Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд

Потом он сел, и, двигаясь задом наперед, полз до тех пор, пока не оказался на достаточном расстоянии от края каньона. Как раз в этот момент тролль закричал, и Кантака кинулась на его голос. Саймон повис у нее на шее, руками и коленями вцепившись в мохнатую спину. Он вдруг ощутил страшный, не правдоподобный холод.

Юноша зарылся лицом в теплый мех волчицы, вдыхал ее дикий резкий запах и шептал снова и снова слова молитвы.

Элисия, мать Искупителя нашего, будь милостива, защити нас!

Бинабик стоял с кольцом веревки в руках в шаге от края обрыва.

— Хиник, Кантака! — крикнул он, и тут из-за деревьев вылетели собаки и ринулись вперед по последнему участку склона.

Саймон никак не мог разглядеть их как следует с того места, где он стоял, удерживая взбешенную волчицу, — ему видны были только длинные белые спины и острые уши. Звери галопом бежали к троллю. Звук, раздававшийся при этом, напоминал скрежет тяжелых железных цепей по каменному полу.

Почему Бинабик не пытается ничего сделать? — думал Саймон. От страха он еле дышал. Почему тролль не бежит, почему не достает отравленные стрелы? Да сделай же хоть что-нибудь!

Казалось, что повторяется тот, самый страшный кошмар, когда объятый пламенем Моргенс застыл между ним и смертоносной рукой Прейратса. Ну не мог он спокойно смотреть на то, как у него на глазах убивают Бинабика! Он только рванулся вперед, и собаки бросились к троллю.

В сознании Саймона мелькнули, как в тумане, длинные белые морды с перламутрово-белыми глазами, огненно-красные языки и разверстые пасти… и тогда Бинабик спиной вперед прыгнул в пропасть.

— Нет! — в ужасе крикнул Саймон. Пять или шесть тварей, вырвавшихся вперед, не смогли затормозить, сорвались со скалы и покатились вниз, визжащим клубком белых хвостов и лап. Саймон беспомощно смотрел, как комок воющих собак, ударяясь об уступы и камни, с ужасающим треском ломая ветви, исчезает в зеленом море деревьев. В его груди снова поднимался крик ужаса.

— Теперь это, Саймон! Пускай ее!

Разинув рот, Саймон посмотрел вниз и увидел ноги тролля, прижатые к стенке каньона, а потом и самого Бинабика. Он висел на веревке, завязанной вокруг пояса.

— Пускай ее! — снова крикнул он, и юноша наконец разжал руку, сжимающую загривок Кантаки. Оставшиеся собаки бегали вдоль по краю обрыва, принюхиваясь и рыча на висящую так огорчительно близко добычу.

Кантака осторожно шла по поваленному стволу, и вдруг одна из собак обратила взгляд маленьких глазок, похожих на затуманенные зеркала, на лежащее дерево и спешащего вперед Саймона. Со скрежещущим рыком она бросилась вперед, остальные твари присоединились к ней.

Прежде чем свора успела добежать до можжевельника, волчица, презрев последние шаги, великолепным прыжком достигла края. Первая собака в мгновение ока вскочила на спину волчицы, две другие напали сзади. Боевая песнь волчицы делалась все громче и громче, внося низкую ноту в вой и визг своры.

Саймон, сперва застывший от неожиданности, теперь медленно двигался к краю обрыва. Ствол был таким широким, что болели неудобно поставленные ноги, и юноша решил встать на колени и ползти вперед, жертвуя безопасностью ради скорости.

Первый раз за все время, проведенное над пропастью, он посмотрел прямо вниз.

Высота была невероятной, куда больше, чем та, которую он преодолевал, прыгая со стены на Башню Зеленого ангела. Голова закружилась, и Саймон отвел глаза, стараясь не шевелиться. Когда он поднял голову, одна из белых тварей прыгнула с края каньона на широкий можжевельник.

Она рычала и медленно шла вперед, царапая когтями кору. У Саймона было только мгновение, чтобы успеть выхватить дубинку, прежде чем зверюга преодолеет последние метры и вцепится ему в горло. Ветка, как на зло, застряла, но он пропихнул ее узким концом, и это спасло ему жизнь.

