Ежов. Биография - Алексей Павлюков

Задача, стоящая перед Литвиным, была не очень сложной. Г. А. Лупекин был известен в НКВД как закоренелый «липач», так что профессионалам, хорошо знакомым с технологией следственной работы, не составило труда доказать, что и в данном случае речь идет об откровенной фальсификации.

С порученным делом Литвин успешно справился. При передопросе все арестованные отказались от своих показаний на Евдокимова, и таким образом от него удалось отвести наиболее опасные обвинения. Конечно, то, что в его ближайшем окружении оказалось столько «врагов народа», нанесло авторитету Евдокимова непоправимый ущерб, но это все же было лучше, чем самому быть причисленным к данной категории, а такая перспектива, похоже, была в тот период вполне реальной.

После того как первоочередные кадровые проблемы Наркомвода были в основном решены, перед Ежовым с неизбежностью встал вопрос, что же делать дальше, как преодолеть хроническое отставание отрасли, ведь одного только подтягивания производственной дисциплины и сурового наказания нерадивых работников было явно недостаточно. Нужно было при том же уровне финансирования, качества рабочей силы, изношенности оборудования и т. д. найти способ в кратчайший срок резко повысить эффективность труда водников.

В принципе, такой способ в Советском Союзе был к этому времени уже изобретен, и назывался он стахановским движением по имени донецкого шахтера А. Г. Стаханова, перекрывшего в одну из смен в августе 1935 года норму добычи угля отбойным молотком в 14 раз. Уже в ноябре того же года состоялось всесоюзное совещание стахановцев промышленности и транспорта, на котором почин Стаханова получил высокую оценку Сталина, заявившего, что именно на этом пути страна сможет достигнуть такого уровня производительности труда, который необходим для перехода от социализма к коммунизму.

С тех пор стахановцы появились во всех отраслях народного хозяйства. Были они и в Наркомводе, правда, такой всесоюзной известности, как у самого А. Г. Стаханова или у его последователей — железнодорожника П. Ф. Кривоноса, ткачих сестер Виноградовых и некоторых других, они не имели. А между тем отрасль явно нуждалась в лидере, способном возглавить стахановское движение на водном транспорте, подняв его на качественно новый уровень.

И такой человек нашелся. 20 мая 1938 года в газете «Водный транспорт» было опубликовано открытое письмо Ежову от слушателя Академии водного транспорта А. Ф. Блидмана, который уже долгое время занимался совершенствованием работы погрузочных транспортеров и в данный момент проверял в Днепропетровском порту одну из своих идей. В письме говорилось:

«В ночь с 16 на 17 мая при погрузке угля на баржу № 86 мною с бригадой стахановцев Днепропетровского порта достигнута производительность транспортера «Макензен» в 504 тонны, что составляет против существующей нормы (32 тонны) 1575 процентов».

Далее в письме указывалось, что эти успехи — результат огромного внимания, которое уделяет партия и правительство водному транспорту. «Назначение Вас народным комиссаром, — продолжал Блидман, — воодушевило всех водников, подняло нас на большие деда, на борьбу за превращение водного транспорта в передовую отрасль (народного хозяйства)». Заканчивалось письмо обещанием драться за еще более высокую производительность транспортеров, приложить все силы, все умение, чтобы передать новые методы работы широким массам водников.

Суть метода заключалась в следующем. В соответствии со сложившейся практикой груз на транспортеры доставлялся грузчиками вручную, и от того, как быстро они это делали, зависела скорость погрузки. Блидман заменил грузчиков тремя дополнительными транспортерами, расположенными так, что в процессе работы уголь из уложенных на берегу высоких конусообразных куч ссыпался на них самотеком за счет угла естественного откоса. Поскольку на основной транспортер поступало теперь гораздо больше угля, Блидман увеличил мощность его мотора, в результате чего скорость движения ленты возросла в 4 раза. Были внесены и другие изменения в организацию труда, заранее созданы все условия, необходимые для ударной работы, что и позволило добиться такого высокого результата.

Значение предложенного Блидманом метода определялось тем, что из-за слабой механизации погрузочно-разгрузочных работ пристани и порты фактически представляли собой пункты простоя судов, которые находились здесь в ожидании погрузки и выгрузки от 50 до 70 процентов всего времени.

