Хоббит, или Туда и обратно - Джон Толкиен

104

Одна из ранних поэм Толкина, опубликованная в 1923 г., называется «Iumonna Gold Galdre Bewunden», что в переводе с древнеангл. означает «золото древних людей, оплетенное проклятием» (строка из «Беовульфа»). Мотив проклятого золота — весьма древний мифологический мотив. Всякий, кто заберет у дракона его сокровища целиком, попадает под действие этого проклятия, и сокровище приносит новому владельцу только беды. В поэме золото переходит от эльфов к гномам, затем к дракону, затем к герою — и, наконец, к королю; король терпит поражение в войне, и уделом золота становится забвение. Всем владельцам золото приносит несчастье — вначале они полны сил, а в конце жизни превращаются в немощных скупцов, очарованных собственным золотом. В этой поэме некоторые исследователи видят аллегорию человеческой истории, которая начинается с героизма и заканчивается «коммерциализмом», поклонением искусственным вещам, артефактам. К. С. Льюис (см. прим. к ВК, гл. 2 ч. 4 кн. 2) видел в этом «великий всеобщий грех современной цивилизации». По Толкину, корни всякого современного греха лежат в прошлом. Эту «преемственность греха», по мнению Шиппи (с. 68), Толкин и прослеживает в «Хоббите», как бы намекая, что сказочное «проклятие драконьих сокровищ», возможно, является лишь мифологической метафорой человеческой жадности, что особенно подчеркивается тем, что «проклятие» действует почему-то только на гномов — остальные герои «Хоббита» успешно избегают чар (кроме Магистра). Толкин развивает эту антиномию «нравственного» и «магического» в ВК (см. прим. к гл. 7 ч. 2 кн. 1, Вот бы взглянуть на эльфийское волшебство!).

105

Шиппи (с. 65) утверждает, что стиль этих переговоров прямо заимствован из древнеисландской «Саги о Храфнкелле»: герои этой саги примерно с такой же скрупулезностью и дотошностью требуют друг у друга компенсаций за причиненный в феодальных схватках ущерб, и оба изо всех сил отпираются от выплаты, причем диалог выдержан в торжественном, высокопарном стиле, которым слушатель призван восхищаться. Однако Толкин не скрывает своего иронического отношения к этому стилю и не упускает случая «перевести» речи героев на язык современный (как ниже в разговоре Дайна и Барда), обнажая истинное значение этих речей (не всегда благородное).

106

В этой сцене речи и поведение Бильбо (равно как и его одежда) представляют собой разительный анахронизм. Он ссылается на письменный договор (письменных договоров в древнем мире не было), проводит четкое различие между выручкой и чистой прибылью, предлагает финансовый компромисс. Бард и Торин пользуются архаической лексикой и стилем, Бильбо употребляет нарочито современные слова — например, слово «выручка» (profit) появилось в английском языке только в XVIII в, а слово «интерес» (в том числе экономический) — только после нормандского завоевания. «Герой» (здесь — Бард) говорит с «бизнесменом», что создает яркий комический эффект. В то же время, пишет Шиппи, происходит чудо — древний мир оказывается способен воспринять мир новый, два разных стиля не антагонистичны. «Героический мир» с уважением и удивлением внимает «новому», предлагающему свою этику скромности и компромисса. Происходит подлинная встреча двух времен и двух миров, и это, быть может, одна из самых сильных страниц «Хоббита» и подлинное «счастливое разрешение» стилистического конфликта, хотя до разрешения конфликта событийного еще далеко.

107

См. ВК, Приложение А, III.

108

Толкин считал счастливую развязку обязательной для волшебной сказки. См. об этом подробнее прим. к ВК, гл. 4 ч. 6 кн. 3, Орлы летят!

109

Хоббит сходит со сцены в Битве Пяти Воинств не случайно — повесть возвращается в мир чистой эпической героики, в котором нет места диалогу миров и стилей и где гномы, которые прежде, в соответствии со вкусами нашего времени, изображались с оттенком юмора, превращаются в суровых героев, Шиппи (с. 62) пишет, что в цитируемой фразе Толкин использовал весьма древний мотив: всякий благородный герой древности обязан был до последней капли крови защищать в бою своих старших родичей. Этого мотива Толкин касается также в поэме-эссе «Возвращение Бьортнота, сына Бьортхельма» (см. прим. к ВК, гл. 10 ч. 5 кн. 3, Как будто день уже кончался).

110

В этом обмене приглашениями проявляется стилистическое «примирение», которым завершился конфликт стилей, составляющий, по мнению некоторых исследователей, основу «Хоббита». Гномы и Бильбо говорят на разных языках, но произносят, по сути, одно и то же, и за разницей стилей проступает существенное единство смысла. По словам Шиппи, «реальность языка» и «реальность истории» в финале «Хоббита» отступают перед «реальностью человека».

111

См. прим. к ВК, гл. 2 ч. 1 кн. 1, Белый Совет. В НС содержится текст, который Толкин написал уже после выхода в свет ВК, связывающий Приложение А к ВК с «Хоббитом». Текст этот представляет собой эпизод, который мог бы быть вставлен в последние главы ВК и относится ко времени пребывания хоббитов в Минас Тирите. Гэндальф уступает настойчивым просьбам друзей и рассказывает подоплеку описанных в «Хоббите» событий. Оказывается, что главной целью Гэндальфа было не помочь гномам вернуть сокровище и убить дракона, но защитить Запад от растущей Тени. Гэндальф видел, что глава Белого Совета Саруман (см. прим. к ВК, гл. 2 ч. 2 кн. 1) срывает все его планы, и знал, кто такой на самом деле Некромант (см. прим. к гл. 1). Знал он и о том, что вскоре Саурон-Некромант перейдет в наступление, хотя неизвестно было, с чего он начнет; вероятнее всего, он напал бы на страну эльфов к востоку от Туманных Гор — Лориэн (см. прим. к ВК, гл. 6 ч. 2 кн. 1) и на Ривенделл. Ривенделл был далеко от владений Некроманта, однако Гэндальф подозревал, что для Саурона расстояния не представляют особого препятствия: Север к тому времени обессилел, под Горой не было уже короля, не было и Дейла. Только гномы с Железных Гор могли бы воспрепятствовать продвижению его войск, но зато на стороне Саурона мог бы выступить Смауг, а это привело бы к ужасным последствиям. Необходимо было ударить по Дол Гулдуру — крепости Некроманта. По дороге в Заселье, куда Гэндальф шел отдохнуть, он встретил Торина (см. ВК, Приложение А, III), и они договорились отомстить дракону. Однако Гэндальф не слишком-то верил в успех предприятия, тем более что поначалу Торин отказывался путешествовать под покровом тайны и намеревался с самою начала обставить все дело как торжественное возвращение Короля-Под-Горой.