Алмаз раджи (сборник) - Роберт Стивенсон

Джеральдин с трудом подавил отвращение к этому жалкому человеку, однако продолжал расспросы:

– Но каким образом, сэр, – спросил он, – вам удается продлевать эти сильные ощущения, и нет ли здесь элемента какой-то случайности?

– Я расскажу вам, каким образом избирается жертва для каждого вечера, – ответил мистер Мальтус, – и не только жертва, но и другой член клуба, которому предстоит стать орудием судьбы и верховным жрецом смерти.

– Боже праведный! – воскликнул полковник. – Значит, здесь убивают друг друга?

– Именно таким образом удается избежать в каждом отдельном случае греха самоубийства, – кивнув, проговорил мистер Мальтус.

– Невероятно! – проговорил полковник, – Выходит, и вы… и я… и даже… даже мой друг Годол… Нас могут выбрать прямо сегодня орудием убийства ближнего и его бессмертной души? Возможно ли это? Неслыханный позор!

Он едва не вскочил от негодования, но поймал пристальный взгляд принца. Флоризель следил за ним из противоположного угла курительной, сурово хмурясь. В то же мгновение Джеральдин опомнился.

– Впрочем, – прибавил он, – все это уже не имеет для меня никакого значения. И если вы утверждаете, что эта игра забавна, я остаюсь в клубе!

Мистер Мальтус явно наслаждался удивлением и ужасом полковника. Он обладал особым тщеславием – тщеславием порока, при котором всякое благородное движение души другого вызывает чувство собственного превосходства; закоснев в разврате, он чувствовал себя недоступным для подобных порывов.

– Теперь, когда ваше изумление остыло, – наконец проговорил он, – вы сможете в полной мере оценить всю прелесть нашего клуба. Здесь сошлись воедино азарт карточной игры, рулетки, дуэли и гладиаторских боев Древнего Рима. Язычники хорошо знали свое дело, я искренне восхищаюсь их изобретательностью, но только христиане могли достичь совершенства в этом отношении. Вы скоро поймете, что любому человеку, вкусившему этой забавы, покажутся пресными все другие ощущения. Игра, которая здесь ведется, проста. Обычная колода карт… Впрочем, вы сами скоро все увидите. Помогите мне подняться, сэр, и позвольте опереться на вашу руку! Я, к сожалению, парализован…

В самом деле, едва Мальтус пустился в подробные пояснения, двери курительной распахнулись, и члены клуба повалили в соседнюю комнату. Она была почти таких же размеров, как и первая, но иначе меблирована. Посередине стоял длинный стол под зеленым сукном, за которым сидел президент и тщательно тасовал колоду карт. Даже опираясь на палку и на руку полковника, мистер Мальтус передвигался с таким трудом, что добрался до стола, когда все уже расселись, за исключением принца, поджидавшего их. Поэтому им втроем пришлось усесться за дальним концом стола прямо напротив президента.

– В колоде пятьдесят две карты, – шепнул мистер Мальтус. – Следите за тузом пик, это символ смерти, а трефовый туз укажет нам исполнителя воли клуба. Счастливые, счастливые молодые люди, – прибавил он, – у вас отменное зрение, и вы можете следить за игрой. Увы, с такого расстояния мне ни за что не отличить двойки от туза. – Сокрушенно качая головой, он нацепил на нос еще одну пару очков. – Буду, по крайней мере, следить за выражением лиц, – пояснил он.

Полковник торопливо изложил принцу все, что узнал от почетного члена, упомянув и о страшной участи, которая могла постигнуть их уже сегодня. Флоризель внезапно почувствовал, что обливается холодным потом, сердце его замерло, а в горле пересохло. Он с изумлением огляделся.

– Один смелый шаг, – шепнул полковник, – и мы вырвемся отсюда!

Это замечание привело принца в чувство.

– Прекратите панику, – отрезал он. – Какова бы ни была ставка, джентльмен обязан играть!

Члены клуба выглядели сосредоточенными и внимательными, все они были бледны, но не до такой степени, как мистер Мальтус. Глаза его широко раскрылись под очками, голова непроизвольно тряслась, а руки беспрестанно взлетали к лицу, словно пытаясь перехватить готовый вырваться из уст крик. По всему было видно, что почетный член дорого платил за свое членство в клубе.

– Внимание, господа, – провозгласил президент.

И он принялся сдавать карты в противоположном обычному направлении – не слева направо, а справа налево, всякий раз останавливаясь и ожидая, когда каждый участник откроет выпавшую карту. Почти все медлили, а у некоторых руки дрожали так, что пальцы не могли удержать плотный и скользкий бумажный прямоугольник. Когда дошел черед до принца, то он испытал жестокое волнение, в котором, будучи от природы игроком, вдруг обнаружил немалое удовольствие. Флоризелю досталась девятка треф, Джеральдину – тройка пик, а мистеру Мальтусу – дама червей, при виде которой он шумно перевел дух.

Но молодой человек, угощавший их пирожными несколько часов назад, сразу же после мистера Мальтуса открыл трефового туза. Он оцепенел от ужаса, не выпуская карту из рук, – ведь он пришел сюда вовсе не для того, чтобы убивать, а для того, чтобы стать жертвой. Принцу стало до того его жаль, что он почти забыл об угрозе, которая по-прежнему висела над ним и его другом.

Президент продолжал сдачу, но карта смерти все не появлялась. Игроки не шевелились, слышалось только их прерывистое дыхание. Принцу на этот раз достались черви, Джеральдину – бубны, а когда мистер Мальтус открыл свою карту, из его груди вырвался не то сдавленный крик, не то блеяние. Он рывком вскочил с места и тут же снова сел, словно у него никогда и не было паралича. Почетный член слишком часто посмеивался над своей трусостью – и ему выпал пиковый туз.

Все разом заговорили. Игроки один за другим стали подниматься из-за стола и возвращаться в курительную. Президент вскинул освободившиеся руки и зевнул с видом человека, завершившего дневные труды. Только мистер Мальтус продолжал сидеть за столом, уронив голову на руки и не двигаясь, словно уже был убит.

Принц и Джеральдин тотчас покинули клуб. Ясная и холодная ночь мгновенно отрезвила обоих и заставила остро осознать, свидетелями каких ужасов они сегодня стали.

– Увы! – воскликнул принц. – Мы оба связали себя клятвой в этом страшном деле и теперь вынуждены лишь наблюдать эту игру человеческими жизнями, которая, вдобавок, кое-кому приносит доход. О, если бы я мог нарушить свое слово!..

– Для вашего высочества это исключено, – вставил полковник. – Ваша честь – это честь всей Богемии. Зато я без всяких угрызений совести могу позволить себе такую роскошь.

– Джеральдин, – сказал на это принц, – если ваша честь пострадает вследствие похождений, в которые я вовлек вас, я никогда не смогу себе этого простить.

– Слово вашего высочества – для меня закон, – браво ответил полковник. – Давайте же как можно скорее покинем это проклятое место!