20 мая 1938 года заместитель Ежова З. А. Шашков в ответной телеграмме поздравил Блидмана с рекордом и выразил надежду, что его стахановская работа послужит примером для всех водников. Блидман был вызван в Москву, и 2 июня 1938 года с ним встретился Ежов и другие руководители наркомата. В газетном отчете о встрече говорилось:

«Тов. Блидман рассказал народному комиссару о том, как он в течение трех лет боролся за внедрение своего метода работы. Враги, орудовавшие в Днепропетровском порту, мешали тов. Блидману, дискредитировали его смелые начинания, дважды увольняли и грозили даже исключить из комсомола за нарушение правил эксплуатации.

Тов. Ежов подробно расспрашивал т. Блидмана, какие грузы можно перерабатывать с помощью его метода, можно ли его метод применять на погрузке морских судов и прочее.

Народный комиссар предложил организовать в Наркомводе специальную оперативную группу по внедрению метода Блидмана на всем водном транспорте»{380}.

15 июня 1938 г. Ежов издал приказ «Об организации оперативной группы по внедрению стахановских методов на перегрузочных работах». Во вступительной части говорилось:

«Важнейшие решения партии и правительства по вопросам механизации перегрузочных работ упорно игнорировались врагами народа, орудовавшими на водном транспорте. Враги народа и их пособники успешно культивировали антимеханизаторские настроения, внедряли в практику недоиспользование механизмов, создавали разрыв между производительностью машин и количеством грузчиков, их обслуживающих. В результате этой вредительской деятельности часть оборудования оказалась в запущенном состоянии и недоиспользуемой. Ценная инициатива энтузиастов механизаторов и грузчиков упорно глушилась»{381}.

Далее в девяти пунктах намечался план работ по внедрению метода Блидмана в практику. В частности, создавалась оперативная группа при наркоме в количестве 17 человек (одним из которых был сам Блидман), организовывались шестидневные курсы по изучению данного метода, куда следовало направлять лучших грузчиков и механизаторов. Политуправлению наркомата было поручено широко развернуть разъяснительную работу и т. д. и т. п.

Уже два месяца Ежов занимался проблемами водного транспорта, не имея возможности столько времени, сколько раньше, уделять своей основной работе. Однако система не была рассчитана на его отсутствие, поскольку не обладавший подвижническим усердием Ежова Фриновский самостоятельно управлять громоздкой машиной НКВД был явно не в состоянии.

К весне 1938 года численность наркомата достигла 1 млн. 53 тыс. человек, и еще 44 тысячи штатных единиц находились на утверждении в правительстве. В системе ГУГБ НКВД и в региональных управлениях госбезопасности работало около 54 тысяч сотрудников, 259 тысяч человек служили в пограничных и внутренних войсках, 195 тысяч — в милиции, 132 тысячи — в подразделениях ГУЛАГа, 125 тысяч — в системе Главного управления шоссейных дорог и т. д.{382} В лагерях, колониях и тюрьмах находилось свыше 2 миллионов заключенных, немалую часть среди которых составляли лица, обвиняемые в так называемых контрреволюционных преступлениях.

Все это сложное хозяйство требовало повседневного внимания, однако Фриновский, хотя и остался за Ежова, в первую очередь занимался все-таки делами подведомственного ему Главного управления государственной безопасности. Но даже и здесь периодическое отсутствие Ежова начинало уже сказываться, и первым стало пробуксовывать следствие. Сотни видных партийных, советских, хозяйственных и военных руководителей месяцами находились под арестом, однако перегруженным работой следователям никак не удавалось закончить их дела. После назначения Ежова наркомом водного транспорта ситуация еще больше осложнилась, поскольку оставшиеся без каждодневной опеки чекисты могли позволить себе немного расслабиться, что они и сделали.

Обнаружив, что следствие сбавляет обороты, Сталин не замедлил высказать Ежову свои претензии. Конечно, Ежову и раньше приходилось выслушивать от Хозяина замечания в адрес своих подчиненных, однако в этот раз он впервые почувствовал, что Сталин недоволен не теми или иными недостатками в работе органов госбезопасности, как это бывало раньше, а им самим, как руководителем НКВД, не справляющимся со своими прямыми обязанностями.