Вождь и призрак - Колин Форбс

Линдсей напряг все силы, влез на скалу и побрел, еле волоча ноги, к посадочной полосе. При ходьбе он опирался на палку, которую ему сделал Милич. Бедный Милич, убитый давным-давно, сто лет назад, когда немцы обстреливали их из минометов! Милич, о котором никто даже не вспоминал, ибо большинство партизан просто забыло о его существовании.

— Как дела, Гартман? — крикнул Линдсей. — Самолет вот-вот будет здесь, да?

— Мы выровняли полосу, друг мой, — откликнулся немец. — Во всяком случае, постарались сделать ее как можно ровнее. А «дакота» действительно прилетит с минуты на минуту, если не выбьется из графика.

— Вы хотите сказать, если она нас отыщет?

— Но вы же верите в свою родную авиацию, правда? — пошутил Гартман.

Он видел, что Линдсею тяжело идти, но не попытался ему помочь: Линдсей не потерпел бы, чтобы к нему относились как к увечному.

— Самолет прилетит с юга, — продолжал Гартман. — Так что нам надо смотреть в ту сторону…

— Я нервничаю, как женщина, которой предстоят первые роды, — сказала Пако. — Ну, разве не смешно?

— Да мы все на нервах, — успокоил ее Линдсей, останавливаясь и поднося руку к глазам, чтобы посмотреть на солнце.

Может, у него вдруг сработал старый инстинкт? Линдсей словно вернулся в прошлое, в те дни, когда он, сидя за приборным щитком «Спитфайера», планировавшего над прекрасными зелеными лугами Кента, научился не упускать из виду ничего. И никогда…

Линдсей посмотрел на юг, куда указывал Гартман, а потом принялся медленно и методично разглядывать небосвод. Нигде ни облачка!.. После вчерашнего снегопада это кажется просто невероятным! В небесной синеве четко вырисовывались островерхие горные пики. На востоке было пусто… На востоке-северо-востоке пусто… Линдсей, не торопясь, поворачивался, словно следуя за стрелкой компаса. Он всегда славился орлиным зрением. Еще немного — и он встанет лицом к северу… Линдсей повернулся в очередной раз на несколько градусов… О Боже! Нет, нет…

— Все, ребята, отчаливаем! Вон она, над горами… Смотрите, там, на юге…

К ним подбежал Ридер, в рюкзаке за спиной у него была рация. Ридер залез на самую высокую гору, чтобы напоследок выйти в эфир. И оттуда, со скалы, увидел приближавшуюся «дакоту».

— Да вы лучше на север посмотрите, болваны! — заорал Линдсей. — Сюда летят немцы, причем целый воздушный флот!

Конвей, сидевший на борту «дакоты», в восторге ударил себя кулаком по коленке. В карте образовалась дыра.

— Вон оно, это плато! Видите опознавательный знак: коммунистическую пятиконечную звезду, выложенную из камней? Тут уж надо сесть тютелька в тютельку… не дай Бог ошибиться…

— Успокойся, дружище, — укоризненно покачал головой Марри-Смит. — Я сумею приземлиться и на острие иглы.

— Это почти острие и есть!

Конвей схватил полевой бинокль и посмотрел на крошечные фигурки, глядевшие на «дакоту», задрав головы. Одна из фигурок помахала им палкой и подняла большой палец — дескать, все здорово! Потом начала бешено размахивать палкой в разные стороны.

— По-моему, тот тип с палкой — Линдсей. Он суетится, мельтешит, как безумный. Что ж, беднягу вполне можно понять…

— Особенно если учесть, что с севера на нас надвигается вся немецкая авиация, черт побери! — желчно откликнулся Марри-Смит. — Мы, правда, гораздо ближе, так что можем и успеть…

— Боже правый!

Конвей впервые заметил то, что Марри-Смит разглядел на несколько секунд раньше. Целый рой черных пятнышек, которые на глазах становились все больше. Военные самолеты немцев! Они летели высоко и как бы несколькими слоями, причем каждый слой был сдвинут относительно соседнего.

— Держу пари, они сбросят парашютный десант, — сказал Марри-Смит. — Это серьезная операция. Ладно, пора снижаться. Будем надеяться, что ребята сковырнули тут все камни и хорошенько расчистили полосу. Впрочем, мы это выясним довольно скоро, не так ли?

Ягер и Шмидт сидели с надетыми парашютами в командирском самолете и были готовы к прыжку. Полет проходил нормально, но вдруг под конец пилот срочно вызвал к себе полковника Штернера, возглавлявшего отряд парашютистов.

— Мы, должно быть, близки к цели, — сказал Шмидт. — Я весь взмок…

— А кто не взмок?

