах («Шлойме реб Хаиме») следующее описа­ние ешибота в Слуцке, где он учился к концу сороковых годов прошлого века:

«Среди литовских городов, которые Всевышний награ­дил ешиботом, имеется городок С-к. Единственное, что от­личает этот городок от других и что создало ему славу — это ешибот, который приобрел известность далеко за его преде­лами. Местные профессора — люди простые, бедные мела­меды, хоть и носят они титул «рош-иешива»; студенты — мо­лодые люди, не имеющие ни гроша за душой, большей час­тью приходят сюда пешком и почти налегке, с мешком, хра­нящим две старые залатанные рубахи и пару изношенных, штопанных носков. И вот жалкий городок, удрученный соб­ственной бедностью, берет на себя заботу о приезжих, снаб­жая их чем только может. Ради Торы самый большой бедняк готов поделиться с другим последним куском хлеба, если он им располагает».

Небольшие ешиботы существовали в целом ряде городов Литвы, а также в общинах Польши и Украины. Были и ешибо­ты, содержавшиеся за счет синагог, благотворительных обществ и даже частных лиц. В Вильне, например, к концу прошлого ве­ка в синагоге мясников находился ешибот, в котором обучалось до 80 человек. Другая школа того же типа нашла себе приют в синагоге шапочников в Минске. Вот как описывается этот еши­бот в мемуарах Израиль-Исера Кацовича:

«Наш ешибот основан и содержится шапочниками, т. е. бед­ными людьми. Рош-иешива имеет мануфактурную лавку. Дело ведет его жена. Он проводит в лавке только несколько часов, по­свящая все свое время либо изучению Торы, либо занятиям с другими. Всю неделю он посвящает занятиям с ешиботниками, а по субботам он преподает Тору шапочникам». («60 лет жизни», стр. 83 — 84).

В МОЛИТВЕННЫХ ДОМАХ

По всей вероятности, большинство юношей в странах Вос­точной Европы принадлежало к типу так называемых «клойзников», т. е. занимавшихся изучением Торы в помещении синаго­ги. Вся система занятий построена была на принципе самостоя­тельного изучения. Даже большие ешиботы не могли бы спра­виться с расходами, если бы там не применялся метод самостоя­тельной работы учащихся. Поэтому там учащиеся не делились на группы сообразно возрасту и уровню знаний. Все учащиеся слушали одни и те же лекции, все проходили одни и те же гла­вы, хотя им предоставлялась свобода выбирать для изучения любую главу, и каждый стремился добиться, по мере своих сил, наилучших результатов. Поэтому даже такой крупный ешибот, как воложинский, довольствовался только двумя руководителя­ми (рош-иешива и его заместитель).

Обыкновенно юноши начинали учиться «для себя» уже с тринадцати или четырнадцати лет; дети состоятельных родите­лей нередко имели меламедов и после. Отличавшиеся исключи­тельными способностями мальчики из бедных семейств начина­ли самостоятельно заниматься еще до бар-мицва, так как роди­тели не в состоянии были платить за обучение.

Если юноше не удавалось поступить в ешибот, он занимался в синагоге родного или соседнего городка, где имелось достаточ­ное количество книг для учебы, и где он имел бы возможность обсуждать тексты со своими сверстниками или учеными прихо­жанами. Известный ученый и писатель Шимон Бернфельд рас­сказывает о своем отце следующее:

«Первым учителем моего отца был его дед со стороны мате­ри, реб Цви-Гирш. Потом с ним стал заниматься меламед, обу­чавший его, пока ему не исполнилось одиннадцать лет. С тех пор он занимался самостоятельно в синагоге своего родного городка».

Обычай самостоятельного изучения Торы передавался из по­коления в поколение. Люди такого формата, как Израиль Баал-Шем-Тов, виленский Гаон и Соломон Маймон фактически ни­когда не обучались в ешиботах. Они начали изучать Тору «для себя» еще с ранней юности. Это было, по всей вероятности, ре­зультатом системы воспитания, приучавшей мальчика к само­стоятельной работе уже в годы отрочества.

Разумеется, система изучения текстов «для себя» таила опас­ность: не каждый тринадцати- или четырнадцатилетний маль­чик способен был ориентироваться собственными силами в Тал­муде. Многим это не удавалось; далеко не каждому самоучке да­но было стать ученым. Но если принять во внимание экономи­ческое положение евреев в Восточной Европе, придется при­знать, что система самостоятельного изучения Торы являлась в обстановке того времени фактически единственно возможным путем.

Обыкновенно юноша старался найти синагогу, где занима­лись другие учащиеся — как его ровесники, так и люди постар­ше. Во многих городах и местечках одна большая синагога или молитвенный дом представляли собой как бы центр изучения Торы. Ученые старшего поколения и «эйдемс оф кест»[56] здесь об­суждали спорные вопросы, а юнцы прислушивались к их речам, и тоже вмешивались в дискуссию, задавая вопросы или выска­зывая собственные соображения. Часто они занимались вдвоем или втроем; это оживляло занятия и давало возможность обме­ниваться мыслями.

Изучением в синагогах и молитвенных домах занимались не только местные уроженцы повсюду, а особенно на Литве; издав­на установился взгляд, что учиться лучше на чужбине. Среди учащихся было не мало женатых людей, так называемых «пору­шим». Вот как описывается жизнь молодых талмудистов в мес­течке Капуля:

«Копыльский клауз был также высшею школою, где местные подростки... сами дополняли свои сведения в Талмуде и раввин­ской письменности... Кроме местных юношей, в копыльском клаузе обучались и иногородние молодые люди: бахурим (холо­стые) и порушим (женатые). Копыльцы дружелюбно принима­ли этих жаждущих знания буршей. При появлении такого бахура в клаузе, обыкновенно с посохом в руке