Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса» - Даниил Тумаркин

Между тем Николай Николаевич подружился с этим вождем и даже приобрел у него (скорее получил разрешение использовать в будущем) два маленьких участка плодородной земли. Кроме того, именно в Малегиоке путешественник нанял двух слуг — молодого островитянина по имени Мёбли, которому предстояло быть гребцом, охотником и рыболовом, и двенадцатилетнюю девочку Миру (племянницу раклая), на которую возлагались стирка и уборка по дому. Впрочем, на приглянувшуюся ему Миру, рано созревшую, как это часто случается в тропических широтах, у путешественника были и другие виды. Еще на Яве Николай Николаевич собирался взять с собой временную жену-малайку, чтобы избежать проблем, с которыми он сталкивался во время первого пребывания на Берегу Мак-лая. Эта затея не осуществилась, и теперь он решил сделать своей наперсницей юную островитянку. По прибытии на «Си берд» на Берег Маклая путешественник осторожно признался Мещерскому: «Не посылаю портрета моей временной жены, который обещал в последнем письме, потому что таковой не взял, а микронезийская девочка Мира, которая со мной, если и будет таковой, то не ранее года»[634]. А в 1878 году, посылая портрет Миры своей сестре Ольге, он сделал на обороте приписку: «Подробности о Мире узнаешь со временем из моих дневников»[635].

Плавая на «Си берд», Миклухо-Маклай столкнулся с трагической действительностью — захватом в рабство, спаиванием, ограблением и убийством островитян европейскими и американскими моряками и торговцами. Шкипер шхуны Дэвид О'Киф, которого ученый в одном из писем назвал «бесчестным мерзавцем, готовым на всякие подлости»[636], жестоко обращался с матросами-яванцами, третировал служивших на шхуне европейцев, а островитян Океании, вообще едва ли считая за людей, бессовестно обманывал, грабил, травил собакой, топил в море заболевших микронезийцев, завербованных для заготовки трепанга на островах близ экватора. Миклухо-Маклай очень страдал, будучи бессилен что-либо изменить, но и в этой гнетущей обстановке не прекращал научных исследований.

«Злоупотребления и насильства, которые позволяют себе тредоры и шкипера, происходят главным образом вследствие недостатка гласности и полной безнаказанности», — писал ученый. Поэтому, не ограничившись изложением научных результатов плавания на «Си берд», он рассказал в своих статьях и отчетах о злодеяниях О'Кифа и подобных ему шкиперов и торговцев. Более того, как вспоминал Миклухо-Маклай, в письме вице-председателю РГО П.П. Семенову, написанном 15 июня 1876 года во время пребывания шхуны у островов Ниниго, он выступил «с проектом учреждения станций военных судов для интернационального покровительства туземцев островов Тихого океана <…> в надежде, что дело слабых и притесненных найдет в Европе, тем или иным путем, отголосок и неожиданную помощь»[637].

Призыв Миклухо-Маклая не получил никакого отклика. По-видимому, в МИДе предпочитали не втягивать Россию в международные акции на Тихом океане. По этой же причине осталась тогда неопубликованной статья Миклухо-Маклая «Несколько слов о ловле трепанга на островах западной части Тихого океана близ экватора». В ней путешественник не только привел потрясающие факты о бесчинствах и злоупотреблениях шкиперов и торговцев, но и сообщил о своем проекте создания международных военно-морских станций, изложенном в письме Семенову от 15 июня. Обнаруженное в архиве РГО, это письмо было впервые напечатано в 1939 году[638].

Обстановка на шхуне была настолько отвратительной, что у Миклухо-Маклая возникла мысль остаться на островах Хер-мит или Ниниго и продолжить плавание на другом судне. Но он отказался от этого намерения, поняв, что «весьма мало шансов скоро выбраться отсюда»[639]. Наконец 27 июня шхуна доставила Николая Николаевича в залив Астролябия. «Туземцы, — записал в дневнике Миклухо-Маклай, — были очень образованны, но нисколько не изумлены моему приезду, будучи вполне уверены, что я сдержу слово. Когда я съехал на берег в Горенду, в непродолжительном времени туземцы соседних деревень, не исключая женщин и детей, сбежались приветствовать меня»[640]. Началось второе, самое продолжительное пребывание путешественника на Берегу Маклая.

Глава тринадцатая.

ВОЗВРАЩЕНИЕ НА БЕРЕГ МАКЛАЯ

Высадившись 28 июня 1876 года в заливе Астролябия, Николай Николаевич на сей раз поселился на мыске Бугарлом, в нескольких минутах ходьбы от деревни Бонгу. За шесть дней его слуги под руководством плотника «Си берд» и с помощью десятков местных жителей построили домик на высоких сваях, имевший около десяти метров длины и пяти метров ширины; стены и пол для него были привезены в разобранном виде на шхуне. «Верхний этаж, — сообщал Николай Николаевич, — состоит из комнаты и веранды, между тем как нижний, который также имеет стены (но сквозные) частью из досок, частью из бамбука, образует мою препаровочную для анатомических работ, мой кабинет для антропологических измерений и складочный магазин для припасов. Люди и кухня помещаются в отдельной хижине шагах в десяти от дома, наконец, для шлюпки построена третья хижина»[641].

Складная мебель, привезенная еще из России и Германии, дополненная в Батавии и Сингапуре, китайские циновки, пустые ящики, трансформированные в полки и шкафы, размещенные в строгом порядке оружие и инструменты, керосиновая лампа с большим абажуром и ночник, который путешественник изготовил в Гейдельберге, — все это превратило «европейско-малайско-папуасский дом <…> в достаточно удобное помещение»[642].

С помощью папуасов возле дома была расчищена площадка, на которой посадили кокосовые пальмы, бананы и хлебные деревья, а также папайю и ананасы, привезенные Миклухо-Маклаем. На вскопанных участках посеяли новые для астролябцев продовольственные культуры — кукурузу, тыквы, арбузы и огурцы. Помогая в посадке, а затем в уходе за этими растениями, островитяне научились их возделывать и, когда созрели первые плоды, оценили их питательность и вкусовые качества. Уже через несколько месяцев новые растения начали выращивать на своих огородах и плантациях обитатели близлежащих деревень и острова Били-Били, и вскоре эти полезные нововведения распространились по Берегу Маклая и прилегающим к нему районам Новой Гвинеи.

Мёбли и Сале удовлетворительно справлялись со своими обязанностями, избавляя Николая Николаевича от повседневных хозяйственных забот, которые отнимали у него много времени и сил во время первого пребывания на Берегу Маклая. А Мира поддерживала в доме чистоту и уют и радовала своего повелителя то огненно-страстными, то задумчиво-протяжными песнями и не только песнями.