Медные монеты на алтарь предков - Mu Su Li

грудой камней, и трупы, вероятно, больше не выглядели людьми. Даже если бы их однажды откопали, они, вероятно, были бы разбиты на куски и рассыпаны повсюду.

Сюань Минь немного подумал, потом у него появилась идея.

Сюэ Сянь был не единственным, кто следил за всеми передвижениями Сюань Миня: Каменный Чжан и Цзян Шинин оба пытались освободить место у окна, и даже Лу Няньци не мог не выглянуть наружу.

— Зачем ты вытягиваешь шею? — рявкнул Сюэ Сянь на мальчика. — Ты отсутствовал семь дней, а теперь твои глаза снова могут нормально видеть?

Нейтрально Лу Няньци ответил:

— Спасибо за беспокойство. К сожалению, мое зрение на самом деле еще более размыто.

Чем более размытым было его зрение, тем слепее он становился и тем больше ци он мог видеть, и, естественно, силуэты ци не были кристально четкими.

На самом деле Дракону было весьма любопытно. Как мифический зверь, его зрение было, конечно, намного острее, чем у обычных людей, и он с трудом мог представить себе, как выглядят миры Лу Шицзю… а теперь и Лу Няньци.

— Просто глядя на тебя с такого расстояния, я не могу сказать, человек ты или животное, — сказал Лу Няньци, описывая свою точку зрения.

Но…

Это звучало совсем не так — это больше походило на то, что мальчик дразнил его.

— Это означает, что ты лучше видишь ци, — сказал Сюэ Сянь. Затем, обиженный, он снова посмотрел на Сюань Миня снаружи.

Со своего угла он мог видеть все, что делал Сюань Минь.

Они говорят, что мечи, особенно те волшебные мечи в легендах, нужно пробуждать свежей кровью — только кровь может раскрыть их истинный потенциал, и тогда они могут рассекать ветер и воду. И хотя кулон из медной монеты Сюань Миня не имел ни режущей кромки, ни острия, по какой-то причине их тоже нужно было разбудить кровью.

Сюэ Сянь наблюдал, как Сюань Минь разрезал еще одну рану на кончике пальца и растирал кровью поверхность монет.

А потом этот звук Вэнг…… вернулся, и монеты, казалось, ожили. Они начали слегка дрожать, испуская мрачный крик, который еле слышно эхом отразился в воющей метели. Когда Сюэ Сянь услышал этот шум, что-то в его ухе стало неудобно, и он нахмурился.

Сюань Минь расположил пять монет кулона в пяти положениях на своей ладони — север, юг, восток, запад и центр. Затем он достал талисманную бумагу из нагрудного кармана, но талисманы были пусты, и на них вообще не было начертано заклинаний.

Он сложил желтые листы и наклонился, чтобы сложить их по четырем сторонам света, пригруженные камнями. Затем пальцы его правой руки зависли над медными монетами в левой руке, а его бледные губы приоткрылись, как будто читая молитву.

Но это не было похоже на полную молитву — скорее на короткую отрывочную фразу.

И с этим медные монеты, которые раньше лежали на ладони Сюань Миня, теперь парили над ним и начали медленно вращаться.

Когда Сюань Минь произнес что-то вроде буддийского песнопения и коснулся обращенной на восток монеты, обращенный на восток талисман, дрожа под своей скалой, внезапно начал извергать тонкую струю крови, как будто невидимая рука окунула кисть в малиновый цвет чернилами и неуклонно начертал талисманский текст.

Когда текст был написан, Сюань Минь повернул парящее кольцо с монетами в руке еще полукруг, затем убрал невидимую кисть.

Далее был юг;

Потом на север;

И наконец запад…

В тот момент, когда четыре талисмана были завершены, поднялся сильный порыв ветра — он походил на рев тигра и вой волка. Обдуваемый ветром, тяжелый занавес кареты яростно хлопнул Каменному Чжану по голове.

Старый Чжан считал себя самым неудачливым человеком в мире. Он погладил жалящее лицо, затем протянул руку и оторвал всю занавеску от окна, карета теперь была полностью уязвима для ветра, и ледяной зимний воздух ворвался внутрь, унося тонкую струйку снега.

Снег был холодным и щетинистым и так сильно дул им в лицо, что Каменный Чжан и Цзян Шинин закрыли глаза, как могли.

Они тяжело моргнули и подняли руку, чтобы закрыть себе лоб и только тогда они смогли открыть глаза и снова взглянуть на сцену на горе.

— А… — выдохнул Каменный Чжан.

Ветер, который вызвал Сюань Минь, поднял всю землю с горной дороги — валуны и раздавленные повозки теперь парили в воздухе, полностью поднятые этим свирепым ветром, и медленно ускользали от тропы.

Когда масса земли и мусора повисла в воздухе, Сюань Минь, все еще стоя на двух маленьких каменных блоках, поднял левую ногу и беспечно пнул ее.

И, как будто его тащил за собой вес в тысячу цзинь, все, что было под ногами Сюань Миня, мгновенно вылетело в пропасть долины внизу.

Вскоре из долины раздался слабый, приглушенный, длинный, долгий барабанный звук.

— Он собирается взорвать гору? — идиотски спросил Каменный Чжан.

— Тогда он должен бросить тебя во взрыв, — выплюнул Сюэ Сянь и добавил: — Вероятно, он закопал их.

Как и предполагал Сюэ Сянь, нельзя недооценивать воздействие падающих камней. Еще до того, как они полностью упали на землю, влажная мягкая грязь долины внизу провалилась в глубокую воронку, в которую упали трупы членов труппы и лошадей, а также обломки их экипажей, быстро закопанные под грудой камня, который аккуратно превратился в могилу.

Падающий снег начал прилипать к этим разбитым валунам и задерживался, так что к тому времени, когда пыль осела и ревущий ветер утих, из долины выглядывал только тонкий слой белого, как будто могила была покрыта немного бумажных денег.

Таким образом, Сюань Минь выполнил простой набор похоронных обрядов…

Сюань Минь стер кровь со своего кулона из медной монеты и надел его обратно на бедро. Затем он повернулся к могиле и поклонился в буддийском приветствии.

Затем его облачко-монашеское одеяние развевалось на ветру, и легким взмахом конопляной ткани он исчез в густом лесу долины.

Для Сюань Миня перепрыгнуть обратно по крутому склону горы было не труднее, чем спрыгнуть с нее. Сделав несколько легких шагов, он уже подпрыгнул к той части горной тропы, где раньше была груда камней. Кареты театральной труппы наконец свернули за последний поворот и направились прямо к нему. Он мог слышать крики покрытого шрамами человека, и вскоре в поле зрения показалась морда этой упрямой лошади.

Чтобы не быть замеченным человеком со шрамами, Сюань Минь ударил ногой по земле и использовал инерцию, чтобы прыгнуть выше на гору, планируя подойти к повозке сверху. Когда он собрался вернуться к Сюэ Сяню и