Экранные поцелуи - Труди Пактер

Барбра опустила глаза на свой листок, потом выпрямилась, посмотрела в зал.

— Клаудиа Грэхэм, — произнесла она.

Клаудиа едва успела понять, что произошло, как прозвучали следующие слова:

— А теперь я с удовольствием объявляю имя победительницы этого года — Кейт Картер.

Клаудиа услышала свой собственный голос как будто откуда-то издалека:

— Этого не может быть! Это ошибка! Да она же ничтожество!

Боб схватил ее за плечи, притянул к себе.

— Успокойся! — яростно процедил он сквозь зубы. — Ты что, не видишь — все на тебя смотрят.

Клаудиа с трудом сглотнула. Лицо ее горело.

И это после всего! После стольких надежд и молитв, после всех затрат на рекламу премия досталась какому-то ничтожеству, неизвестно откуда появившейся козявке. Кейт Картер снялась всего в двух фильмах, в то время как она, Клаудиа, в двадцати. Как это несправедливо! Клаудиа готова была разрыдаться. Потом вспомнила о своем потрясающем платье. И тело ее все равно стоит того, чтобы его показать. Ладно… Пусть она и не поднимется на сцену для получения «Оскара», но когда она пройдет через фойе к выходу… Еще есть шанс, что ее фотографии появятся на первых страницах газет.

Оставшаяся часть церемонии для нее прошла как в тумане. Без всякого интереса следила она за тем, как Дастину Хофману вручили «Оскара» за лучшую мужскую роль, Джину Хэкмэну — за лучшую мужскую второстепенную роль.

На сцену поднялась Миа Фэрроу для объявления приза за лучшую женскую второстепенную роль. Клаудиа затаила дыхание. На этот раз в списке претенденток значилось пять фамилий. Четыре против одного, что Рэчел проиграет.

Миа Фэрроу откашлялась и ослепительно улыбнулась публике:

— С удовольствием объявляю, что премия за лучшую женскую второстепенную роль в этом году присуждена Рэчел Келлер, новичку на наших экранах.

Рэчел медленно поднялась, тряхнув головой и откинув назад завесу из золотисто-рыжих волос. Потом медленно пошла на сцену, к Миа Фэрроу. Высокая, худенькая и какая-то очень одинокая. Актрисы обнялись. Миа Фэрроу отступила назад, давая Рэчел возможность обратиться с приветственным словом к публике. Клаудии со своего места было видно, как дрожит Рэчел. Однако никакого сочувствия она не испытывала.

— Чертовы новички! — пробормотала Клаудиа. — У Голливуда просто какая-то страсть к новичкам.

На нее зашикали со всех сторон. Рэчел в это время, заикаясь, произносила слова благодарности. Клаудиа кинула взгляд на Боба и тут же пожалела об этом. На его лице ясно читалось восхищение и даже нечто большее — благоговение. Но этого не может быть! Боб любит ее, а не эту тощую, плоскогрудую англичанку.

Без всякой видимой причины она заплакала. Горячие слезы потекли по безупречно напудренным щекам.

Боб встревоженно смотрел на нее:

— В чем дело? Рэчел выиграла эту премию и для нас.

— Что ты имеешь в виду? Она выиграла премию не для нас, а для себя. Ну и для фильма. К нам это не имеет никакого отношения.

— Если ты помнишь, — язвительно произнес он, — мне причитается пять процентов от прибылей с фильма. После этой премии доходы «Покинутых» взлетят до небес, так что, если я правильно понимаю, на хозяйство тебе достанется гораздо больше, чем сейчас.

Клаудиа состроила гримаску:

— В таком случае, что же ты тут сидишь? Беги, поздравляй свою подружку. Тебе же не терпится поцеловать ее в задницу с того самого момента, как ты ее увидел.

Наступило молчание.

— Неплохая мысль. Когда все закончится, я, наверное, так и поступлю.

— Не доводи меня до крайности, не то…

— Не то что?

— Встану и уйду, прямо сейчас.

Боб улыбнулся. Потом встал и уступил ей дорогу:

— Милости просим.

Когда Рэчел прибыла в «Спагос», вечер Свифти Лазара был в полном разгаре. Каждый год агент Голливуда снимал этот ресторан для приема после вручения наград, и каждый год люди буквально убивались из-за приглашения. Рэчел не была знакома с устроителем, но сегодня это не имело значения. Сегодня она получила премию «Оскар», и весь мир мечтал познакомиться с ней. Весь мир, включая Свифти Лазара.

Они вышли из «Астра» в сопровождении преисполненного благодарности Дэна Кейзера, и их сразу окружила толпа. Рэчел жаждала увидеть Боба. И еще испытывала неловкость оттого, что вынуждена повсюду появляться в сопровождении Дэвида Прайса. Оказалось, однако, что ей не о чем беспокоиться. Она могла бы появиться рука об руку с Кинг Конгом, и никто не обратил бы внимания. В этот вечер и публику, и репортеров интересовала лишь она сама. Что же касается Боба… то это ее теперь тоже не беспокоило. Она найдет к нему дорогу. Больше ей идти не к кому. Но она придет к нему, только когда почувствует, что готова. И на своих условиях.

Никогда еще Рэчел не видела «Спагос» таким переполненным и таким праздничным. Все известные и неизвестные ей люди устремлялись к ней с поздравлениями. Со всех сторон открывали бутылки с шампанским. Это напоминало премьеру в театре. Или день рождения. Теперь она была рада, что пришла сюда.

Она обернулась к Дэвиду:

— Скажи, кто та шикарная блондинка, с Милтоном Гаррисоном? У меня такое чувство, что я ее знаю.

Австралиец поднял брови:

— Я надеялся, что ты об этом не спросишь.

Они стояли у большого узорчатого окна в дальнем конце ресторана. Внизу простиралась долина, а в ней лежал Голливуд. Рэчел впитывала в себя этот пейзаж и не могла до конца поверить, что сегодня вечером сама стала его частью.

— Все еще думаешь о той блондинке? — спросил Дэвид.

— Да нет в общем-то. Но ты можешь мне рассказать, кто она такая.

— Это Жизель Паскаль. Как я понимаю, между вами что-то произошло года два назад.

— Да уж, — улыбнулась Рэчел. — Эта стерва всего-навсего пыталась отнять у меня роль в «Покинутых». И ей бы это удалось, если бы не Боб.

— Слышу, кто-то здесь произносит мое имя всуе.

Он возник из ниоткуда. И выглядел настолько безмятежным и настолько к месту в этой обстановке, как будто они трое просто собрались выпить после съемочного дня. Он на седьмом небе от счастья из-за успеха Рэчел, сообщил Боб. И стал рассказывать о том, как воспринял это событие Дэн Кейзер:

— Он ведет себя так, как будто это целиком его заслуга, а ты — его собственное открытие. Порой мне самому становится трудно понять, где тут правда.

Рэчел снова взглянула на Жизель, стоявшую в другом конце зала, в облегающем белом джерси и с настоящими бриллиантами.

— А она как?

Боб засмеялся:

— На твоем месте я бы не стал беспокоиться по поводу Жизель. У нее с Дэном все кончено. Думаю, теперь она ни слова не проронит о том, что случилось тогда.