Солдаты Римской империи. Традиции военной службы и воинская ментальность - Александр Валентинович Махлаюк

625 = ILS, 2399 – Gradivo Patri; cр. также Mars Militaris в RIB, 838). Тесно взаимосвязанным с победой и успехом военных кампаний является, очевидно, и почитание таких божеств, как Bonus Eventus и Fortuna[1208], которые часто фигурируют как Счастливый исход и Фортуна отдельно взятого легиона или войска[1209](ср. особенно СIL III 10 992: F[o] rtun[ae] fortissima[e] leg(ionis) I Adi(utricis) p(iae) f(idelis) S[ev(erianae)]). Интересны также некоторые эпиклезы Фортуны: Dea sancta Fortuna Conservatrix (RIB, 968), Fortuna Redux (ILS, 2472; CIL III 10 436). Известно также посвящение Numini Fortunae sanctae (AE 1909, 3). Любопытно, что солдаты охотно ставили изображения Фортуны в лагерных банях, где имелось небольшое святилище, и почитали ее как Fortuna Balnearis (CIL XIII 6552 = ILS, 2605)[1210]. Надо сказать, что, принося обеты тем или другим богам за победу над врагом, перед началом ли кампании или же в ходе войны, римские солдаты и военачальники следовали древнейшей традиции. Если во времена республики отправлявшиеся на войну полководцы давали обеты на Капитолии или же приносили соответствующие vota (связанные обычно с возведением храма или дарами богам)[1211], то в эпоху империи такого рода практика определенным образом «демократизировалась». Обеты за победу в индивидуальном порядке приносили не только высокопоставленные военачальники[1212], но, как мы видели, и офицеры и даже простые воины.

Не останавливаясь на характеристике всего пантеона почитаемых в армии божеств, укажем только на три хорошо известных момента, принципиально важных для рассматриваемой темы и отчасти получивших освещение в вышеизложенных материалах.

1. Наибольшим распространением во всех формированиях императорской армии пользовались традиционные боги и богини римского пантеона, причем в их трактовке на первый план выходили их военные функции и «ипостаси», так же как и в большинстве из почитаемых солдатами туземных или восточных божеств. Кроме того, только в армии известны культы dii militares и campestres. В целом же государственная и официальная армейская религии были идентичны, формируя «имперское сознание»[1213].

2. Немалой популярностью в армейской среде пользовались также культы обожествленных абстрактных понятий, в том числе (и прежде всего) тех, которые были наиболее существенными для военной профессии – Virtus, Honos (также и Honos aquilae), Pietas, Disciplina militaris, Fides и др.

3. Религиозно-культовая практика в римской армии в значительной степени подчинялась принципам иерархии и коллективизма. Иными словами, инициирующую роль играли главным образом командиры разных рангов[1214](не говоря уже о том, что при каждом легионе были собственные жрецы, гаруспики и т. д.), а обеты часто приносились и исполнялись коллективно либо имели в виду благополучие той малой или большой общности, к которой принадлежал солдат. При этом вовсе не исключалось, как видно из приводившихся выше надписей, проявление индивидуальной, частной инициативы. Все это в общем позволяет с полной уверенностью заключить, что «профессиональные» аспекты играли в религиозной жизни армии большую, если не сказать первостепенную, роль[1215]. Равным образом, они определяли и общий образ мыслей военных людей. Соответствующие ценностные приоритеты наглядно выражены в одном из тех редких эпиграфических текстов, где римский военный высказывается от первого лица вне рамок какого-либо официального или культового акта. Это – стихотворная эпитафия анонимного примипила из Aquae Flavianae (провинция Африка) (АЕ 1928, 37), в которой говорится:

   optavi Dacos tenere caesos: tenui.

   [opt] avi in sella pacis residere: sedi.

   optavi claros sequi triumphos: factum.

   optavi primi commoda plena pili: hab[ui].

   optavi nudas videre nymphas: vidi[1216].

Здесь, впрочем, также присутствует непосредственный контакт с божественным миром, если принять на веру сделанное в последней строке признание. Можно также упомянуть эпитафию паннонца Ульпия Квинтиана, служившего в equites singularis в III в. (Dobó, 122). Поставившие ее сослуживцы и наследники Валерий Антоний и Аврелий Викторин отмечают, что покойный в 26 лет сам приобрел себе с великими горестями почести лагерной службы, и обращаются к путнику, который увидит это надгробие, чтобы он пожелал ему легкой земли, а нам – хорошей добычи, из каковой можно оставить сыну хороший надел[1217].

Необходимо далее затронуть вопрос о характере веры солдат в богов и о том, насколько действенным было ее влияние на конкретное поведение римских военных в тех или иных ситуациях. Отвечая на данный вопрос, помимо соображений общего плана (имеющих в виду поразительную распространенность различного рода посвящений, обетов и прочих религиозных актов в солдатской среде, серьезные расходы, требовавшиеся подчас для их выполнения), надо вслед за Я. Ле Боэком[1218] обратить особое внимание на одну немаловажную деталь, встречающуюся в целом ряде вотивных текстов, которая подтверждает весьма высокую степень искренности, глубины и индивидуальности религиозных чувств, присущих солдатам. Некоторые дедиканты, указывая на побудительные мотивы исполнения обета или другого культового действия (например, восстановления и посвящения храма), отмечают, что действовали по непосредственному велению бога. Оно могло быть высказанным, как мы уже видели в двух приведенных надписях, во сне (CIL VI 533 = ILS, 2088: somnio admonitus; CIL VIII 2632 = ILS, 3374: visus dicere somno Leiber Pater) либо в видении, на что указывают слова ex visu[1219]. В некоторых случаях способ, каким было получено божественное повеление, не называется, но просто говорится о приказании свыше. Так, трибун Тиберий Клавдий Помпейян, исполнивший обет гению VII легиона Близнеца, подчеркнул, что сделал это ex iu(ssu) G(enii) (AE 1971, 208). Аналогичная формула использована и в посвящении Гая Юлия Аполлинариса, центуриона VI Победоносного легиона, в честь Юпитера вечного Долихена и богинь Небесной Бриганции и Салюты: ius. De., т. е. либо ius(su) de(i), либо ius(sus) de(dicavit) (ILS, 9318). Интересна вотивная надпись из Рибчестера в Британии, в которой Флоридий Наталис, центурион и препозит отряда и региона, сообщает, что за благополучие императора Александра Севера и его матери «на свои средства восстановил от основания и посвятил храм в соответствии с ответом бога»: templum a solo ex responsu [dei re] stituit et dedicavit d[e suo] (RIB, 587. Имя бога в надписи не сохранилось; издатели надписи предполагают, что, скорее всего, им мог быть Юпитер Долихен). Побуждение к исполнению обета могло также исходить не от самого божества, а от нумена, как свидетельствует посвящение Юпитеру и гению места, сделанное консульским бенефициарием Г. Юлием Императом o(b) n(umen) m(onitus) (AIJ, 253 = Федорова, 106).

Что касается ответа на вопрос о том, как именно и в какой степени поведение римских солдат в боевой или повседневной обстановке определялось религиозными факторами, то рассмотренный выше материал эпиграфических документов отчасти может быть дополнен свидетельствами литературных источников. Как