Когда дубинка освободилась, собака прыгнула. Блестя желтыми зубами, она метила прямо в лицо юноше. Он достаточно крепко держал дубинку, чтобы нанести легкий скользящий удар, сбивший прыжок собаки, и страшные челюсти лязгнули в сантиметре от его уха, обрызгав его слюной. Она толкнула юношу в грудь лапами, дыхание твари, отдававшее мертвечиной, не давало ему вздохнуть, Саймон терял равновесие, дубинку прижали вытянутые передние лапы собаки. Рычащая морда снова метнулась к его лицу, и Саймон, откинувшись назад, попытался выкрутить дубинку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он встретил яростное сопротивление, но одна из белых лап собаки сорвалась с его плеча, тварь потеряла равновесие, откатилась в сторону, цепляясь лапами за ствол, потом взметнувшееся тело собаки выбило дубинку из рук юноши и кануло в бездну.

Саймон обеими руками ухватился за ствол и закашлялся, пытаясь избавиться от зловонного запаха зверюги, как вдруг его приковало к месту скрежещущее рычание. Он медленно поднял голову и увидел еще одного пса, стоящего на стволе у самых корней, его молочные глаза отсвечивали, как бельма слепого нищего.

Саймон беспомощно поднял вверх пустые руки, глядя как враг медленно идет к нему по стволу, оскалившись, с губ падает пена, мощные мышцы перекатываются под белой шкурой.

И тут собака обернулась и лизнула себя в бок, потеребив немного кожу, но потом снова перевела пустые глаза на Саймона. Сделала шаг, пошатнулась, шагнула еще раз, покачиваясь на неверных лапах, потом выгнулась, как будто судорога свела ее мышцы, и упала со ствола.

— Черная стрела — это одно такое очень надежное средство! — крикнул Бинабик. Маленький человек стоял неподалеку от клубка засохших корней дерева.

Подскочила Кантака и встала рядом с ним. С ее морды капала темная кровь. Саймон ошеломленно смотрел на них, медленно осознавая, что они победили.

— Теперь иди, но не поторапливай себя! — крикнул тролль. — Держи руками, потому что я кидаю тебе веревку. Мало пользы терять тебя после всего, что мы делали вместе. — Веревка взвилась, и, скользнув по стволу, упала к тому месту, где сидел Саймон. Юноша благодарно ухватился за нее. Руки у него тряслись, как у паралитика.

Бинабик с некоторым усилием перевернул ногой тело собаки. Это была та, которую он убил стрелой: комочек шерсти, обмотавший стрелу, торчал из гладкой шеи твари, как крохотный гриб.

— Смотри в это место, — сказал тролль. Саймон наклонился поближе. Животное не было похоже ни на одну из всех охотничьих собак, которых он когда-либо видел; тонкая морда и скошенная челюсть скорее напоминали ему акул, которых рыбаки иногда вытаскивали из Кинслага. Невидящий взгляд полуоткрытых опаловых глаз, казалось, выдавал какую-то внутреннюю болезнь, погубившую мозг собаки.

— Нет, посмотри в это место! — Бинабик показал. На груди собаки был выжжен острый треугольник с узким основанием. Это было клеймо, вроде тех, которые дикие мужчины тритингов выжигали на бедрах своих лошадей.

— Это означение Пика Бурь, — тихо сказал Бинабик. — Это означение норнов.

— А они?..

— Странные жители. Их страна еще очень дальше на север, чем Йиканук и Риммергард. Там стоит очень высокая гора, которую именовывают Пик Бурь. Норны не ведут путешествия в полях Светлого Арда. Некоторые говаривают, что они ситхи, но я не имею достаточно знаний относительно справедливости такого.

— Как так? — спросил Саймон. — Ты только погляди на ошейник! — Он нагнулся, осторожно поддел мягкую белую кожу и стащил ошейник с трупа собаки.

Бинабик смущенно улыбнулся.

— Позор пусть валится на мою голову! Я не видел ошейник. Я не мог видеть белое на белом, который всегда охотился в снегах Йиканука.

— Но посмотри же на него! — настаивал Саймон. — Ты видишь эту пряжку?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

У ошейника действительно была очень интересная пряжка: свернувшийся кольцами дракон, отлитый из кованого серебра.

— Это дракон псарни Элиаса, — твердо сказал Саймон. — Уж я-то знаю. Я тысячи раз бывал у Тобаса-егеря.

Бинабик, сморщившись, осматривал тело.

— Я питаю доверие к твоим словам. Но надо только посмотреть глазами, чтобы получить понимание, что эти собаки росли не в твоем Хейхолте, так что означение Пика Бурь… — Он встал и отступил на шаг. Подошла Кантака, понюхала и сразу попятилась с громким рычанием. — Загадка, чье решение собирается дожидаться, — сказал тролль. — Теперь мы имеем много везения, что очень сохранили наши жизни и к тому же все части наших туловищ. Мы имеем должность продвинуться дальше. У меня далеко отсутствует желание иметь встречу с хозяином собак.