100 великих узников - Надежда Ионина

В первое десятилетие своего правления король следовал в основном политике реформ партии "младших колпаков", большинство которой состояло из обуржуазившихся аристократов, ориентированных на Россию, и провинциальных бюргеров. В это время были сняты многие запреты на торговлю, более гуманной стала система наказаний, для иностранцев ввели свободу вероисповедания, евреям разрешили проживать во всех крупных городах страны. В 1773 году в Стокгольме была создана Королевская опера, через 5 лет открылся Королевский драматический театр… Благодаря этим и другим мерам, Густав III по праву приобрел репутацию одного из самых просвещенных монархов мира.

Однако политический режим в Швеции в сравнении с "эрой свобод" стал более жестоким: широкие гражданские свободы во многом были урезаны, создана тайная полиция, и в дальнейшем противоречия между политикой короля и оппозицией стали углубляться. Под влиянием идей революционной Франции дворяне вновь потребовали для себя большего влияния. На риксдаге 1786 года оппозиция оказалась в большинстве, ограничила предназначенные для короля субсидии и отвергла многие его предложения. По разным причинам шведское дворянство в значительной своей части так и не примирилось с королем. Старые аристократы не могли простить Густаву III попрания дворянских привилегий, молодое поколение дворян ненавидело самодержавие как таковое. Более решительные даже начали готовить покушение на Густава III.

Душой заговора стал отставной генерал-майор Карл Фридрик Пеклен — один из бывших вождей "младших колпаков". Это был человек умный, бесстрашный и энергичный, принесший, несмотря на свои 72 года, в кружок молодых офицеров-антироялистов дух "эры свобод". Убить короля взялся бывший капитан лейб-гвардии Якоб Юхан Анкарстрем, считавший себя лично оскорбленным Густавом III. Смерть короля должна была стать сигналом к выступлению вооруженных отрядов дворян и бюргеров. Несколько раз заговорщики приходили в Королевскую оперу вооруженными, но подходящего случая долго не предоставлялось…

В пятницу 11 марта 1792 года в шведской столице царило особое оживление, так как вечером в Королевской опере намечался бал-маскарад. К зданию беспрестанно подъезжали кареты с "пьеро" и "коломбинами", "халифами" и "одалисками", "пиратами" и "рабынями"… Вся молодежь Стокгольма стремилась попасть на этот вечер, где в отличие от официальных балов не было сословных различий.

К 11 часам вечера в Оперу приехал Густав III: здесь под апартаменты короля был отведен целый этаж. Когда король заканчивал ужинать, паж подал ему письмо, переданное каким-то таинственным незнакомцем. Анонимное послание было написано по-французски, и в нем сообщалось, что на короля готовится покушение[57] [Письмо написал подполковник Лильехурн, первоначально активный участник заговора, но потом не решившийся открыто сорвать его].

Гофшталмейстер фон Эссен принялся уговаривать Густава III не спускаться в зал к танцующим. Или, по крайней мере, надеть панцирь под карнавальный костюм и выйти в сопровождении стражи, однако Густав III ни на одно из этих предложений не согласился…

В самый разгар бала к королю и его свите приблизился человек в маске и черном домино. Выхватив пистолет, он прицелился в спину Густава III, но тот неожиданно резко обернулся, рука неизвестного дрогнула, и весь заряд попал королю чуть выше бедра. В толпе кто-то закричал о пожаре, люди ринулись к выходам, и в образовавшейся неразберихе стрелявшему удалось скрыться. Однако большой паники не возникло, потому что музыка играла так громко, что не все услышали выстрел, а некоторые просто приняли его за карнавальную хлопушку.

Густаву III помогли добраться до кабинета и уложили на диван: король не терял присутствия духа и громким голосом отдавал приказания. Его осмотрели лейб-медики, и оказалось, что заряд состоял не только из пули, но также из дроби и ржавых обойных гвоздиков. Поначалу рана короля не внушала врачам серьезных опасений, и даже казалось, что он начал выздоравливать. Но через неделю состояние Густава III резко ухудшилось, а еще через неделю он скончался…

Расследование началось сразу же после рокового выстрела в Опере: был составлен список всех участников бал-маскарада, которые не смогли покинуть здание в первые минуты. Прибывшему в Оперу полицмейстеру передали два найденных пистолета (один из них был разряжен, другой — заряжен) и остро отточенный большой кухонный нож, на котором была специально сделана зазубрина. Полицмейстер приказал опросить всех оружейных дел мастеров, и один из них опознал пистолет, который недавно ремонтировал. Мастер назвал и имя заказчика — так в руках следствия оказался отставной гвардейский капитан Якоб Юхан Анкарстрем, который на допросе сознался, что стрелял в короля и настаивал, что покушение — дело его рук.

