Чаша огня - Сергей Дмитрюк

Зарев замолчал. Грустно улыбнулся:

— Похоже, я становлюсь немного суеверным? А?

— Все мы здесь стали немного суеверными! — невесело усмехнулась Дэйси Свит.

— Это верно, — согласился Зарев. — Итак, друзья! Думаю, нужно обсудить план наших дальнейших действий. Как вы считаете?

— Самое время! — согласился с ним Рэй Скэлиб. — Что делать с Эвидом?

— В данном вопросе спешить не стоит, — сказал Павел Зарев. — Пускай пока Максим подготовит товарищей к нашей встрече, расскажет им все, о чем мы здесь говорили. Ведь обстановка в лагере нормализовалась? Верно? — он вопросительно посмотрел на меня.

Я кивнул.

— Да. Во всяком случае, люди снова поверили в себя и перестали верить Эвиду.

— Значит нужно готовить лагерь к эвакуации, — подытожил Зарев. — Очень скоро мы все покинем эту планету!

— Может быть, стоит кому-то из нас пойти вместе с Максимом? — предложила Кита Мукерджи. — Для большей убедительности.

— А корабль? — возразил Юс Полар. — Мы не можем оставить корабль, ведь работы еще непочатый край. У нас и так слишком мало рабочих рук.

— Тогда Максим мог бы привести нам помощь из лагеря! — неожиданно сказала Дэйси Свит. — Все вместе мы гораздо быстрее управимся с ремонтом.

— Дэйси права, — согласился Рэй Скэлиб. — Пусть Максим приведет товарищей на корабль. Зачем откладывать?

— А как быть с Эвидом и остальными? — спросил Павел Зарев и внимательно посмотрел на звездолетчиков.

— Эти пускай остаются в лагере! — холодно отрезал Юс Полар. — Рано или поздно, сами прибегут к нам с раскаяниями.

— Думаю, для них теперь всегда будет «поздно», — заметила Кита Мукерджи.

— Значит, так и поступим, — сказал Зарев, вставая. — Максим отправляется в лагерь и приводит сюда всех, кто не запятнал себя недостойными поступками. А мы продолжаем восстанавливать термоизоляцию шестого блока, и ждем подмоги. Возражения будут? — Он посмотрел на меня.

Я тоже встал, готовый идти в обратный путь. Заметил улыбки на лицах звездолетчиков.

— Не спеши, Максим! — Рэй Скэлиб похлопал меня по плечу, добродушно улыбаясь. — Отдохни с дороги, а утром отправишься назад…

Его голос показался мне глухим и далеким. В ушах у меня звенело, а лица звездолетчиков плыли перед глазами в волнах тумана. Это длилось какие-то несколько мгновений, не больше. Потом все прошло, только уши оставались заложенными, словно забитыми пробкой.

— Что с вами, Максим? Вам плохо? — откуда-то издалека долетел до меня голос Зарева.

Я поймал его взволнованный взгляд.

— Нет, ничего… Ерунда какая-то…

— С такой ерундой нужно быть осторожнее. Вам следует сменить биофильтры, — посоветовал он, беря меня под руку. Обернулся: — Кита! Осмотри его, пожалуйста. Может быть, это что-то серьезное?

Кита Мукерджи торопливо подошла ко мне и внимательно заглянула в мои глаза. Затем коротко сказала:

— Идемте в лазарет!

— Не стоит. Мне уже лучше, — попытался отговориться я.

— Идемте, идемте! — настойчиво повторила она, хмуря брови. — Вам необходимо сделать инъекцию. Видимо, это от прямого контакта с воздухом.

— Пускай он побудет у нас несколько дней под твоим присмотром, — предложил Рэй Скэлиб.

— Нет. Утром я пойду в лагерь! — твердо сказал я.

В уютном лазарете корабля с мягкими белыми диванами вдоль стен и прозрачными шкафами для инструментов и лекарств Кита Мукерджи сделала мне инъекцию бактерицида и усадила на один из диванов прямо напротив входа. Через некоторое время я почувствовал себя значительно лучше, закрыл глаза и незаметно для себя заснул глубоким, без сновидений сном. Не знаю, сколько я проспал, но разбудили меня легкие прикосновения чьих-то пальцев, ерошивших мои волосы. Совсем так же делала иногда Илви, но это была не она. Я услышал певучий голос Киты Мукерджи, открыл глаза и увидел над собой улыбающееся лицо врача «Черного Грома».

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, еще ниже склоняясь надо мной и убирая с лица упавшие черные пряди, искрившиеся синими переливами.

— Спасибо. Уже лучше… Который сейчас час?

— Половина шестого, — Кита бросила взгляд на часы. — Уже утро, Максим! Ты не раздумал идти в лагерь?

— Нет, нет!

