Бегущий в Лабиринте (Трилогия) - Джеймс Дашнер (Дэшнер)

Томас глазам не поверил, когда латинос спрыгнул прямо в дырку. Пролетев все три этажа и смягчив падение кувырком, он вскочил на ноги.

– Меня зовут Хорхе, – представился он, раскинув руки и словно ожидая аплодисментов в награду за эффектный трюк. – Я тут главный шиз.

Глава двадцать шестая

Секунду Томас не мог прийти в себя. Хорхе в буквальном смысле свалился им на головы и так нелепо представился, что в его появление просто не верилось. Но вот он, стоит перед глэйдерами. И хотя на вид Хорхе куда разумнее встреченных ранее шизов, он сам признался в своем безумии.

– Вы, народ, ходить разучились? – с совершенно неуместной улыбкой спросил Хорхе. – Или шизов боитесь? Думаете, они валят людей на землю и выедают у них глаза? М-м, глаза… Обожаю их, когда хавчик кончается. На вкус – как яйца всмятку.

Минхо взял на себя труд ответить Хорхе и заговорил, старательно – и с огромными усилиями – скрывая боль.

– Ты признался, что шиз. Значит, башни у тебя нет?

– Ему нравятся глазные яблоки, – подал голос Фрайпан. – Точно башни нет.

Хорхе рассмеялся с отчетливой ноткой угрозы в голосе.

– Да будет вам, мои новые друзья. Я бы съел ваши зенки, только будь вы трупаками. Нет, если придется, я помогу вам перейти в такое состояние. Сечете?

Веселого Хорхе как не бывало, и смотрел он на глэйдеров предупреждающе, строго, словно бросая вызов.

Повисла долгая пауза, после которой Ньют спросил:

– Сколько вас здесь?

Хорхе резко перевел на него взгляд.

– Сколько нас? Шизов-то? Тут все шизы, hermano[5].

– Я не то имел в виду, и ты меня понимаешь, – невыразительно ответил Ньют.

Хорхе принялся расхаживать по комнате, то обходя глэйдеров, то переступая через них. Приглядываясь к каждому.

– Вам, народ, еще многое предстоит узнать и понять об устройстве города. О шизах, о ПОРОКе, о правительстве и о том, зачем нас бросили здесь и гноят в безумии, чтобы мы резали друг друга, лишаясь остатков разума. О том, что бывают разные уровни Вспышки. О том, что для вас уже все кончено… Если вы еще не заразились, то скоро подцепите инфекцию.

Говоря о столь ужасных вещах, загадочный латинос медленно кружил по комнате. Томас думал, что свыкся со страхом инфекции, но этот псих заставил испугаться еще сильнее. Почувствовать себя беспомощным.

Остановившись перед Томасом, почти наступая на ноги Минхо, Хорхе продолжил:

– Однако все по порядку, comprende[6]? Те, кто в менее выгодной позиции, рассказывают первыми. Я хочу знать о вас все: откуда вы, зачем сюда пришли и за каким дьяволом вообще сюда сунулись? Говорите.

Минхо рассмеялся низким и угрожающим смехом.

– Это мы-то в менее выгодной позиции? – Он насмешливо покачал головой. – Если только молния не выжгла мне сетчатку, я вижу, что нас одиннадцать, а ты один. Ты первый, говори.

Зря он так: глупо, заносчиво и легко может спровоцировать местных на убийство. Хорхе явно пришел не один. Где-нибудь среди останков этого же здания, на других этажах сидят, наверное, сотни шизов и ждут, чтобы накинуться на глэйдеров с оружием, какое и представить-то страшно… Или хуже – пустят в ход собственные руки, зубы, безумие.

Хорхе долго и невыразительно смотрел на Минхо, затем спросил:

– Ты ведь это не мне? Умоляю, скажи, что ты не ко мне обратился словно к дворняге. У тебя десять секунд, чтобы извиниться.

Ухмыляясь, Минхо посмотрел на Томаса.

– Раз, – начал отсчет Хорхе. – Два. Три. Четыре.

Томас взглядом попытался предупредить Минхо. Кивнул ему: извинись, мол.

– Пять. Шесть.

– Извинись, – вслух произнес Томас.

– Семь. Восемь.

Голос Хорхе с каждым словом повышался. Где-то наверху промелькнула размытая тень. Заметил ее, похоже, и Минхо – выражение заносчивости полностью сошло с его лица.

– Девять.

– Мне жаль, – безразлично буркнул Минхо.

– Нет, не жаль, – возразил Хорхе и пнул Минхо по ноге.

Куратор бегунов вскрикнул от боли, и руки Томаса непроизвольно сжались в кулаки. Должно быть, шиз ударил Минхо по обожженному месту.

– Извинись с чувством, hermano.

Томас с ненавистью посмотрел на психа. В мозгу одна за другой стали рождаться безумные мысли. Хотелось вскочить и напасть на Хорхе, забить его, как и Галли после побега из Лабиринта.

