Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд

— Чьи это собаки? — Саймон вытер разом вспотевшие ладони о край плаща. — Они гонятся за нами? Они могут выследить нас здесь, в лесу, да?

Бинабик разбросал перья носком сапога и начал укладывать заплечный мешок.

— Я не имею знания, — сказал он. — Я не имею ответа ни на один из этих тобою заданных вопросов. Лес имеет такую силу, которая может запутывать охотничьих собак — обычных собак. Во всяком случае, я питаю сомнение, что местные бароны только для чистого спорта будут гонять собак всю ночь напролет, и кроме того я не имел слухов о собаках, которые имели бы такую способность.

Бинабик подозвал Кантаку. Саймон сел и начал торопливо натягивать сапоги.

У него и так все болело, а теперь опять наверняка придется бежать.

— Они Элиаса, да? — мрачно спросил он, запихивая в сапоги стертые ноги.

— Имеет возможность быть. — Подбежала Кантака, и Бинабик перекинул ногу через ее спину, собираясь сесть. — Но из-за чего очень юный помощник доктора делается такой важный для них и где король отыскивает собак, которые имеют возможность пробежать двадцать лиг от восхода до заката?

Они двинулись вниз по склону лощины, потом вверх по другой ее стороне.

— Они близко? — спросил Саймон. — Далеко… этот дом?

— Ни собаки, ни дом не пребывают в непосредственной близости, — ответил тролль. — Хорошо, так я побегу рядом с твоим бегом, когда Кантака начнет уставать. — Бинабик положил мешок на плечи Кантаке и передал Саймону посох. — Пожалуйста, не надо терять это. Желал бы я подыскать для тебя одну лошадь.

— Я тоже, — пропыхтел Саймон.

Они бежали к востоку, углубляясь в чащу леса. Пока они взбирались вверх и скатывались вниз по каменистым лощинам, лай заглох, потом стал вдруг явно громче, чем был когда-либо. Верный своему слову, Бинабик соскочил с Кантаки, как только волчица начала слабеть, и побежал рядом, делая два шага за один шаг Саймона. Зубы его обнажились, щеки раздувались.

Они остановились, чтобы выпить воды и отдохнуть, когда день приближался к середине. Саймон оторвал лоскуток от одного из своих свертков, чтобы перевязать стертые ноги, а потом отдал оба свертка Бинабику, чтобы тот положил их в мешок.

Юноша не мог дальше выносить, как они бьются о его живот, когда он идет или бежит. Они вылили на лоб и щеки последние капли отдающей болотом воды из бурдюка и попытались отдышаться, и тут звук погони возник снова. На этот раз назойливый собачий лай был так близок, что они немедленно снова пустились бежать.

Вскоре они начали карабкаться по длинному крутому подъему. Земля становилась каменистее с каждым метром, казалось, что меняются даже деревья.

Взбираясь на склон, Саймон почувствовал, как его охватывает тошнотворное сознание безоговорочного поражения. Бинабик говорил, что они доберутся до дома Джулой только к вечеру. Солнце едва остановилось в зените, а они уже явно проигрывали гонку. Шум преследования не смолкал ни на секунду. Возбужденный вой своры был таким громким, что Саймон даже покоряя крутой склон, не переставал удивляться, как они умудряются лаять и бежать одновременно. Что это за собаки?

Сердце Саймона билось, как крылья птицы. Очень скоро они с троллем столкнутся с охотниками лицом к лицу. От одной этой мысли ему становилось плохо.

— Саймон! — вскрикнул Бинабик и бросился на землю, сбив мальчика с ног, так что он покатился вверх, кашляя и задыхаясь. Когда в глазах у Саймона прояснилось, он лежал, приподнявшись на локте, и тупо смотрел, как склон круто обрывается. Несколько камней, потревоженных его рукой, до сих пор не достигли дна глубокого каньона. Подпрыгивая и кувыркаясь, они исчезли в зеленых вершинах деревьев, далеко внизу.

— Смотри! — прошипел Саймон. Его окровавленные руки и подбородок теперь не имели никакого значения. — Бинабик, смотри! — он показал на злополучный склон, по которому они только что взбирались, под нависающий свод деревьев.

