Из новейшей истории Финляндии. Время управления Н.И. Бобрикова - Михаил Михайлович Бородкин

об обыске его бумаг. Узнав об этом, Люлю немедленно покончил с собой самоубийством в Тиргартене. Прах привезли в июне 1903 года в Выборг и похоронами воспользовались для новой манифестации. На могилу возложили до 150 венков. Речи отличались особой несдержанностью. В них говорилось, что Люлю пал жертвой «наших угнетателей». «Но не падайте духом, непреклонно боритесь, настанет еще время, когда мы победим своих угнетателей и изгоним их из нашего края».

Дело Шаумана не могло, конечно, пройти незамеченным для иностранных изданий, и они высказались о нем весьма определенно. «National Zeitung» было того мнения, что «результат первого заседания абоского гофгерихта является формальным опровержением ошибочных взглядов, распространяемых в Европе финляндскими агитаторами, которые изображают себя жертвами неправомерного угнетения... Дело Шаумана является убийственным обвинением шведоманских агитаторов (ноябрь 1904 г.). «Berliner Tageblatt» обратил внимание на то, что план Шаумана вышел далеко за пределы его кабинета. «Правительством найден у некоего доктора философии Люлю выработанный Шауманом план возмущения Финляндии против России, который, во всяком случае, заставляет задуматься, ибо подобные вещи ради шутки не вырабатываются. Сверх того, найден план организации тайных стрелковых обществ, назначение которых было произвести вооруженное восстание против России... Сын Шаумана, Евгений, убийца генерала Бобрикова, вел переговоры со шведскими фирмами о поставке ружей и патронов, тогда как его брат, Павел, в своих письмах открыто говорил о предстоящем восстании в Финляндии».

«Председатель отдела гофгерихта, разбиравшего дело Шаумана и адвокат-фискал получили угрожающие письма, в которых им указывали, как действовать в этом деле, если они желают избегнуть мести».

Шаумана, содержавшегося под предварительным арестом, отпустили на свободу, и он поехал в Гельсингфорс, где многотысячная городская интеллигенция устроила ему — обвиняемому в государственной измене и отцу убийцы Н. И. Бобрикова — шумные овации на улицах и дома!

По прошествии некоторого времени, суд оправдал В. Шаумана, в виду того, что за мысли закон не карает. Но значение его записки не изменилось. Она удостоверяет, что он носился с мыслью создать боевые стрелковые общества для борьбы с русской властью.

В корреспонденциях из Гельсингфорса в иностранные газеты изредка продолжали попадаться сведения о том, что сыновья лучших финляндских семейств образовали тайный союз, с целью устранения высших русских чиновников, что производился якобы ввоз оружия в Финляндию, что финляндцы надеются, при наступлении ожидаемой общей катастрофы в России, быть готовыми к восстанию и т. п.

Картина перехода финляндских агитаторов от пассивного к активному противодействию была пополнена расследованиями по тем политическим убийствам, которые быстро последовали друг за другом в Финляндии.

Криминал-комиссар Гельсингфорсской полиции, исследовав дело по обвинению Карла Хогенталя в убийстве прокурора сената Ионсона (Сойсалон-Сойнинен), пришел к заключению, что убийства генерал-губернатора, прокурора сената и покушение на жизнь Выборгского губернатора, явились последствием продолжительной агитации против правительства в Финляндии и России.

В подтверждение своего положения он привел длинный ряд фактов и соображений. Февральским манифестом, писал он, воспользовались для возбуждения недовольства к правительству и разъяснили его в большинстве иностранных газет умышленно, как coup détat.

Для того, чтобы «действовать на общественное мнение заграницей», а на самом деле, в целях возбуждения в Финляндии оптимистических представлений о заграничных симпатиях к финляндской политике сопротивления, уже с 1899 года стали тратить большие суммы собранных денег на иностранные газеты, чтобы иметь возможность помещать в них агитаторские статьи.

В 1899 г. в Стокгольме стали издавать «Отголоски из Европы» (Kaikuja Europasta). С августа 1900 г. приняты были меры к подготовлению издания «Fria Ord», которому первоначально вменялось в обязанность развивать противодействие законным путем и при помощи законных средств.

«Fria Ord» приобрела большую власть над умами в Финляндии и это объясняется тем, что в крае «относились сравнительно без критики ко всякого рода политической агитации» и смотрели с упованием «на всякое предприятие с патриотическим именем». «Fria Ord» говорила от имени финского народа и именем шведоманской партии. И партия эта никогда не возразила. Выпуски «Fria Ord» составлялись под руководством Конни Циллиакуса, а затем переводились на финский язык и распространялись заботами Эро Эркко, под названием «Свободные Листки» (Vapaita Lehti). В течение 1902 и 1903 гг. в Стокгольме издавались еще «Новости Недели» (Veckans Nyheter). С 1903 г. во главе «Fria Ord» стал высланный д-р Аренд Вернер Неовиус.

Произведения русских анархистов и социалистов переводились и рекламировались в «Fria Ord», причем старались убедить своих читателей, что будущность Финляндии зиждется на ближайшем союзе с русскими революционерами. Сведения о русском революционном движении старались также распространить среди финляндцев. Кроме того, руководители подпольного листка старались объединить оппозиционные элементы и выставить для них одну общую программу.

Несколько лет назад армянская газета «Дрошак» («Знамя»), издававшаяся в Лондоне, призывала наши окраины сплотиться против общего врага — России. Особенно ласково газета взывала к финляндцам, обнаружив среди них недовольство реформами последнего времени. «У нас с вами одна задача, уничтожить этого врага», интересы финнов и армян тождественны: нас притесняют, мы терпим от русских всякие насилия. Кто же желает своей гибели? «Конечно одной Финляндии, или одной Польше, или одним армянам ничего не сделать, но соединенные силы всех нас представят собой нечто такое, что заставит Россию преклониться перед нашими грозными требованиями».

Эта мысль была воспринята финляндцами. Их газета «Fria Ord», печатающаяся в Стокгольме, выступила с подобным же воззванием в статье «Русская оппозиция и будущность Финляндии». Автор этого воззвания говорит, что Финляндия до сих пор боролась собственными силами, но сознает теперь, что их у нее недостаточно. «Нас поддерживало одобрение всего цивилизованного мира, высказанное его передовыми носителями культуры». «Рассчитывать на политическое созвездие такого рода, чтобы оно вернуло нам не только то, что мы потеряли, но и дало бы нам также гарантию для будущего — это значило бы строить воздушные замки. Нет, мы не можем рассчитывать на сильных мира, нам помогут лишь малые наши тысячи, братья по несчастью». Кто же эти братья? Люди разных национальностей, вошедших в состав России: «поляки, малороссы, жители Остзейского края, евреи, кавказцы — все эти национальности в одинаковой степени, как и либеральные элементы между великороссами»...

«Финляндцы, — продолжает автор рассматриваемой статьи, — воздерживались до сих пор от соединения с русской оппозицией. Одна из причин, по коей они сторонились ее, нерешительность, происходившая от сомнений в возможности оказать существенную поддержку оппозиционному движению в России». Однако, обдумав новый план противоправительственного действия и взвесив все шансы, автор пришел к тому заключению, что, напротив, финляндцы не только могут оказать большую помощь русской оппозиции, но даже встать во главе ее и объединить все разрозненные ее группы.

Изучение