Эдгар Аллан По. Причины тьмы ночной - Джон Треш

справлялся один человек – и справлялся не хуже, чем команда из троих, которую к нему обыкновенно ставят. Обязанности эти – пустяшные, а печатная инструкция составлена как нельзя яснее. Взять в спутники Орндорфа было просто невозможно. Я не смог бы работать над книгой, если бы он был тут со своей несносной болтовней – не говоря уж о неизменной пеньковой трубке. К тому же, я хочу быть именно один… Странно, что до сих пор я не замечал, как уныло звучит самое слово – “один”! Мне даже начинает казаться, будто эти цилиндрические стены рождают какое-то особое эхо – впрочем, чепуха! Одиночество начинает-таки действовать мне на нервы. Нет, этак не годится. Я не позабыл предсказания Дегрэта. Надо поскорее подняться к фонарю и хорошенько оглядеться, “чтобы увидеть, что можно”. Не очень-то много тут увидишь. Волнение на море как будто начало утихать, но все же катеру нелегко будет добраться до дому. Они едва ли завидят Норланд раньше полудня завтрашнего дня – а ведь до него вряд ли более 190 или 200 миль.

2 Янв. Нынешний день я провал в каком-то экстазе, который не в силах описать. Моя страсть к одиночеству не могла бы получить лучшей пищи – не могу сказать удовлетворения, ибо я, кажется, никогда не смог бы насытиться блаженством, какое я испытал сегодня… Ветер к рассвету стих, а после полудня заметно успокоилось и море… Даже в подзорную трубу ничего не видно, кроме океана и неба, да еще иногда чаек.

3 Янв. Весь день стоит мертвый штиль. К вечеру море стало точно стеклянное. Показалось несколько обрывков водорослей, но кроме них весь день ничего – даже ни единого облачка… Я занялся осмотром маяка… Он очень высок – как я убеждаюсь на собственном нелегком опыте, когда приходится взбираться по бесконечным ступеням – почти 160 футов от самой низкой отливной отметки до верхушки фонаря. А внутри башни расстояние до вершины составляет не менее 180 футов – таким образом, пол расположен на 20 футов ниже уровня моря, даже при отливе… Мне кажется, что пустоту в нижней части следовало бы заполнить сплошной каменной кладкой. Она, несомненно, сделала бы все строение гораздо надежнее… но что это я говорю? Такое строение достаточно надежно при любых обстоятельствах. В нем я чувствовал бы себя в безопасности во время самого свирепого урагана, какой только возможен, – однако я слышал от моряков, что иногда, при юго-западном ветре, приливы здесь бывают выше, чем где бы то ни было, исключая западного входа в Магелланов пролив. Но перед этой мощной стеной, скрепленной железными скобами, прилив сам по себе бессилен – на 50 футов над высшей приливной отметкой толщина стены никак не меньше четырех футов. Здание построено, по-видимому, на меловой скале.

Янв. 4…[84]»

На этом фрагмент По заканчивается, но мы можем догадаться, что будет дальше. Постепенно, неумолимо, неизбежно, катастрофа случится – башня рухнет вместе с хрупкой защитой самого рассказчика. Его стремление к уединению и безопасному ограждению от мира – наблюдать, измерять, записывать – парадоксальным образом будет все больше подвергать его воздействию сил разрушения как внутри него, так и извне.

Так или иначе, мы все погрузимся обратно в море, из которого вышли. А пока мы можем устроить шоу волшебных фонарей и воздвигнуть ландшафтные сады наших искусств, наших наук, наших мыслей – чтобы на короткое время объединить вещи в красивые и выразительные формы, готовясь к их неизбежному распаду.

По описал новаторские надежды и неизбывные тревоги своего места и времени. Не ограничиваясь фактами своего собственного дела, он передавал на бумаге очарование и ужас простого существования. Посылая сигналы читателям, которые обнаружат их лишь спустя годы после его смерти, По усиливал пронзительный свет разума и углублял тьму, наступающую вслед за тем, как он угаснет.

Об авторе

Джон Треш – профессор истории искусства, науки и народной практики в Институте Варбурга Лондонского университета. Ранее он более десяти лет преподавал историю науки и техники в Пенсильванском университете в Филадельфии. Является стипендиатом Нью-Йоркской публичной библиотеки, Колумбийского университета, Чикагского университета, Института истории науки Макса Планка и Школы высших социальных исследований. Автор книги «Романтическая машина: Утопическая наука и технология после Наполеона», которая в 2013 году получила Премию Пфайзер за выдающуюся книгу Общества истории науки.

Благодарности

Эта книга появилась на свет благодаря помощи многих людей. Я благодарю сотрудников Библиотеки Ван Пелта и Центра Кислака Пенсильванского университета; Нью-Йоркской публичной библиотеки и ее отдела редких книг, Коллекции Берга и Коллекции Пфорцхаймера; Центра Гарри Рэнсома Техасского университета в Остине; Библиотечной компании Филадельфии; Исторического общества Филадельфии; Архива Академии естественных наук, Филадельфия; Свободной библиотеки Филадельфии и ее отдела редких книг; Библиотеки Нью-Йоркского исторического общества; Библиотеки Хантингтона, Сан-Марино, Калифорния; Библиотеки Пибоди Университета Джонса Хопкинса; Архивов и специальных коллекций Военной академии США в Вест-Пойнте; Музея истории и культуры Вирджинии; Архива Смитсоновского института; Музея По, Ричмонд; Дома и музея По в Филадельфии в Балтиморе и Нью-Йорке.

Поддержку исследованиям оказали Национальный фонд гуманитарных наук (грант NEH FA-252132-17); Центр ученых и писателей Каллмана при Нью-Йоркской публичной библиотеке; Институт перспективных исследований в Принстоне; Библиотека Хантингтона; Институт истории науки Макса Планка, Берлин.

Саймон Шаффер предложил незаменимое руководство по неопределенно изменяющемуся формату книги; Ричард Копли предоставил бесценные комментарии, предположения и отличные друг от друга точки зрения; Клэр Карлайл все проговорила, прояснила и очистила от лишней геологии; Шон Морленд предложил преемников «Маяка»; Мишель Смайли рассказала о фотографиях; Джеймс Дельбурго помог с восемнадцатым веком; Салли Грегори Колстед поделилась своими знаниями об американских ученых и институтах; Ричард Джон провел экспресс-курс по антебеллуму; общение и чтение с Джимом Секордом было бесконечно полезным; Брит Русерт открыла мне афроамериканскую науку XIX века; Аксель Янсен сравнил заметки о Бейче и государственном строительстве; Джош Налл справедливо настаивал на лицеях; Дэвид Кайзер проверил некоторые предположения; а Рене ван Слутен поделился своими досье на По, Леметра и Эйнштейна. Спасибо также Хелен МакКеннауфф и Джоанне Шиллицци из Исторического общества Эдгара Аллана По, Филадельфия, Сьюзен Глассман из Института свободной науки Вагнера, Жану Страусу, Мари д’Ориньи и Сальватору Сцибоне из Центра Каллмана, а также Кену Олдеру и Джеймсу Чандлеру за разнообразную поддержку в большом количестве.

Я рад возможности поблагодарить друзей и коллег из Института Варбурга, Университета Пенсильвании, а также различных сообществ по истории науки, истории США и литературы,