Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем - Константин Ривкин

Скажу сразу, что в деле приглашения в Россию бывших иностранных юкосовцев для дачи показаний в Хамовническом суде защита особенно не преуспела. И тому были совершенно естественные объяснения. Все они были либо непосредственными, либо сторонними наблюдателями разгрома ЮКОСа и преследования его руководителей и сотрудников. Всем без исключения было известно, что попытка нескольких менеджеров компании выручить нефтедобывающие «дочки» ЮКОСа от финансового краха из-за ареста приставами их банковских счетов в качестве ответной реакции вызвала возбуждение уголовного дела против уже упомянутого Брюса Мизамора, а также Дэвида Годфри, Стивена Тиди, Тима Осборна. Глядя на то, как легко органы российского следствия криминализуют обычную предпринимательскую практику, разъехавшиеся по своим странам легионеры – экс-юкосовцы прекрасно понимали, что повернуть в случае необходимости острие уголовной репрессии против них не составит никакого труда.

Поэтому существенная часть наших переговоров с бывшими членами Совета директоров ОАО «НК “ЮКОС”» или профессионалами различного профиля завершалась вежливым отказом с указанием причин: плотная занятость, опасения за имеющийся бизнес в России, а главное – нежелание стать объектом для преследования со стороны спецслужб. Хорошо помню свою встречу в Вашингтоне с бывшим в 2000–2004 годах членом совета директоров Сарой Кэри – авторитетнейшим юристом. Запомнились ее испуганные глаза, когда я заговорил о возможности приезда в Москву для выступления на суде. Моим «мандатом» было обращение к своей коллеге и единомышленнице от Михаила Ходорковского. Он с большим уважением к этой женщине писал:

«Дорогая Сара,

Извините, к сожалению, совсем забыл английский язык, поэтому вынужден писать Вам по-русски в надежде на адекватный перевод.

Наша “эпопея” продолжается. В отличие от первого процесса, мы решили дать бой, и даём.

В первый раз мы с Платоном верили в адекватность общества, поэтому не считали нужным подробно разъяснять очевидные глупости и фальсификации обвинения. Ошиблись…

С другой стороны, я знал, что всё решено, суд – полная фикция, Путин еще в декабре 2003 сказал дать мне 8 лет.

Сегодня всё по-другому. Судья пока команды не получил, и, очевидно, пока никто не решается такую команду дать. Хотя в декабре 2008, до передачи дела в суд, прокурорские чиновники говорили о 16 годах, а в феврале 2009 судье сказали “не возиться” и дать от 16 до 20, но потом ситуация стала меняться.

Причем изменение связано не только с общеполитическими процессами, но и, похоже, с началом осознания нашей властью глубокой неприличностью сложившегося положения. А это осознание возникло за счет гораздо более внятной позиции общества. Во всяком случае, его образованной и “продвинутой” части.

Очень многие, кто опасался приходить в суд на первый процесс, приходят сегодня, сидят в зале, дают комментарии, активно тиражируемые Интернетом и некоторыми печатными СМИ.

В общем, драться есть смысл, и мы деремся.

Именно поэтому я обратился через СМИ к людям, ранее связанным с ЮКОСом, с просьбой прийти и дать свидетельские показания о том, что идея о похищении у ЮКОСа всей нефти – абсолютный бред и фальсификация.

Дорогая Сара,

Вы давно меня знаете и много лет наблюдали за ростом компании. Я знаю, что Вам сейчас не очень легко пересечь океан и приехать в Москву. Я прошу Вас всесторонне и правильно взвесить Ваши силы и пойму, если вы решите не ехать. Но если такая возможность у Вас всё же будет, если Вы сочтете, что можете здесь, в открытом судебном процессе, в доступной для Вас (с учетом Вашего состояния здоровья) форме подтвердить свои письменные показания, то я и Платон будем Вам очень признательны, поскольку Вы будете услышаны многими.

Для меня “на кону” стоит не только тюремный срок, но и репутация ЮКОСа, которой я очень дорожу.

Нам ведь с Вами удалось обогнать время! Создать лучшую, на тот момент, российскую нефтяную компанию!

Многие люди в “наших” регионах, в том числе рабочие, до сих пор вспоминают то время, как лучшее время в их профессиональной деятельности, и пишут мне об этом.

Жаль, что Россия сделала настолько большой шаг назад, но то, что получилось у нас, многим сегодня помогает не сдаваться. Хотелось бы (если возможно, то и с Вашей помощью) отстоять эту Репутацию в глазах возможно большего числа людей.

Желаю Вам здоровья и всего наилучшего.

С глубоким уважением,

Сара Кэри обещала подумать над возможностью прибытия в Москву и с готовностью согласилась ответить на интересующие защиту вопросы с оформлением подлежащего представлению в суд протокола адвокатского опроса. К сожалению, в дни процесса пришла печальная новость о ее смерти, что крайне прискорбно…

Тем не менее подавляющее большинство тех, с кем приходилось встречаться, безбоязненно давали согласие на оформление адвокатских опросов и в случае необходимости прилагали к ним копии имеющихся у них документов, подтверждающих излагаемые сведения.

Но судья Данилкин едва ли не на все ходатайства защитников о приобщении к делу доказательств невиновности Ходорковского и Лебедева отвечал стандартной и короткой фразой, ничего общего не имеющей с требованиями закона: «Суд не усматривает законных оснований». Какой-либо обстоятельной мотивировки такой суперлаконичный вердикт не содержал. Относительно адвокатских опросов это касалось отказов в приобщении их к делу, а в других, если получалось присовокупить как приложения к ходатайствам, – оглашения содержания.

Сложно удержаться от того, чтобы не продемонстрировать те имевшиеся в протоколах опросов доводы и высказывания, выслушивать которые категорически отказался судья Данилкин, в очередной раз неприкрыто продемонстрировав свою солидарность со стороной обвинения. Оценки работы нефтяной компании – с одной стороны, и методов ее разгрома – с другой, из уст бывших иностранных юкосовцев стоят того, чтобы с ними познакомились читатели в дословном изложении.

Уже упоминавшаяся Сара Кэри (США):

• Новые обвинения меня шокировали своей полнейшей абсурдностью. Исходя из учетной финансовой документации компании и ее регулярного информационного обмена с внешними аудиторами, PWC, просто невозможно представить, чтобы мажоритарный или иной акционер занимался хищением у компании каких-либо значительных денежных сумм. Объективно говоря, по финансовой отчетности ЮКОСа можно без труда проследить, что денежные средства в компании учитывались посредством сравнения сумм доходов с поддающимися проверке суммами расходов, например, суммы на уплату налогов, реинвестирование капитала, выплату дивидендов и производство операционных расходов, а также суммы свободных средств. Более того, как только ЮКОС перешел на консолидированную отчетность и особенно после перевода его «дочек» в 100-процентную собственность компании, поступления от продажи нефти на устье и от экспорта стали полностью отражаться в этой же консолидированной финансовой отчетности. И последнее. Любой систематический увод денег был бы выявлен в ходе ревизионных проверок и действующими в компании органами контроля.