Хорхе снова пнул Минхо – по тому же месту, в два раза сильнее.

– Извинись с чувством! – Последнее слово он прокричал с поистине безумной грубостью.

Взвыв, Минхо обнял руками больную ногу.

– Мне… жаль, – простонал он, судорожно хватая ртом воздух. Но как только Хорхе, довольный унижением обидчика, чуть отошел, Минхо врезал ему кулаком по голени. Отскочив на одной ноге, Хорхе грохнулся на пол и вскрикнул – отчасти от удивления, отчасти от боли.

Изрыгая поток матерщины, какой Томас прежде от своего друга не слышал, Минхо обрушился на Хорхе, прижал к полу бедрами и принялся молотить кулаками.

– Минхо! – заорал Томас. – Остановись!

Невзирая на скованность в суставах и мышцах, Томас поднялся и, быстро глянув наверх, поспешил к Минхо – утихомирить друга. При этом в нескольких местах он заметил резкое движение, а после – людей, которые заглядывали вниз, готовые спрыгнуть. Через прорехи в потолке свесились веревки.

Томас врезался в Минхо, и когда они упали, извернулся и крепко ухватил того поперек груди.

– Их целая толпа наверху! – заорал Томас в самое ухо Минхо. – Остановись! Тебя убьют! И нас тоже! Всех!

Шатаясь, Хорхе поднялся, медленно вытер кровь из разбитой губы и посмотрел на Минхо так, что в сердце Томаса вонзилось копье страха. Что же он задумал?

– Подожди! – закричал Томас. – Прошу, подожди!

Хорхе посмотрел на Томаса, и в ту же секунду у него за спиной приземлилось человек пятнадцать шизов: кто-то спрыгнул, как и вожак, кто-то соскользнул по веревке. Никто не посмел выйти вперед Хорхе: мужчины, женщины, даже дети, все в грязных лохмотьях, костлявые, хилые на вид.

Минхо наконец перестал бороться, и Томас ослабил хватку. Еще несколько секунд – и начнется бойня. Прижав Минхо к полу одной рукой, вторую Томас вытянул в сторону Хорхе.

– Прошу, дай минуту, – сказал Томас, стараясь, чтобы голос звучал как можно ровнее. – Твоим людям не будет пользы, если они… навредят нам.

– Не будет пользы? – переспросил шиз и сплюнул на пол густую красную слюну. – Мне польза точно будет, и немалая. Не сомневайся, hermano.

Хорхе сжал кулаки и едва заметно кивнул. Шизы тут же достали из складок заскорузлой одежды оружие: ножи, ржавые мачете, черные шпальные гвозди, треугольные осколки стекла, покрытые запекшейся кровью. Одна девочка – не старше тринадцати – сжимала в руках лопатку, зазубренный штык которой напоминал ножовочное полотно.

Внезапно и очень ясно Томас осознал: предстоит торговаться за каждого члена группы. Схватки глэйдеры не выдержат, проиграют. Шизы не гриверы, их не отключить никаким кодом.

– Послушай, – обратился Томас к Хорхе, медленно поднимаясь на ноги и от души надеясь, что Минхо не станет больше совершать глупостей, – мы не обычные. Не просто шанки и к вам на порог зашли не случайно. Живые, мы очень ценны.

Гнев Хорхе самую малость смягчился. И во взгляде шиза мелькнул проблеск любопытства, однако спросил он о другом:

– Кто такие шанки?

Очень правильный вопрос. Томас едва не рассмеялся.

– Мы с тобой. Десять минут. Один на один. Большего я не прошу. Бери с собой любое оружие, какое сочтешь подходящим.

Хорхе издал смешок, больше напоминающий влажный хрип.

– Прости, что оскорбляю твою гордость, но оружие мне не понадобится.

Он умолк, и следующие несколько секунд растянулись, казалось, на целый час.

– Десять минут, – произнес наконец шиз. – Остальные будьте здесь, присматривайте за этими отморозками. Если дам знак – начинайте смертельные игры.

Он указал на темный коридор в стене напротив разбитых дверей.

– Десять минут, – повторил Хорхе.

Томас кивнул. Латинос не сдвинулся с места, и пришлось ему первым идти к месту переговоров – наверное, самых важных в его жизни.

Если не самых последних.

Глава двадцать седьмая

Томас затылком чувствовал взгляд Хорхе. В коридоре пахло плесенью и гниением; вода текла с потолка, и звук капели отдавался жутким эхом, напоминая почему-то о крови.

– Иди, не останавливайся, – произнес Хорхе. – В конце коридора есть комната со стульями. Рыпнись только – все умрут.

Хотелось развернуться и заорать на шиза, но Томас спокойно ответил:

– Я не кретин. Можешь не разыгрывать из себя крутого мачо.