Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила

Очень тяжело было собраться. Не в плане моральном - я настолько выдохлась, что уже подразумевала свой уход как что-то свершившееся. Тяжело уйти было, взяв только некоторые вещи с собой. Здесь все мое - и будь моя воля, я бы все и забрала. А так приходилось идти на уступки, и сердце кровью обливалось, стоило подумать о том, как это все останется Марату. Моя кровать, бриллиантовое ожерелье, которое пришлось оставить, потому что оно было слишком дорогим и привлекающим внимание. Еда моя, одежда, целый шкаф платьев...Оставлять свои вещи было тяжело. Зато абстрагировалась от малейших мыслей о Залмаеве, концентрируясь только на вещах, которые придется оставить. Так легче.

   Я не уходила в никуда. На самом деле, в голове сформировалось два плана: Америка и Слава. Многие уезжали в Америку, я об этом часто слышала. А еще люди начинали там новую жизнь. Возможно, мне удастся купить там документы, новое имя, и Марат меня не найдет. Что имя меня надо - это не подлежало ни малейшим сомнениям. Слава же...Можно было попробовать, но все-таки первый план казался реалистичнее. На всякий случай вытащила из-под ковра завалявшуюся визитку с номером Вячеслава и спрятала ее в карман джинсов.

   Стоило на следующий день увидеть сидящую на полу девушку, обхватившую собственные колени и дрожавшую как лист на ветру, как я уверилась, что она все знает. Хотя это спорный вопрос.

   Я не понимаю, на что надеялась Оксана. Да, увидев меня, она подобралась, вытерла слезы, размазав их по щекам, но...она так и не смогла во все поверить. Я не сомневалась, что Маша красок не пожалела, но все равно эта принцесска с такой надеждой на меня смотрела, что становилось тошно. Если бы я сказала, что ничего не было, она поверила бы. Поверила бы и посчитала все неудавшейся шуткой. Ксюша с едва прикрытой мольбой смотрела на меня и безмолвно просила успокоить.

   Как? Как он может быть с ней? Она настолько глупа и слаба, что боится признать очевидного. Да, я рассказала ей все, специально чтобы вывести из себя, добить. Я мстила ей за ее непонятную для меня идеальность, которой не получалось достичь. Я мстила ей за ее малодушие и трусливость, из-за которых она голову в песок прятала, не желая видеть и слышать очевидного. И чем больше я говорила, тем яснее становилось то, что она не уйдет от Марата, пока он сам не захочет. Я была в этом уверена на сто процентов. Он придумает что-то, заверит ее, и Ксюша с облегчением забудет мои рассказы, будет все так же жить в своем идеальном мире. А я не хотела страдать и отдуваться за все одна.

   Да, я могла сама себе признаться, что построила иллюзию. Вернее, даже не так. Я просто закрыла на что-то глаза и перешагнула через себя. Но я отлично понимаю и знаю, что Марат за человек. Он жестокий, самолюбивый, эгоистичный, во всем, что не касается его самого - бессердечный. Тиран, деспот и сволочь. Я лучше всех это знала. Но я была готова принять его и любить его таким, какой он есть. Настоящим. Любить его и все его недостатки тоже, хотя бы потому, что большую их часть разделяла сама. А она любила выдумку, маску и была глупа даже для того, чтобы просто взглянуть правде в глаза. Она посчитала меня виноватой, я очень точно уловила момент, когда в ней что-то сломалось. Но была виновата я, а не Марат.

   Но когда она меня ударила...Все тщательно скрываемое отвращение...зависть и непонимание вылезли наружу. Я так и не смогла ее обскакать, зато могла ударить. И я ударила. Потому что Ксюша не имеет права меня касаться. Она никто, и пусть для кого-то там она идеал, для меня - это пугливая слепая и слабая дура. Я не упаду еще ниже, позволив непонятно кому себя унижать.

   - Ты дура и дурой останешься, поняла? Ты не понимаешь, с кем живешь. И понимать не хочешь. Твои проблемы.

   - Мне больно, - прорыдала она, прикрывая живот, словно я примерялась к удару. И после каждого моего незначительного движения она старалась прикрыть его сильнее.

   Я страшно и как-то неестественно расхохоталась.

