Месть палача - Виктор Вальд

– Кто? – едва не захлебнулся глотком лимонной воды Даут. – Ты говоришь о знаменитом…

– Да, да! – кивнул головой Франческо. – Я говорю о том, о ком говорил весь христианский мир. О мыслителе, ораторе, политике и вечном бунтаре, посмевшем выступить в защиту народа Рима и окрестностей против насилия и хозяйствования на этих святых землях феодалов и дворян. Он призывал к обузданию этих угнетателей вооруженной силой, к отстранению их от городских должностей и принятию суровых мер против виновников постоянных распрей в Риме и в окрестностях. А кровавые распри стали постоянными с тех пор, как папы римские оставили свой святой город и переехали в Авиньон. Красноречивый оратор и деятельный человек, Кола ди Риенцо, сплотил вокруг себя многих жителей Рима, захватил Капитолий и обратился к папе Клименту с призывом вернуться в город святого Петра. Папа Климент даже дал согласие и назначил Кола ди Риенцо римским нотариусом. А народ провозгласил своего вождя трибуном Рима за то, что он отнимал замки, крепости и оружие у феодалов, облагал их тяжелыми налогами, обязывал охранять дороги и снабжать Рим продовольствием. Он отменил все гербы, кроме гербов папы и города Рима. Вот какой это был человек, создавший в реальности то, о чем мечтали и писали Марсилий Падуанский[277], его друг Жан Жанденон, Петрарка и великий аскет и мыслитель Иоахим Флорский[278]. С работами этих достойных людей и со своими размышлениями Кола ди Риенцо приходил ко мне почти каждый день.

Пища для духа и для тела от щедрот этого великого римлянина сделала меня другим человеком. Я понял, зачем должен жить человек, во имя кого и чего. Жить на пользу других и во славу Господа и его слова. Того божьего слова, что исказила церковь в погоне за золотом и властью. Я стал сторонником идей Кола ди Риенцо и готов был следовать за ним в огонь и в воду. Но сам наставник все еще был удручен тем, что народ Рима отвернулся от него, после того, как папа предал его и издал Буллу в которой говорилось, что Риенцо – предтеча антихриста, сын дьявола, враг справедливости, чудовищный зверь. А еще призывалось не давать ему ни помощи, ни расположения, ибо его злоба ползет как змея, жалит как скорпион, заражает, как яд. Вот так защищая богатых и знатных папа «отблагодарил» того, кто так стремился вернуть святому отцу его земли и влияние в Риме. И все же… Кола ди Риенцо, дважды осужденный на смерть, как еретик, не потерял надежду на то, что Господь наставит своего наместника на земле на путь добра и истины. Он надеялся на многое. Поэтому поручил многим, в том числе и мне, помочь в проведении юбилейного для христиан 1350 года[279]. Сам же Риенцо отправился к императору Карлу в Прагу просить помощи для римского народа в борьбе против дворянства и того духовенства, что грабит селян и ремесленников. Теперь о том, что вы наиболее желаете услышать.

– Неплохо было бы выпить немного вина и… – начал было Даут, но под строгим взглядом Гудо понизил голос и замолк.

– Мы слушаем тебя, Франческо, – говоря, поудобнее устроился «господин в синих одеждах».

– Миллионы несчастных паломников прибыло в тот год в Рим. Несчастных потому, что в городе уже свирепствовала чума. Их трупы устлали дороги, ведущие из святого города Петра. Я это видел собственными глазами. А еще я видел груды золотых монет, что пожертвовали несчастные перед тем, как умереть. Это золото было погружено на телеги и под сильной охраной отправлено к папе во французский Авиньон. Пятьдесят телег золота. Десятки миллионов золотых монет отправилось к тому, кто в самый разгар черной смерти объявил святой юбилейный год и собрал для умерщвления миллионы несчастных христиан. Тогда я еще не осознавал, как велик этот грех первейшего из христиан. Я сопровождал эти проклятые телеги, в которых сотрясались не сундуки с золотом, а переливались бурдюки с кровью невинных жертв. С каждым днем охрана таяла и ослабевала. Умирала от болезней, тяжелого пути. Но нас сопровождали многие истинно верующие, готовые жертвовать даже жизнью, чтобы доставить бесценный груз в казну святой церкви. Только там золото превратится в источник жизни, способный круглосуточными молитвами и нужными лекарскими действиями остановить черную смерть. При монастырях появятся лекарни. А в них знающие и ответственные лекари. В это верили многие. В это верил и я. Мы уже приблизились к Альпам и были уверенны, что через несколько дней к нам присоединится усиленный отряд воинов, посланных папой Климентом для охраны из Авинона. Но в ту ночь…

Франчкско сглотнул горькую слюну и вытер платком выступивший пот.

