Проклятый род - Руслан Валерьевич Дружинин

та женщина, которую я любил? Раньше ты могла придумать такую историю, от которой у народа дух захватывало на мене. Но потом мы всегда смеялись над выдумкой. Ты, как и я, любила чистую правду. Сколько новостей мы донесли по дороге, сколько радостей и предупреждений доставили от Тепла к Теплу. Что случилось? Я вижу перед собой человека, кто верит собственной сказке.

– Это не сказки, а наше прошлое и настоящее. Опираясь на силу крови, мы смогли снова увидеться. За тридцать Зим в племени я многому научилась: предсказывать, заговаривать, проклинать, а такое возможно только с истинной верой.

Михаил оглянулся в душном сумрачном лазарете, будто целая жизнь прошла перед глазами. Прежде люди стремились к богатству и удовольствиям, а заканчивалось их стремление среди тьмы, запаха дыма и морока слепой веры. Разной веры. Без пищи и тепла, в полном отчаянье и одиночестве, вера научила людей прятаться от реальности. Она стала дороже насущной еды и любого недолговечного блага. За веру держались, боролись и убивали…

– В нашем краю слишком много язычников, но Навь хуже прочих. Может быть оттого, что древние идолы правда им отвечают? Тогда мне жаль: дожил до того, как мир рухнул в безумие.

– Мир не рухнул, он лишь изменился, – мягко приобняла Светлана скитальца за плечи и повела на склад медицинского блока.

– Пойдем, я найду тебе обезболивающее.

– Зачем? Лучше уж пойду на поверхность и сражусь вместе с племенем. Не зря же они кормили меня все эти годы… Только не вздумай приходить ко мне с этим чёртовым тесаком.

*************

Выскочив на поверхность, Серко увидел солнце над горизонтом. Оказывается, в дурмане кровавого приворота он провёл целую ночь. Холодный утренний воздух освежил тело и разум. Серко оделся, приготовил оружие и привёл мысли в порядок. Сделанного не исправишь: Влада предала его, переступила заветную грань, о которой предупреждала их Мать-Волчица.

Сестра вернётся в убежище и приведёт Навье племя к новому логову. О преступлении никто не узнает, если только Мать-Волчица сама не догадается. Но в этот страшный момент Серко рядом не будет. Наследник рода не хотел следовать пути Предков и решил взять судьбу в свои руки. Теперь он думал только о Вере, она нуждалась в защите, пусть и отвернулась от Серко.

Лёгкий утренний сумрак ещё сгущал тени. Охотник поспешил к стенам Монастыря, но рядом смекнул: так просто через каменную ограду не перебраться. Монастырь огромен, настоящая крепость, но с востока прилегает простая деревянная слобода, огороженная частоколом. Оседлые избы – крепко сбитые, для самых сильных морозов. Перед частоколом ров. Серко принюхался к воздуху, растёр горсть земли между ладоней: вырыт недавно, а значит крестианцы ждут скорого нападенья. Видать, дружба с Тавритами у Настоятеля не заладилась.

«Значит Веру накажут по всей строгости их Уклада…» – хмуро подумал Серко. Потратив немало усилий, он нашёл в частоколе слабое место: одно из брёвен оказалось слегка кривоватым – здесь Серко и перебрался.

Поднимаясь наверх, Серко внезапно заметил царапины, оставленные на бревне. Хорошо осмотрев их, Серко перелез через частокол и спрыгнул на улицу внутри слободы. Во дворах залаяли сторожевые собаки.

С первого взгляда понятно, перед подземным охотником богатая и обжитая община. Люди хранили Тепло и выживали здесь многими семьями. Каждый двор огорожен, ворота накрепко заперты, окна закрыты узкими ставнями. Стучать по дворам в поисках Веры – немыслимо, ведь с Серко пришёл Зверь, а Волк найдёт след где угодно. Ради Веры охотник разбудил в себе спавшую силу.

Язык прошёлся по заострённым клыкам, Серко почувствовал вкус своей крови. Дух внутри заворочался, согрел озябшее в утреннем холоде тело и сделал мир ярче. Волк запомнил запах добычи, и тысячи следов в крестианской общине слились для него в один-единственный путь.

Следуя за чутьем, Серко крался между заборов. Где-то стукнули двери, послышались человеческие голоса, но в общине не знали набегов, и Навий охотник проскочил незамеченным, а позже нашёл дом крестианки. Только её Тепло сейчас пахло дурманящим женским страхом, а этот запах Навь чувствовала лучше всего. С юных Зим он будоражил страсть в двоедушцах, заставлял нападать и безжалостно охотиться на людей.

Серко без труда заглянул за забор и сразу заметил возле дома Веры охранников в тёплых куртках песчаного цвета с винтовками на плечах. Старое оружие содержалось в порядке, а вот на счёт патронов Серко не был уверен. Община выглядела большой, а значит люди могли делать боеприпасы самостоятельно. Но тогда каждый третий патрон могло заклинить в затворе.

Из сеней долетали приглушённые голоса. Серко сразу узнал голос Веры, а вот второй, мужской голос, в первый раз слышал.

– Пойми ты, голубушка, не ради себя, а ради Монастыря надо жертвовать, – говорил он. – Господь распять себя дал, чтобы спасти род человеческий; за души наши страдал, дабы истинный свет разглядели. И многие страстотерпцы несли тот же крест: при жизни мучились, но не отступились… Ну что ты, почему опять слёзы?

– Ничего, отче, просто когда слышу «род», вспоминаю другое теперь…

– Ты о Нави? – посуровел голос. – Если эти разбойники в старые норы вернутся, бед у нас только прибавится. Но, заботы Монастырские уже не твои… Сегодня по западному мосту ждём Славомира. Как нарочно едет с сообщением от Ивана. Только дружинник узнает о твоём возвращении, сразу захочет забрать в Поднебесье. Встретим без всякой вражды, отведём к вам в Тепло, а ты уж судьбе не противься. Славомир к вечеру будет, а утром поедешь с Егоркой в Тавриту…

Серко услышал прерывистый всхлип и пальцы сами собой сжались на «Смаге».

– Не печалься, не так страшен Красный Иван, как рассказывают.

– Не страшен?..