Путь Моргана - Колин Маккалоу

Некоторым каторжникам тоже удалось раздобыть ром, а на «Скарборо» заключенным продавали голландский джин, бочонок которого был выловлен в море неподалеку от островов Силли. На вкус англичан, джин был слишком горьким и крепким. В английский джин и ром обычно добавляли сахар, поэтому у тех, кто питал к ним пристрастие, рано портились зубы. Томми Краудер, Аарон Дэвис и остальные обитатели нижних нар разжились у сержанта Найта ромом и теперь блаженно храпели. Впервые со дня погрузки нижнюю палубу «Александера» оглашал столь гулкий храп. В пятницу на верхнюю палубу вышли только Ричард и те из его товарищей, которые не желали тратить деньги на спиртное. Ночью от храпа вновь содрогались переборки.

В субботу, через пять часов после рассвета, высокомерный и грубый первый помощник капитана, Уильям Эстон Лонг, спустился в камеру за Джоном Пауэром, но его на месте не оказалось. Первого помощника проводили недоуменными взглядами, лицо самого мистера Лонга было мрачным.

Несколько морских пехотинцев, отупевших от пьянства, хриплыми голосами приказали каторжникам выходить на палубу, да поживее. Удивленные узники принялись спускаться с нар и выходить из-за столов – многие уже сидели за ними в ожидании обеда.

Из своей каюты вышел капитан Дункан Синклер, надутое лицо которого выражало высшую степень недовольства.

– У моего отца была свинья – вылитый капитан Синклер, – сообщил Билл Уайтинг так, что его услышало человек тридцать каторжников. – Не понимаю, почему все охотники так боятся разъяренных диких кабанов, – ни один кабан или даже бык не совладал бы с этой тварью! Ей подчинялся весь скотный двор, курятник, пруд и мы сами. Воплощенное зло! Бог давно отчаялся вразумить ее, а сатане это было и подавно не под силу. После этой свиньи оставались огромные кучи навоза, она съедала поросят нам назло. Один хряк чуть не умер от натуги, когда вздумал ублажить ее. Ее звали Эсмеральда.

Отныне все обитатели «Александера» стали за глаза звать капитана Дункана Синклера Эсмеральдой.

Поминутно хватаясь за раскалывающиеся головы, раздраженные пехотинцы обшарили все тюремное помещение, ничего не нашли и продолжили обыск по всему кораблю. Джона Пауэра искали даже в свернутых запасных парусах. Но он как сквозь землю провалился – вместе с четырехвесельной шлюпкой.

Майор Росс прибыл на борт ближе к полудню, к этому времени растерянные пехотинцы успели слегка протрезветь. Лейтенантов Джонстоуна и Шарпа срочно вызвали с «Леди Пенрин», где они обычно обедали в компании капитана Джеймса Кэмпбелла и двух его лейтенантов. После «ромового бунта» майор Росс был не расположен выслушивать известия о новых происшествиях на борту самого злополучного из одиннадцати кораблей. Каторжники на нем продолжали умирать, морские пехотинцы были вечно чем-нибудь недовольны, а Дункана Синклера Росс считал попросту недоноском какой-нибудь шлюхи из Глазго.

– Найдите Пауэра, Синклер, – потребовал майор, – иначе ваш кошелек облегчится на сорок фунтов. Об этом происшествии я доложу губернатору, и он вряд ли останется доволен. Найдите его, ясно?

Пауэра нашли, но лишь в воскресенье утром, когда флотилия готовилась к отплытию. Выяснилось, что Пауэр подплыл в шлюпке к голландскому кораблю и долго умолял капитана взять его в команду. Поскольку Пауэр был одет, как многие английские каторжники, которых капитан-голландец повидал на других судах, просителю вежливо отказали и велели покинуть корабль. Но прежде кто-то из сердобольных матросов сунул Пауэру кружку джина.

Отправленные на поиски отряды матросов с «Александера» и «Запаса» сначала нашли шлюпку, привязанную к камню у пустынного мыса. Обессилев от горя и голландского джина, Пауэр крепко спал, свернувшись за грудой камней, поэтому не успел удрать. Синклер и Лонг требовали отвесить ему двести ударов плетью, но губернатор велел только заковать беглеца в двойные кандалы и приковать к палубе. На палубе Пауэру предстояло провести двадцать четыре часа, а кандалы с него могли снять лишь с разрешения губернатора.

«Александер» вышел в море. Корабельный плотник Чипс заковал Джона Пауэра в кандалы и прибил их к палубным доскам так, что несчастный был вынужден лежать ничком. Под страхом наказания никто не смел приближаться к нему. Но едва наступила ночь, мистер Боунз принес другу миску воды, которую тот вылакал, как пес.

Едва корабли отошли от окутанного утренним туманом Тенерифе, выяснилось, что над морем стоит ясный, солнечный день. На этот раз они видели за кормой остров в течение целых трех дней, и это зрелище Ричард счел незабываемым. Пик Тенерифе возвышался на двенадцать тысяч футов над поверхностью океана, его зубчатую вершину венчала белоснежная шапка, «талию» охватывал пояс серых туч. В лучах заходящего солнца снег на вершине горы стал нежно-розовым, облака – малиновыми, а на одном из склонов застыл поток расплавленной лавы вперемешку с древними камнями, которых никогда не касались солнце, ветер или песчаные африканские бури. Удивительная картина!

Назавтра утром остров еще виднелся вдали, а на третий день, когда налетел свежий ветер, поднявший волны, остров стал напоминать лежащую на горизонте огромную руку с поднятым пальцем, заканчивающимся острым ногтем. Только когда корабли удалились от Тенерифе на сто миль, остров скрылся за горизонтом.

Пятнадцатого июня флотилия пересекла тропик Рака, по случаю чего была устроена пышная церемония. Все пассажиры судна, ни разу не бывавшие южнее этой воображаемой линии, должны были предстать перед самим владыкой морей Нептуном. Палубу украсили раковинами, сетями, морскими водорослями и огромной медной лоханью с морской водой. Два матроса протрубили в витые морские раковины, и с полубака на палубу вынесли на троне, сделанном из бочонка, вселяющее ужас чудовище, лишь отдаленно напоминающее Стивена Донована. На его голове красовались парик из водорослей и зубчатая медная корона, бороду заменяли опять-таки водоросли, лицо, обнаженный торс и руки были выкрашены в голубой цвет, а на ноги надели хвост пойманной вчера рыбы-меч, которую предварительно выпотрошили. В одной руке Нептун держал трезубец – точнее, гарпун «Александера», инструмент с тремя неровными зубцами, с помощью которого матросы ловили крупную рыбу. Каждого пассажира поочередно выводили вперед два матроса с голубыми лицами, в набедренных повязках из водорослей. Пассажиров спрашивали, пересекали ли они когда-нибудь тропик Рака, и, если те отвечали отрицательно, их макали в лохань с морской водой. После этого Нептун хлопал новообращенного по плечу, пачкая его краской, и отпускал восвояси. Особое удовольствие зрителям доставило купание лейтенантов Джонстоуна и Шарпа – впрочем, оба были заранее предупреждены о церемонии и облачились в матросскую одежду.