Явь (СИ) - Ангелина Авдеева-Рыжикова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Варя падает на колени, смотрит на Ольгу и тяжело всхлипывает. Вдруг бренное уставшее тело перестает сопротивляться, пенная и мутная вода вокруг ее лица рассеивается. Ее лицо светится сквозь прозрачную воду, и она смотрит прямо на Варю. Варе вдруг кажется, что Ольга ей улыбается на прощанье, и в следующий же миг тело остается совершенно пустым. Тяжелая темная рука опускается, и Ольга медленно идет ко дну. Тишина.
Варя слегка касается воды рукой, пытаясь ухватиться за Ольгу, но ее тело не чувствует ничего. Вдруг вода расходится кругами, шевелится, волнуется. К ней приходит ощущение холодного прикосновения воды. Все возвращается на свои места.
На улице медленно наступают сумерки, трава выкошена, неподалеку возвышаются новенькие дома, где-то слышны машины, никакого мостика нет.
Варя осознает, как Нина провела ее по короткому пути через лес к берегу реки. Усталые, выплаканные глаза Вари опухают. Приходит осознание того, где находился злополучный дом. Сейчас от него ничего не осталось, но память о случившемся выжжена огнем навсегда.
Варя падает спиной на траву. Вытирает свои слезы и бьет себя по щекам, собирается с мыслями и оставшимися силами.
Придется добираться домой самостоятельно, той же тропой, что пришла.
Путь выдается тяжелым, но Варя находит дорогу в последних закатных лучах, борясь с собственным страхом. Она выходит на главную дорогу, обожженная крапивой и изъеденная комариным роем, но более всего, испуганная и жалкая. Ноги заплетаются в быстром потоке шагов. Она запирает за собой калитку, громко дыша падает на крыльцо.
***
Громкое дыхание становится тише. Сердце постепенно приходит в свой ритм. Небо чернеет, луна становится его преданным светилом, подсвечиваются первые кристально чистые звезды. Варя встает и открывает дверь в дом. Бросает на диван свои вещи и торопится в ванну. Погружается в горячую воду. Отмывает свое тело от въевшегося в нее запаха мести, крови и страданий. Волосы очищаются от земли и травы, голова становится пустой. Тихо. Капли из крана падают в воду, образовавшиеся круги напоминают волны речной воды, поглотившей в себя тело отчаянной матери. Варя не смотрит на них, расслабляет тело и облокачивает голову на белую чугунную ванну. Над ней легкими порывами сквозняка на веревке развивается еще мокрое после стирки белье. Холодная капля с полосатого полотенца падает на бледный лоб. Больно, как если бы капля пробила в нем дыру.
«Долго ли я еще так протяну? Что, если однажды я не смогу выбраться из этих видений. Или моя жизнь превратится в одно из них, если и так им уже не стало».
Она мечтает о том, чтобы крепко затянуться и забыться. Но на ужин бабушка ждет очередной порции лжи в ответ на вопрос, где Варя была так долго. Как бы она хотела рассказать правду, получить хоть немного защиты. Как бы сейчас ей хотелось попасть в объятия матери, как бы она хотела верить ее словам, что все будет хорошо.
Вода постепенно остывает, и Варя начинает терять подаренное ей тепло. Она неохотно встает, обтирается тонким истертым полотенцем, одевается и идет в свою комнату. Там ее ждет беспорядок и гнетущее одиночество. Она не хочет проводить здесь еще одну беспокойную ночь, но тревожить чужой покой она не станет.
Лунный свет просачивается в ее комнату сквозь листья березы и иголки высокой ели. Что-то тянет Варю вдохнуть пыльный ночной воздух. Она открывает окно и ветер приносит отголоски слов беседующих у ворот людей.
— Да-да, уж поглядывай за нею. Сама знаешь, шо от таких ожидать, батька у них бандюга, яблочно от яблони… Сколько раз его ловили на хулиганстве! Там одна тропа. Мать их не воспитывала никогда, — доносится громкий лукавый голос соседки.
— Кто тебе рассказал? — тихо и злобно спрашивает Татьяна Родионовна.
— Дак все знают, Данилка Кузьмин битый ходил. Мине то Маринка все докладывает. Шо не поделили хлопцы, а твоя там жару дала!
— А ты меньше дряни ушами собирай, вместе с девкой своей. Моя спит по ночам, из дому не выходит.
— Да шо ты говоришь! Я видала их, как на великах по всему селищу катаются, и младший Антон с ними! Шо я, слепая по твоему? — расплевываясь цедит соседка.
— Да, пойди очи свои протри. Не Варька это, я за ней слежу. Ходишь, шелуху нагоняешь, лишь бы смуту навести, жить скучно стало?! Так с Наташкой своей разбирайся, как по селу в умате песни горлонить и с мужиками приезжими крутить, — ровным холодным и угрожающим тоном отвечает Татьяна Родионовна.
— Ой-Ой! Рот закрой свой грязный! Не было такого!
— А я видела. Иди-ка ты отсюда, чтобы ни глаза, ни уши мои тебя не бачели! Не боишься, как завтра проснешься, поганая? Некоторые слухи, знаешь ли, правда, догадайся какие! — мрачно и тяжело, почти шепотом произносит бабушка и громким хлопком закрывает калитку. Соседка не много погодя и матерясь под нос, уходит к себе домой.
Варя бросается закрывать на щеколду дверь, падает на кровать, закрывая голову подушками.
«Не поможет. Теперь мне точно не жить».
Бабушка возвращается домой, расшвыривает предметы, приближается к двери в маленькую комнату.
— Внуча, выйди поговорить! — ее голос колеблется от напряжения и злости.
Варя, знает, что ее ждет, и несмотря на жгучий стыд и страх, перестает прижиматься к ковру на стене. Пришел час правды, сейчас и в эту минуту, может быть, бабушка наконец поймет ее и сжалится. Тяжело выдыхая воздух, она выходит из комнаты.
— Что? — только и успевает взволнованно проронить Варя, когда бабушка цепляется мертвой хваткой за ее волосы и бросает в коридор. От неожиданности Варя падает, бьется головой об порог.
Татьяна Родионовна возвышается над ней, в одной ее руке клок вьющихся темных волос, в другой солдатский ремень с железной бляхой. Варя вдруг вспоминает мамины рассказы об этом ремне. Черный и жестокий, не меньше холодного оружия пригодный для принесения тяжкого вреда.
— Где ты шлялась ночью, коза драная?! Признавайся! — бабушка заносит ремень.
Громкой удар о худое девичье бедро разносится по пустым стенам дома.
— Признавайся, дрянь такая!
— Нет! — визжит отчаянно Варя, — нет! Прекрати! Послушай!
— Под сына зека подкладываешься, мразь! Я дала тебе дом, одевала, кормила! — удары один за одним проходят, по сжавшейся в комок Варе, по спине, ногам, и рукам прикрывающим голову, — грязь неблагодарная! Я знала, что ты такая
