По собственному желанию - Борис Егорович Бондаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мне кажется, Софья Михайловна, вы усмотрели в этом эпизоде то, чего в нем не было и быть не могло. Так мы далеко не уедем. Я не сомневаюсь, что подобные случаи, когда я в чем-то окажусь более сведущим, чем вы, будут повторяться и впредь, и ничего страшного в этом для вашего самолюбия не нахожу…
— Хорошо, — буркнула Софья, — будем считать, что инцидент исчерпан.
— Ну и лады, — согласился Кент. — Так что, примемся за нашего монстра?
— Давайте.
Уже недели через две Софье пришлось признаться, — пока что лишь самой себе, Кенту она скажет об этом значительно позже, — что не согласись она работать с ним, сделала бы глупость превеликую. Оказалось, что на вооружении Кента богатейший арсенал математических средств и методов, о которых она и не слышала. Однажды она не удержалась и спросила:
— Слушайте, светлая головушка, и откуда вы только знаете все это?
— Вам кажется странным, что я… — Кент чуть помедлил, подыскивая слова, — неплохо разбираюсь в своем деле?
— Да будет вам скромничать! Не хотите же вы уверить меня, что научились всему этому в институте?
— Нет, к сожалению. А неплохо было бы такие вещи и в институтах преподавать. — Он вздохнул. — Но многое из этого неизвестно пока и самим учителям.
— Надо думать. Я все-таки тоже почитываю литературу, а вот о многих вещах впервые узнаю от вас.
— Почти все это я позаимствовал из американских и английских источников. Для них это уже пройденный этап, а нам осваивать да осваивать. Учиться у них нам еще долго придется. У меня в запасе еще немало всякого багажа, пока, к сожалению, бесполезного — слишком уж маломощные машины у нас…
Они сидели у Софьи в кабинете, рабочий день уже закончился, но оба почему-то не спешили уходить. Робко постучав, вошел Кириллов, дежуривший на машине во вторую смену.
— Иннокентий Дмитриевич, у нас серьезная неисправность.
— Какая?
— Арифметическое устройство уходит на автономное управление… и никак оттуда не выходит.
— Давно возитесь?
— Часа полтора.
Кент помолчал и, взглянув на часы, сказал:
— До конца смены еще пять с половиной часов. Работайте. Как искать такие неисправности, я вам показывал.
— Хорошо, Иннокентий Дмитриевич, — упавшим голосом сказал Кириллов и ушел.
Софья спросила:
— Неисправность действительно серьезная?
— Да. Одна из самых сложных.
— Вы думаете, он сумеет найти?
— Вероятнее всего, нет, — спокойно сказал Кент.
— Значит, вся вторая смена насмарку?
— Наверно.
Софья помолчала и осторожно сказала:
— Мне уже говорили, что за последний месяц простои машины участились. А времени и так не хватает. Может быть, лучше, если бы вы сами сейчас пошли на машину?
Кент улыбнулся.
— А мой рабочий день закончился, Софья Михайловна.
— Я серьезно, Иннокентий Дмитриевич.
— Ах, вы серьезно… Для кого будет лучше, если я сейчас пойду налаживать машину? — жестко спросил Кент. — Для нас с вами? Чтобы не портить показатели, не ронять авторитет?
— Ну, зачем же так…
— Такая неполадка уже была, и я исправил ее за двадцать минут. И подробно объяснил и показал Кириллову, как это делается. Ему показалось, что он все понял. Но по-настоящему он поймет это только сейчас, провозившись семь часов. И даже если сейчас не сможет сделать, в следующий раз ему будет намного легче искать. Не найдет в следующий раз — найдет в третий. Только так они смогут по-настоящему узнать машину.
— Ну, дело ваше…
На следующее утро Софья пришла пораньше, заглянула в машинный зал и увидела измученного Кириллова, сидящего за пультом включенной, но все еще неработающей машины — это она поняла сразу, взглянув на светящиеся лампочки.
— Вы что, и ночью работали?
Кириллов угрюмо кивнул, и Софья от дальнейших расспросов отказалась, решила дождаться Кента. Он пришел минут через десять, ничуть не удивился ночному бдению Кириллова, надел халат и предложил:
— Давайте искать вместе.
И твердо посмотрел на Софью, давая понять, что ей лучше уйти.
Минут через сорок Кент пришел к ней и будничным тоном сказал:
— Ну что, продолжим?
— Машина работает?
— Естественно, — небрежно бросил Кент. — А чем это вы так недовольны?
— Меня уже трижды спрашивали, когда мы возместим потерянное вчера время. Даже Василий Борисович звонил.
— Даже Василий Борисович… И что же вы ответили?
— Что это будете решать вы, Иннокентий Дмитриевич.
— И правильно ответили, — Кент одобрительно усмехнулся. — И впредь отсылайте с подобными претензиями ко мне.
— Да? А мне уже прозрачно намекнули, что я не хозяйка в своей лаборатории.
— И это больно задело ваше самолюбие? — осведомился Кент.
— Дело не в моем самолюбии, — с раздражением сказала Софья.
— А в чем же?
— А в том, что потерянное время надо действительно как-то возместить!
— Вот тут я несколько виноват, — согласился Кент. — Но я просто не успел сказать, что сделаем это в первое же воскресенье. Ну, а в ближайшие два-три месяца претензий, я думаю, вообще не будет.
— Почему?
— С будущей недели начинаем счет для Маликова. Это как минимум часов триста, значит, надо переходить на трехсменную работу. Так что волей-неволей придется мне самому смотреть за машиной в оба.
— А где мы возьмем людей? У нас же формально и для двухсменной работы людей не хватает.
— Как-нибудь перебьемся. Пока сам буду выходить по ночам.
— Но это же не дело, Иннокентий Дмитриевич.
— А другого выхода нет. Надо срочно искать людей.
Да, люди очень нужны были, и срочно, и все же, когда через неделю Софья послала к Кенту инженера-радиотехника, рекомендованного отделом кадров, тот отказал, не поговорив и десяти минут.
— И чем же он вам не показался? — спросила обескураженная Софья.
— Ему тридцать два года, и уже восемь лет, как он окончил институт, — сказал Кент. — За эти восемь лет он не прибавил к своим знаниям ничего. Даже кое-что растерял из того, чему его учили. А это значит, что он либо ленив, либо бездарен. И то и другое меня не устраивает.
— Если вы полагаете, что нам удастся найти людей сплошь незаурядных, вы наверняка ошибаетесь, — сухо сказала Софья.
— На гениев я не рассчитываю. Но желание работать — а в наших условиях это прежде всего означает желание учиться — должно быть непременно у каждого. Иначе через год-два такие псевдоинженеры превратятся в балласт, от которого нам придется избавляться всеми правдами и неправдами. Вы же знаете, что уволить человека по причине его профессиональной непригодности практически невозможно. По судам же затаскают.
— Но и с вашими критериями отбора, боюсь, мы далеко не уедем.
— Мой критерий отбора я считаю единственно верным, — упрямо сказал Кент.
— Ну, разумеется, — рассердилась Софья, —