   - Тебе больно?! Тебе?! Ты не знаешь, что такое боль, - она в голос рыдала, некрасиво корчась и морщась, и я с нарочитой брезгливостью отстранилась, тем не менее, продолжая крепко удерживать ее за волосы. - Показать? Показать, что такое настоящая боль, Ксюша? Попроси своего мужа, ласточка, он обязательно тебе продемонстрирует.

   Но все вышло не так, как я ожидала. Я планировала сразу убраться отсюда, как можно дальше, пользуясь тем, что Марат в Подмосковье. Он появился, отхватив меня прямо в дверях, а Ксюша, завидев возвышающуюся и массивную фигуру мужа, как по заказу заревела, почти заорала о голос, словно специально демонстрируя, как ей плохо.

   Мужчине хватило одного взгляда на развернувшуюся картину, чтобы оценить обстановку. Он с силой одной рукой впечатал меня в стенку и подлетел к жене, обхватывая ее за плечи и пытаясь прижать к груди. Она, зажмуриваясь, замолотила по мощным плечам кулачками и прокричала:

   - Не трогай меня! Господи! Не трогай меня!

   У Ксюши была истерика, и она почти не соображала ничего. Я смотрела на них и была уверена в том, что оба это заслужили. Оксана ничего не сделала, она умела только улыбаться. А Марат...Я не злопамятная, но он слишком много мне сделал такого, чего я не могу простить. А это месть. К тому же я ничего не придумала, можно сказать, встала на путь исправления. Разве добрые люди не должны говорить правду и только правду? Вот я и сказала.

   Марат словно с цепи сорвался. Развернулся резко и наотмашь ударил меня, на сей раз не сдерживая собственную силу. Голова мотнулась в сторону, комната закружилась и расплылась перед глазами, лишив меня драгоценных секунд. Более того, он ударил меня на глазах Оксаны, своей принцесски, а это не сулило ничего хорошего. Для меня.

   Ксюша подавилась всхлипом и с ужасом вгляделась в мое лицо. Я с вызовом слизнула кровь с нижней губы.

   - Нравится? - с улыбкой спросила у нее. - Учись бить у мужа, потому что твои удары - детский лепет по сравнению с его. У тебя опыт маленький, а у него большой. Хороший у тебя муж, да?

   Марат меня быстро заткнул и вытолкнул из кабинета, на ходу изрыгая проклятия и ругательства.

   - Я тебя в порошок сотру! - рычал он, выворачивая мне запястье и тряся, как тряпичную куклу. - И не говори, что не предупреждал. Я говорил, что убью тебя, если ты ее пальцем тронешь и все расскажешь! А я не шутил.

***

   Это длилось...долго. Наверное. Чечен был в таком шоке и ярости, что ему не хватало сил одновременно бить и угрожать. Обычно он кричал, и это не так страшно, на самом деле. А сейчас он методично и медленно меня убивал, и для такого нехитрого дела угрозы не нужны. Плюс, Ксюшу ненароком не напугать еще больше.

   Он разнес в щепки мою комнату, наверное, сломал мне челюсть и руки. Во всяком случае, я слышала, как что-то хрустнуло, и мои руки безвольно повисли. Марат вполне мог убить меня здесь, а Ксюша себе выдумает что-то благопристойное и безопасное, если меня не станет. Это я уже поняла. Ей легче жить со своими очками. И кое-как прикрывая голову, я понимала, что она его потом простит, а он еще чаще станет носить ее на руках. А про меня никто не вспомнит.

   Я не собиралась так лежать, я честно попыталась ударить Марата, но взвыла от ответного тумака. В конце концов, я осталась плавать в болезненном и тягучем тумане непонятно чего, заплывшими глазами пыталась сфокусироваться на силуэте его фигуры и какой-то грудой костей неподвижно лежала на полу. Марат опустился рядом со мной на корточки, за волосы подтащил к себе, вырывая из груди стон, и прошептал:

   - Если с ребенком что-то случится, я тебе устрою ад, Саша. Ты будешь умолять меня тебя прикончить. Если хоть что-то с ними будет не то...Просто так сдохнуть я тебе не позволю.

   Он меня отпустил, и голова с размахом шандарахнулась об пол. На минуту я потеряла сознание. Когда очнулась - его уже не было.

   Я не хотела подыхать. А он меня убьет. По сути, я сейчас даже не добилась ничего. Не надо быть Вангой, чтобы знать, что Ксюша его не бросит. Глупо как-то вышло все.