– В ту ночь в наш лагерь пробрались разбойники. Они по-тихому вырезали тех, кто стоял на страже и стали запрягать в телеги свежих лошадей. Но тут проснулись сопровождающие и немедленно схватились за оружие. Бой был горячим и скоротечным. Нам удалось отогнать разбойников. Но они убили многих. Более всего свирепствовал вожак разбойников. Я на всю жизнь запомнил его гнусное лицо. В том бою я был ранен. Наутро мы все же не досчитались трех телег. Но не было ни сил, ни возможно их разыскать.

Меня оставили в ближайшем горном селении, где я пробыл более трех месяцев. Там же я увидел и того самого вожака, что отнял у нас золото. Не задерживаясь, он купил продовольствия и вина и тут же отправился в путь. Он был один и я решил, что легко справлюсь с ним и заставлю рассказать, куда он спрятал ворованное сокровище. Доверять горцам тайну золотых телег я не мог, справедливо полагая, что эти суровые люди, редко посещающие церковь, а более полагающиеся на свою силу и хитрость, пожелают сами завладеть неслыханным богатством. Меня, еще не совсем оправившегося после ранения, эти люди заставили отрабатывать их кров и пищу. Всякую попытку моего несогласия они пресекали дубовыми палками, вновь и вновь открывая мои раны. Так что я с многократным желанием сбежал из этого селения и стал преследовать вожака разбойников. Я уже наметил место, удобное для нападения. Но…

К моей вероятной жертве присоединились еще четверо разбойников. Под вечер они стали пировать и сориться. Я слышал каждое их слово и торжествовал. Они грызлись, желая разделить добытое золото. Значит оно недалеко! Еще я понял, что это место известно только вожаку этого отребья и тем нескольким человекам, что были с ним во время устройства тайника и пропали без вести. Наконец, он согласился утром указать место. Его связали. Как я ни боролся со сном, но все же мое измученное ранами и тяжелой работой тело сдалось. Меня разбудили громкие крики и проклятия. Вожак бежал! Отчаяние охватило и меня. Вернулось ко мне божье проклятие и душевные терзания. Многие месяцы я медленно умирал, едва волоча ноги по дорогам Европы. И все же… Не знаю, простил ли меня Господь, или послал возможность искупить свою вину, но судьба привела меня в город на воде. В Венецию! Суровый город для чужих, а особенно для бродяг и нищих. Уже в конце дня я был схвачен и осужден, как бродяга. Еще через четыре дня я уже сидел и вращал тяжеленное весло на купеческой галере. Меня несколько раз перепродавали пока…

Франческо, измученный тяжелыми воспоминаниями, отпил лимонной воды и глубоко вздохнул.

– Я был продан на галеру герцога наксосского и там я услышал голос… Я не верил своим ушам! За несколько банок от моей находился тот, о встрече с которым я просил Господа в ежедневных молитвах. Боясь спугнуть удачу, я только на второй день решился обернуться. И я увидел… Мое сердце забилось быстрее. В руках появилась давно забытая сила. Это действительно был он – вожак разбойников! Вскоре я узнал и его имя. Мартин! Хитрый, изворотливый, гнусный Мартин из северных земель. Решив на время покинуть те края, где его товарищи по разбою продолжали искать святое золото, Мартин бежал и от них, и от чумы в Венецию, где совершил кражу и угодил в тюрьму. Об этом я узнал от него и много позже. А пока… Оставалась такая малость – бежать, волоча его на себе. А уж в подходящем месте… Он бы мне все сказал. Но как бежать, когда ты прикован к галере и всегда под надзором помощников комита? И тут пронесся слух, что герцог Джованни Санудо на зиму отправит своих рабов гребцов на остров. Мне было не важно, на какой остров и зачем? Главное на земле, а не плечом к плечу с теми, кто готов за кусок хлеба и глоток пива предать тебя надсмотрщику над гребцами. Если бы я знал, какое тяжелое испытание готовит мне судьба, отправляя в каменоломни Марпеса. Если есть ад на земле, то он в недрах этой проклятой горы. Моим мукам не было конца. А еще они усугублялись тем, что Мартин остался там, наверху и даже выбился в помощники чудовища по имени Гелиос. Мартин стал не досягаем для меня. И я сдался. Я стал желать смерти. И я приготовился к ней. Фактически я уже умер, несмотря на все старания святого отца Матвея. И тут появился… Даже не знаю, как и сказать…

– Да говори уже: «демон в синих одеждах», – чуть усмехнулся Гудо, и от этого его страшное лицо ясно дало понять, что демоны живут среди людей.