Каллиграфия - Юлия Власова

— Оставьте меня в покое! Что вам за дело?! — норовисто вскинулась та.

— Отравление хлором может повлечь весьма тяжелые последствия, — задрав голову, проскандировал человек-в-черном. — Трахеит, токсический отек легких…

— Чушь! С моим самочувствием полный порядок! — огрызнулась Венто, вспыхнув, как зарница.

«Видно, тебя исцелило твое свечение», — пробормотал Кимура, потерев переносицу.

— И всё-таки, — приступил он снова, обхватывая руками ствол. — Довольно заниматься глупостями!

— Я так просто не дамся! — крикнула сверху Джулия. — Не знаю, что я наговорила вам под куполом, но примите к сведению, я забираю свои слова назад!

— Э, нет! Сказанного не воротишь! — отозвался Кристиан, закидывая ногу на сук.

«Вот напасть!» — проворчала беглянка. Что тут прикажете делать? Благо, клен высок, но хоть высок — да не бесконечен. Когда-нибудь и макушка замаячит. Джулия расправила плечи, отважившись на неслыханную подлость: укротить преследователя световым лучом. Главное сконцентрироваться… Вдруг она просияла: табличка хранительницы! В портфеле, под растерзанным куполом тетрапеда! Как бы так изловчиться? Во взгляде ее полыхнула молния: сейчас или никогда.

— Получайте!

Кристиан уставился на нее расширенными от ужаса глазами. Первый световой залп прошел мимо цели, зато второй нанес обидчику довольно ощутимое поражение: схватившись за голень, он с глухим стоном повалился на землю.

— Ай да я! Ай да молодец! — обрадовалась девушка и в два приема очутилась возле поверженного учителя. — Забудьте всё, что я мела в бреду, — повелительно произнесла она. — Мое признание аннулируется, ясно?

Кристиан вновь застонал и попытался было подняться, но ожог болел до того нестерпимо, что казалось, будто ногу поджарили на огне.

— Откуда столько жестокости? — вопросил он, устремив на нее увлажненный взгляд.

— Это не жестокость, а самозащита, — злорадно пояснила Джулия, после чего немедленно ретировалась, припустив к искореженной машине.

Глава 25. Шаг навстречу

Тут, конечно, не помешало бы совершить стремительный бросок и загородить ученице путь, чтобы не вздумала соваться к злополучному тетрапеду, но тот, кому хоть раз приходилось двигаться с поврежденной ногой, знает, каково это — бежать наперерез, когда у самого болезненная рана. Закатав рваную штанину, Кристиан оглядел ожог: зрелище, надо заметить, не из приятных. Аптечки поблизости нет, дружеского плеча и подавно. Джулия улепетывает со всех ног — только пятки сверкают. Уж на ее дружеское плечо нечего и рассчитывать. Предательница высшей пробы. Знать бы, что она затеяла…

Их разделяла всего-то небольшая полоска разнотравья, и Кристиан, чуть вытянув шею, мог свободно наблюдать происходящее у тетрапеда. Наблюдать не без тревоги.

Вот беглянка нырнула в расширенное отверстие купола и через минуту вновь появилась в поле обозрения с портфелем в руках. Может, в ней всё-таки заговорила совесть, и она решила смилостивиться над пострадавшим? Такие, как Джулия Венто, наверняка повсюду носят с собой аптечки. Но не тут-то было: портфель итальянка опустошила в мгновение ока, и, вместо аптечки, вниманием ее завладел некий миниатюрный прибор, какой человеку-в-черном прежде на глаза не попадался. Переговорное устройство? Датчик уровня токсичности? На ум приходили самые разные предположения, однако, несмотря на множество версий, Кристиан попал пальцем в небо.

Джулия занервничала, а всё потому, что он поднялся — кое-как, через силу — и, прихрамывая, направился к ней. Побледнела, задрожала — в общем, сердце ушло в пятки. А когда сердце в пятках, опростоволоситься раз плюнуть. Ткнула она не в ту кнопку, ткнула — и дематериализовалась. И вот тогда только Кристиан догадался, что у прибора за назначенье.

«Телепортаторы, — подумал он с тоскою, — у Аризу Кей просто мания к изготовлению телепортаторов! С другой стороны, когда знаешь, откуда дует ветер, разыскивать ветреную девчонку гораздо удобнее. Надеюсь, на дне флакончика осталось несколько капель…»

Пошарив в карманах брюк, он с удовлетворением обнаружил заветную склянку с вином, ценность которого теперь беспредельно возросла, взлетела, можно сказать, до заоблачных высот, поскольку эти гранатовые капельки были единственным шансом попасть в сад к японке и заручиться ее помощью.

«Надо лишь вытряхнуть их в какую-нибудь лужу — и дело в шляпе», — рассудил Кристиан. Но вот досада: никаких луж поблизости. Еще бы, в такое-то пекло! Под знойным, уже почти летним солнцем испарялось всё, что только могло испаряться. На лбу у человека-в-черном выступил пот, а затылок нагрелся так, словно к нему поднесли включенный утюг.

«Аризу Кей ничего не говорила о прямом контакте кожи с вином, но что если попробовать?» — И Кристиан, аккуратно, чтобы не выронить, откупорил флакон, таящий неизменный аромат сладковато-терпкого кагора и гвоздики.

— Ну, догадался — так догадался! — ругала его хранительница, по которой точно проехался паровой каток: растрепанные волосы, перекрученное набок кимоно, грязные сандалии. Непривычный в своей серости, сад чахнул, а деревья, будь они одушевленными, непременно бы кряхтели, чихали да сетовали на жалкую участь. — Ты бы еще опрокинул склянку себе в рот! С концентрированным волшебным вином шутки плохи! Никогда не знаешь, какой эффект оно окажет.

— Одним ожогом больше, одним меньше, — философски отозвался Кимура, разглядывая распухший палец. — А с тобой что стряслось? Неурожай, да?

Хранительница пожала плечами:

— Удобрения здесь ни при чем, разве я чуть переборщила с фосфором… Дети заняли обе пагоды, поэтому мне пришлось пойти на крайние меры, — вздохнула она, указав на разбитую под сморщенной вишней палатку. Кристиана поразило не столько запустение, сколько сам факт того, что хранительница вздыхает. Волей-неволей засомневаешься в ее могуществе.

— Зря я, видно, нагрянул, — сказал он, поправляя на японке вышитый алым пояс. — Тут у тебя настоящий хаос, торжество энтропии, если так выразиться. Тебе сейчас не до чужих проблем…

— Это почему же? Выкладывай! — оживилась та. — А ожоги твои я залечу. Глянь, сколько снадобий припасено! На черный день заготовила.

Позвав его за собой, к палатке, Аризу Кей не без гордости представила ему обширную коллекцию всевозможных бутылочек и совсем уж крохотных пузырьков, усадила на верхнюю ступеньку заросшей мхом лестницы и принялась его врачевать.

— А как насчет сердечных ран? — полюбопытствовал Кимура.

— О, соболезную, мой друг. К прискорбию, не мастер я по части сердечных недугов. Но позволь поинтересоваться, кто она? Имею ли я честь ее знать?