Однако в полиции сразу поняли, что Анкарстрем — только исполнитель, а нити тянутся к оппозиции королю в аристократических кругах. Следователи действовали четко и слаженно, и вскоре было арестовано несколько членов широко разветвленного заговора. Но после кончины Густава III расследование стало давать сбои, так как реальная власть в Швеции оказалась в руках герцога Карла. А он заявил, что"…клубок столь длинный и запутанный, что неизвестно можно ли найти в нем конец". Полицмейстеру приказали ограничиться репрессиями только против непосредственных исполнителей, и более того, многих заговорщиков, против которых было мало улик, вообще отпустили.

Я. Ю. Анкарстрема сначала выставили к позорному столбу и подвергли бичеванию, а потом приговорили к четвертованию и колесованию. Некоторых молодых офицеров суд тоже приговорил к смертной казни — с лишением дворянского звания, а генерала К. Ф. Пеклена — к пожизненному заключению в крепость, где он вскоре и умер. Однако четверо других главных заговорщиков (Хурн, Риббинг, Лильехурн и Эренсверд) после казни Анкарстрема, отсидев несколько месяцев в тюрьме, вышли на свободу и отправились в вечное изгнание…

По приговору Конвента…

Не всякому монарху в годы своего правления пришлось столкнуться с таким количеством проблем, как французскому королю Людовику XVI. Жизнь и царствование его пришлись на годы, когда всякие попытки разумно обустроить Францию проваливались, и, чтобы справиться с ситуацией, нужен был монарх ловкий, изворотливый и проницательный, к тому же обладающий энергией, силой воли и упорством. Но трудности и из ряда вон выходящие обстоятельства сломили Людовика XVI, хоть он хотел трудиться на благо своих подданных, чем и отличался от большинства эгоистичных королей, думавших только о своих удовольствиях и сохранении привилегий.

Король был образцовым католиком, нежным мужем и отцом, в обращении с окружающими — добросердечен, хотя порой бывал и резким. С одной стороны, король свято чтил традиции и основополагающие принципы французской монархии, с другой — признавал необходимость проводить реформы и считаться с общественным мнением. Он желал покончить с распущенностью, царившей при его дворе, но не хотел прибегать к наказаниям, всецело уповая на силу личного примера. Людовик XVI каждый день бывал на мессе, регулярно исповедовался и причащался, но воспитателям не удалось до конца преодолеть в нем природную вялость и робость характера: король был излишне уступчив, легко и как-то равнодушно менял собственное мнение, будто заранее был уверен, что ни одно из них не имеет существенного значения…

За время своего правления Людовик XVI не провел ни одной реформы, которая способствовала бы обновлению и процветанию Франции. Он чувствовал, что в стране следует утвердить более добродетельные и справедливые отношения, но был благодетелем государства только в мечтах, а в реальности ему не хватало личной решимости, государственной мудрости, политической хватки и таланта подчинять людей своей воле… Он легко соглашался на реформы, а потом также легко смирялся с их отменой; приглашал в министры самых передовых людей своего времени, а затем бесцеремонно отстранял их от дел. О реформах охотно и яростно спорили, королевские декреты то провозглашали, то отменяли нововведения, но ничего не менялось, хотя Франция в то время изнемогала от внутренних противоречий, и дела шли все хуже и хуже[58] [Правда, при Людовике XVI Франция помогла североамериканским колониям Англии обрести независимость, для экспедиции Ж. Ф. Лаперуза король сам составил инструкции, перевел на французский язык книги о жизни древних римлян и английского короля Ричарда II и с увлечением занимался слесарным делом, мастеря замки. Он субсидировал братьев Монгольфье и лично присутствовал при запуске первого воздушного шара, "пассажирами" которого были петух, курица и кролик.].

В целом же правление Людовика XVI было довольно безликим, и к 1787 году стало ясно, что действующие институты не способны вывести страну из кризиса. Правда, было созвано собрание нотаблей (представителей от всех сословий) для введения новых налогов и возложения части их на привилегированные классы, но попытка эта не имела успеха. В том же году и с теми же целями Людовик XVI созвал Генеральные штаты, но не смог найти общий язык с депутатами и приобрести их поддержку, да и не пытался. Происходящее в стране оставляло короля безучастным, но его равнодушие к событиям, в ходе которых решалась судьба монархии, отчасти можно объяснить тем, что в начале июня умер его старший сын, которому было 7 лет. Людовик XVI надолго замкнулся в своей скорби, не мог заниматься государственными делами, а между тем третье сословие требовало признания своих политических прав.