Там, в редких просветах между стволами, много, много меньше, чем в полулиге от них, исчезал и появлялся шквал белых поджарых тел — это были собаки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Бинабик взял у Саймона посох и развинтил его. Он вытряхнул мешочек со стрелами и протянул Саймону нож.

— Быстро, — сказал он. — Срезывай себе одну ветку с дерева как дубинку. Если нам имеют предложение продавать свои жизни, давай держать цену высоко.

Грозные звуки собачьего лая неслись вверх по склону, исполняя охотничью песнь настижения и убийства.

Глава 11. ТАЙНОЕ ОЗЕРО

Он неистово рубил, резал, пилил, всей своей тяжестью наваливаясь на ветку.

Нож скользил и вывертывался из дрожащих рук. Саймону потребовалось немало драгоценных секунд, чтобы срезать наконец подходящую ветку — довольно жалкую защиту, — и каждое мгновение приближало неминуемую встречу с собаками. Сук, который он наконец отрезал, был длиной с его руку и на конце утолщался. Тролль что-то искал в заплечном мешке, другой рукой вцепившись в густой мех на груди Кантаки.

— Держи ее! — приказал он Саймону. — Если ее не держать, она будет нападать слишком быстро. Они стаскают ее вниз и умертвят!

Саймон согнулся, обхватив руками широкую шею волчицы. Она дрожала от возбуждения, под его ладонью неистово колотилось сердце. Саймон чувствовал, как и его сердце колотится все быстрей и быстрей. Все это было каким-то нереальным!

Только утром они с Бинабиком спокойно сидели у огня…

Шум своры усилился, они штурмовали гору, как белые термиты, ползущие из разрушенного гнезда. Кантака рванулась вперед, и Саймон рухнул на колени.

— Хиник айа! — крикнул Бинабик и легонько стукнул ее по носу костяной трубочкой. Потом он достал из мешка моток веревки и стал делать на конце петлю.

Саймон, решив, что понял замысел тролля, кинул один взгляд за край обрыва и безнадежно покачал головой. Там было слишком глубоко, примерно в два раза меньше этого расстояния была веревка Бинабика. Потом юноша заметил еще кое-что и понял, что надежда еще не умерла в нем.

— Смотри, Бинабик, — показал он. Тролль, несмотря на явную невозможность спуститься вниз при помощи веревки, обвязывал ее вокруг пня, притулившегося меньше чем в ярде от края каньона. Закончив, он неохотно взглянул туда, куда показывал Саймон.

Меньше чем в ста шагах от места, где они затаились, через обрыв перекинулся огромный старый можжевельник. Когда-то давно, падая, он зацепился за выступ на той стороне каньона, и теперь представлял из себя как бы естественный мост.

— Мы можем попробовать перебраться на ту сторону, — сказал Саймон, но тролль покачал головой.

— Если мы имеем возможность переходить с Кантакой, значит, что и они могут ничуть не очень хуже нас. И такое ни к чему нас не ведет. — Он махнул рукой в ту сторону. Край, за который зацепилось дерево, был просто широким уступом на поверхности скалы. — Но это будет нам немного оказывать помощь. — Он поднялся на ноги и подергал веревку, проверяя надежность узла. — Веди туда Кантаку, если будешь иметь возможность, недалеко, всего на десять локтей. Там держивай ее, пока я не буду звать, имеешь понимание?

— Но… — начал Саймон и снова посмотрел на склон. Белые собаки, может быть всего дюжина, летели по склону, почти достигнув убежища беглецов. Тогда он схватил за шиворот упирающуюся Кантаку и потащил ее к поваленному можжевельнику.

Довольно большая часть дерева оставалась на земле. Саймон поднялся на ствол и подумал, что очень тяжело сохранять равновесие, вцепившись в упирающегося волка.

Он потянул ее к себе, она задрожала и, рыча, уперлась всеми четырьмя лапами в землю. Ее рычание почти заглушил вой приближающихся собак. Саймон потерпел полную неудачу в попытках уговорить волчицу влезть на широкий ствол и в отчаянии повернулся к Бинабику.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Умму! — хрипло приказал тролль, и в тот же момент Кантака с недовольным рычанием прыгнула на можжевельник. Саймон медленно шел следом за ней, изо всех сил стараясь сохранять равновесие, дубинка висела у пояса и колотила по ногам.