Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

* * *

Вовек я не скажу тебе,Смущен тобой до немоты,Что лилия в моем гербеПрекрасна и чиста, как ты;

Что гербовый венчает щитКорона о семи зубцах –Она невидимо горитВ твоих полночных волосах;

Что я навеки воин твой,Я чужд корысти и обид –Так верный лев сторожевойВ гербе над лилией сидит;

Что если я бываю хмурИ душу боль пронзит порой,То геральдических фигурВовеки неизменен строй.

* * *

Мы расстаемся навсегда,“Прощай!” – я говорю надежде.Мы встретимся, но ты тогдаОкажешься уже не та,Которую любил я прежде.

Добра ко мне, чиста, нежна –Такой любовь ты заслужила,Но, став внезапно холодна,Ты воздала себе сполна –Сама себя всего лишила.

Я объяснить тебе не мог,Как выбор твой нелеп и жалок,И, долгий подавив зевок,Я лишь даю себе зарокВпредь не любить провинциалок.

* * *

Если решил завести кота,Бери из-под кошки, совсем малыша.В доме, где кот, всегда чистота,Время в тиши течет не спеша.

Много по дому делает кот:На мягких лапах ходит вездеИли сядет, как столбик, и смотрит на вход,И в дом уже не войти беде.

И если хочешь пса завести,То из-под суки бери щенка.Словно ребенка его расти –Не пожалеешь наверняка.

Когда он станет могуч и толков,Поймешь, что надежней нет никого.Он грозно гавкает на врагов,И все враги боятся его.

Обзаводиться решив конем,На ломких ногах стригунка бери,Как о ребенке пекись о немИ словно с братом с ним говори.

Когда под ним застонет земляИ дых зазвенит, словно пар в котле,Поймешь, что любил ты его не зря,И гордо выпрямишься в седле.

Когда же ты в жилище своеНовую женщину приведешь –Следи, как слуги встретят ее:Они раскусят любую ложь.

Слуги немые не могут лгать,Момента встречи не проворонь:Фыркнув, метнется кот под кровать,Пес зарычит и отпрянет конь.

И пусть она повиликой льнетК плечу твоему, пусть и ты влюблен, –Денег ей дай, доведи до воротИ по-хорошему выставь вон.

Непогрешим приговор зверей,Простые души чувствуют зло.Но если они ласкаются к ней,То, стало быть, тебе повезло.

* * *

В моем окне – морозный мрак,Но в тихой комнате тепло.Сюда упятившись, как рак,Я пью, пока не рассвело.

Ночь в разноцветных поясахПодрагивающих огней;Дня неприкаянность и страхБесследно утопают в ней.

Покуда всех вещей чертыНе выявил бескровный свет –Ни холода, ни пустотыНа свете будто бы и нет.

Есть переливы поясов,Опушка снега вдоль ветвей,Есть только тиканье часовИ бормотанье батарей.

Я не замечу, как уснуНа предрассветном рубеже,И день так ловко обману,Очнувшись затемно уже.

* * *

С надеждами пустыми не дружись:Перешагнется с возрастом черта,И от всего, что предлагает жизнь,Подкатывает к горлу тошнота.

Я не могу отчет себе отдать:Кто гонит нас из теплых уголков,Чтоб на снегу нам тупо наблюдатьВосторженно резвящихся щенков?

И лыжниц безобразные задыВдруг вызывают пресный вкус во рту,Как будто ритм толкательной ездыНе здравие несет, а тошноту.

Пусть к пресным радостям воскресных днейОчередная движется семья:Я прослежу презрительно за ней –И ощущаю жажду забытья.

В одном сто раз изведанном кругуЛежит моя житейская стезя;Об этом я лишь позабыть могу,Поскольку это изменить нельзя.

А впрочем, не влечет и забытье,Ведь мне напомнит отрезвленья час,Что делают безвкусным бытиеНе внешний мир, а измененья в нас.

* * *

Не надейтесь, друзья, я уже не простак,Я наказан уже за мою доброту.Ваши темные души мне ведомы так,Что вся жизнь – словно вкус перегара во рту.

Не надейтесь, что я хоть на пару минутРади вас пожелаю себя утруждать.Вас научит уму благодетельный кнут,А в России кнута не приходится ждать.

Я-то слаб. Я одной только злобой богат.За меня рассчитается некто Другой.Заметавшись и свистнув, как вспугнутый гад,Кнут всем телом прилепится к коже тугой.

Белым магнием в черепе боль полыхнет,Чугуном затечет полоса на спине,А Другой кнутовище опять отмахнет –В воздаянье за зло, причиненное мне.

Страшно думать, что боль не имеет конца,Но мольбы словно выжгутся белым огнем.Тот, Другой, не имеет ни чувств, ни лица,Но он весь – за меня. И довольно о нем.

* * *

Я руки сложа сидел не затем,Чтоб глупости слушать из ваших уст.Случилось так, что не было темИ мир оказался прискорбно пуст.

Но это ведь дело только мое,Здесь надо спокойно пережидать,А вы напали, словно зверье,Словно решив передышки не дать.

Мне даже совестно повторять,Какую чушь вы твердили мне.Слова пустились в мозгу шнырять,А мысли спрятались в глубине.

И я взирал, пониманья чужд,Томимый слабостью головной,На длинный реестр всевозможных нужд,Что вы развернули передо мной.

Нелепая мысль – избегнуть обуз,Каждый по жизни с грузом идет,Но есть человеку приличный груз,А вещи возит тягловый скот.

Скажите, как же я до сих порПрекрасно жил без ваших тревог?Послужит ответом на ваш укорЕдинственно мой протяжный зевок.

Но, видя мирную внешность мою,Не вздумайте дальше шутить со мной,Не то взъярюсь и на вас наплюю,И ядовитой весьма слюной.

* * *

Я наблюдаю из окна:Шероховата,Крадется к дому белизнаОт небоската.

Я вижу лиры, веера,Сосудов сетки –Под снегом гнутые, как бра,Нагие ветки.

И оседающий во дворК стопам природыПеренасыщенный растворМорозной соды.

Капель почти заглушена,И внемлют зданья,Как набухает тишинаПохолоданья.

Усугубляют глушь дымыИ испаренья.Темнеет тихо, словно мыТеряем зренье.

И взгляд сливается с зимой,С ее пустыней,С беззвучно дышащей каймойВдоль черт и линий.

* * *

Всех капель, оцепивших двор,Напильником касался день,И чурки расшибал топор,Как городошную мишень.

Пила упрямая пила,Волнуясь, как стальной платок,Крутую толщину ствола,И булькал выгиб, как глоток.

Петух ронял мазки белил,Как тюбик, тиская нутро,А сам петух палитрой был,Поставленною на ребро.

И крыша резала коньком,Как бы алмазом, гладь небес,И радость золотым мешкомВалилась к нам через разрез.

С лучами путалось пшеноИ в лужах солнца шло на дно,Но, как машинка для шитья,Включались куры заодно.

Свинья, покинувшая хлев,Глядела как бы сквозь стекло,Как счастье, словно ошалев,К нам беспричинно в руки шло.

* * *