Парашютисты сидели в два ряда по всему самолету, повернувшись лицом друг к другу. Инструктор стоял сейчас у двери. Ягер посмотрел на окаменевшие лица парашютистов. На лбу у каждого блестели капли пота. Никто не разговаривал. В воздухе прямо-таки пахло тревогой и страхом, Ягер это чувствовал…

Солдаты глядели прямо перед собой. Они сидели как-то неестественно неподвижно. Слышалось лишь мерное урчание двигателей и поскрипывание парашютных строп. Ни одна высадка десанта не обходилась без неприятностей. Каждый раз у десяти процентов солдат сдавали нервы. И это среди тех, кому удавалось остаться в живых!

— Забавно, — прошептал Шмидт. — В последний раз я прыгал с парашютом на Крите. Даже не припомню, в каком году. Я сейчас вообще очень туго соображаю…

Ягер поднял глаза на Штернера, который вышел из кабины пилота; подойдя к полковнику, Штернер схватил его за руку. Вид этого старого вояки несколько поражал воображение: у Штернера совершенно не было ресниц. Он потянул Ягера за руку.

— Давайте отойдем в сторону. Мне нужно вам сказать пару слов…

Это означало, что операция, едва начавшись, натолкнулась на серьезные препятствия. Ягер пробирался вслед за Командиром парашютистов в середину фюзеляжа и мучительно гадал, в чем же дело. Час тому назад на разведку вылетал небольшой аэроплан, который предусмотрительно держался подальше от плато. Пилот доложил, что партизаны на прежнем месте. Значит…

Пригибаясь, чтобы влезть с парашютом в узкую дверь, Ягер наконец протиснулся в кабину. Штернер — человек способный, но, по мнению Ягера, несдержанный — закрыл за ним дверь. Затем ткнул в стекло коротким, толстым пальцем. Ягер явственно увидел «дакоту».

— Вовремя мы успели, — хрипло сказал Штернер. — Глядите, как улепетывает от нас англичанин!

— Никуда он не улепетывает, — возразил Ягер, — а наоборот, садится. Этот парень — большой смельчак!

— Да он просто сумасшедший! — выпучил глаза Штернер. — Он же не успеет…

— Не надо на это рассчитывать. Ладно, я пойду. Дайте мне спрыгнуть первому. Потом отправьте Шмидта, а за ним — всех остальных.

— Хотите проявить отвагу? Пожалуйста!..

Штернер передернул плечами: дескать, желаете покончить жизнь самоубийством — ради Бога, мне не жалко. Но его жест никто не оценил: Ягер уже вышел из кабины. Он не стал возвращаться на место, а махнул Шмидту, подзывая его к себе, и остановился возле инструктора.

Горела красная лампочка. Когда открылась дверь, Ягер прицепил свой карабин к тросу. Ледяной воздух в считанные секунды развеял удушливую жару внутри самолета. Шмидт прицепил к тросу свой карабин.

— Что-то не в порядке? — прошептал он на ухо Ягеру.

— Англичане пытаются вывезти Линдсея. «Дакота» сейчас садится на плато. Все решают минуты. Как только мы высадимся, открывайте по «дакоте» огонь, нужно помешать ей взлететь. Это самое главное!

Разговаривая со Шмидтом, Ягер дважды проверил свой автомат. Удовлетворенный тем, что все в исправности, он вынул магазин и засунул оружие дулом вперед себе за пазуху.

В самолете царило сдержанное оживление: парашютисты выстраивались в очередь. Ягер заметил на их лицах характерную смесь страха и облегчения. Облегчение было вызвано тем, что период ожидания закончился. А страх — тем, что поджидало их внизу, на плато… если парашют, конечно, раскроется. Штернер успел сказать Ягеру, что примерно половина ребят совершила всего один учебно-тренировочный прыжок. Германии теперь хронически не хватало времени и… обученных солдат.

Ягер ждал, когда зажжется зеленая лампочка.

— Так и есть, придется садиться на пятачок, — радостно воскликнул командир эскадрильи Марри-Смит, увидев под собой плато.

— Господи! Да они тут расчистили с гулькин нос! — ахнул Конвей.

Шасси коснулось земли, раздался удар, но крылья самолета даже не дрогнули. Марри-Смит тормозил, выжимая из машины все, что возможно. Он оттопырил нижнюю губу — признак крайнего напряжения, — а «дакота» мчалась к северному краю плато, за которым начиналась бездна.

Марри-Смит уже почти остановился и вдруг совершил маневр, от которого с Конвеем чуть не случился нервный припадок. Развернув самолет на 180°, он поставил его в конце дорожки носом на юг, чтобы можно было тут же взлететь. И в нарушение всех инструкций не заглушил двигатели!

— Откройте грузовой люк, — велел Марри-Смит Конвею. — «Югам» надо шевелиться.

Распахнув дверцу кабины, он спрыгнул на землю — до смешного маленький человечек в толпе рослых партизан… Марри-Смит заметил мужчину с палкой, который был в выцветшей, потрепанной форме английского военного летчика: он ковылял к нему, прихрамывая, а рядом с ним шагала потрясающая блондинка.