Я порывисто сел на диване, удивленно разглядывая свой костюм. Скафандр с меня сняли, пока я спал, и сейчас на мне был такой же синий летный комбинезон, как и на враче «Черного Грома». Она гибко выгнула спину и выпрямилась, пристально осматривая меня. Затем протянула мне стакан с какой-то голубоватой жидкостью.

— Вот, выпей! Это придаст тебе бодрости.

Я принял стакан из ее длинных теплых пальцев и послушно выпил содержимое. Жидкость имела солоноватый вкус, но во рту у меня осталась приятная прохлада. Кита взяла мое запястье, прослушивая пульс. Довольно улыбнулась.

— Вот теперь ты в полном порядке! Рэй приготовил для тебя скафандр и новые биофильтры. Иди, переоденься.

Глава шестая Торжество справедливости

Илви кинулась мне на шею, едва я переступил порог ее домика.

— Максим! Боже мой! Где ты пропадал?

Глаза ее блестели от слез. Она пыталась стряхнуть их, но они снова накатывались дрожащими каплями — еще более крупные и блестящие. Несколько минут она стояла, замерев, прижавшись щекой к моей груди, потом отстранилась, жадно вглядываясь в мое лицо. Сказала с ласковой обидой:

— Как ты мог так уйти, ничего не сказав? Как ты мог!

Я посмотрел на нее, стараясь понять, что же все-таки произошло с ней за это время и произошло ли что-нибудь? Пожалуй, она действительно искренне обрадовалась моему возвращению. Суетилась вокруг меня, помогая снимать скафандр, не переставая возбужденно улыбаться и говорить без умолка. Когда я отказался от еды, она очень расстроилась, но мне и в самом деле не хотелось сейчас есть. После долгой дороги через болото, я едва держался на ногах. Во рту ощущалась странная горечь, нестерпимо сушившая горло. Чтобы хоть как-то избавиться от нее, я залпом выпил несколько стаканов воды, но это не помогло. Илви внимательно наблюдала за мной, сидя на диване и, казалось, готовая исполнить любое мое желание. Но в душе у меня все еще сквозил холодок недоверия к ней, который я испытал при последнем нашем разговоре. Она чувствовала это, и все же не решалась заговорить первой. Может быть, обиделась на меня?

Я устало откинулся на спинку надувного кресла и пристально посмотрел на нее. Она встала, и начала привычно разбирать постель. «Как просто у тебя все решается!» — подумал я и усмехнулся.

— Послушай, Илви! Давай поговорим?

— Конечно-конечно! Иди же скорее сюда!

Она села на постели, протягивая ко мне руки.

— Может быть, сначала поговорим?

Илви слегка надула губы, обиженно глядя на меня.

— Разве тебе плохо со мной?

— Дело вовсе не в этом. Просто ты всегда стараешься уйти от прямого разговора.

— Все мужчины одинаковые! — неожиданно выпалила она.

Я удивленно приподнял одну бровь. Помолчав, она примирительно промолвила:

— Извини. Я не хотела тебя обидеть.

Я, молча, разделся и лег в постель рядом с ней, предварительно крепко заперев дверь.

Индикатор фотоэлемента на потолке, словно остывающий уголек, то разгорался, то затухал вновь. Вот он вспыхнул в последний раз и погас совсем. Илви вздрогнула всем телом, выгибая спину и запрокидывая назад голову, протяжно и сладостно застонала. Я пропустил руку под ее правое бедро, сильнее прижимая ее к себе. В ответ она обвила руками мою шею, душа меня поцелуями. Некоторое время мы лежали, не шевелясь, наслаждаясь телами друг друга. Ее горячая грудь касалась моего плеча, и я чувствовал, как там прерывисто бьется ее сердце.

«И все-таки, кроме изрядной доли эгоизма, есть в ней эта первобытная женская хитрость, — подумалось мне. — Вот и сейчас она сделала все возможное, чтобы я забыл о нашей ссоре… И я о ней забыл!»

Ее рука медленно скользнула вниз, туда, где сливались наши тела, и я ощутил тепло и нежность ее пальцев. Я коснулся губами ее груди, ощущая бархатистость и упругость ее кожи. Напряжение сменялось сладостной истомой. Наконец, Илви легла на спину. Пальцы ее все еще ласкали меня, слегка сжимаясь и разжимаясь, принося приятное облегчение.

— Знаешь, Максим, — почти шепотом задумчиво произнесла она, — а ведь Эвид снова взялся за свое.

— То есть? — не понял я.

— Он опять ограничил выдачу бактерицидов людям. Ты так внезапно исчез и не появлялся столько дней… Мы решили, что ты погиб. А Вилен так прямо и заявил, что, мол, нет больше этого смутьяна, и теперь в лагере опять восстановится порядок и спокойствие…

— Почему же молчали все остальные? — Я быстро сел на постели. — Вы ведь убедились, что представляет из себя Эвид и его помощники!