Солдаты Римской империи. Традиции военной службы и воинская ментальность - Александр Валентинович Махлаюк

исполняться также и командирами частей и подразделений. Военный трибун IV Македонского и XXI Хищного легионов в Германии, вернувшись оттуда в Рим, принес дар Геркулесу Непобедимому (ILS, 2706 = Федорова, 182). В 199 г. посвящение Виктории Августе за здравие императоров Септимия Севера и Каракаллы по случаю возвращения в свой лагерь в Верхней Паннонии II Вспомогательного легиона ([ob re] duc(tam) leg(ionem) II Adi.) сделал легат Бэбий Цэцилиан (AE 1976, 544). В большой стихотворной надписи из Бу Нджем (древний Gholaia или Golas), сделанной центурионом III Августова легиона Авидием Квинтианом и датируемой 202–203 гг., упоминается об общем обете за возвращение войска[1184]. В пространной надписи из El-Agueneb в Африке (CIL VIII 21 567) другой центурион того же легиона сообщает об обетах за здравие императора Марка Аврелия и его легата (по чьей рекомендации он был произведен в центурионы), которые он дал всем богам, отправляясь в экспедицию за львами, и исполнил по возвращении в честь Genio summ[o] Thasuni et deo sive deae, [nu] mini sancto. Примечательно, что, указав дату, когда была сделана надпись (май 174 г.), этот центурион отметил также, что в этот день он был произведен из декурионов в более высокий чин[1185].

Надо сказать, что в солдатской эпиграфике находят отражение и другие очень важные ценностные представления. Как мы уже отмечали (глава VI), многочисленные посвящения, совершаемые по разным случаям гениям легионов, центурий и других подразделений, лагеря, претория, схол, коллегий и т. д., часто в сочетании с богами римского пантеона и (или) туземными божествами, безусловно, свидетельствуют о приверженности солдат и командиров своим боевым соратникам и тем воинским формированиям, в которых проходила их служба[1186]. Особенно интересны те посвятительные тексты, в которых угадываются действительно неформальные и очень прочные чувства привязанности к своей части и сослуживцам. Так, солдаты III Августова легиона, который был распущен после событий 238 г. Гордианом III и восстановлен спустя 15 лет Валерианом[1187], по всей видимости, на протяжении всего этого срока сохранили привязанность к родной части и, вернувшись из Реции в Гемеллы, исполнили обет Виктории Августе (CIL VIII 2482 = 17 976 = ILS, 531). А Саттоний Юкунд, центурион-примипил этого же легиона, как мы уже отмечали, поставил в 255 г. по обету статую Марсу militiae potenti («владычествующему над военной службой»), отметив, что он первый после восстановления легиона возложил свой центурионский жезл возле легионного орла (CIL VIII 2634 = ILS, 2296).

О таких же чувствах свидетельствуют многочисленные посвящения, сделанные различным божествам непосредственно за благополучие и безопасность (pro salute et incolumitate) соратников по легиону или подразделению. Не останавливаясь подробно на надписях этой группы, обратим внимание только на одну очень существенную, на наш взгляд, деталь: в ряде посвящений обет исполняется одновременно за благополучие и императоров, и воинов[1188]. Так, центурион и кампидоктор VII Сдвоенного легиона сделал в 182 г. посвящение Marti Campestri за благо Коммода Августа и конных телохранителей (CIL II 4083), а протектор и препозит Виталиан исполнил обет Iovi Optimo Maximo Monitori за благо и невредимость императора Галлиена и воинов вексилляций германских и британских легионов с их вспомогательными войсками (CIL III 3228, p. 2382, 182 = ILS, 546). В надписи же центуриона II Августова легиона Либурния Фронтона говорится об исполнении аналогичного обета Юпитеру Долихену и N[u] minibus Aug(ustorum) за благо Антонина Пия и легиона (RIB, 1330). Пожалуй, наиболее интересна в этом ряду надпись, в которой сообщается, что в 158 г. за благо императора Антонина Пия, сената и римского народа, а также легата, светлейшего мужа Фусцина, и III Августова легиона и его вспомогательных частей на свои деньги устроил в Ламбезе место для почитания мавретанских богов некий К. Атий (или Катий) Сацердот, не указавший своего чина, но, по всей видимости, солдат или офицер (возможно, ветеран) данного легиона: (diis) Mauris d(e) s(ua) p(ecunia) et locum instituit, quos coli… (CIL VIII 2637, p. 1739 = ILS, 342)[1189]. Здесь мы видим восприятие благополучия императора, государства, народа и войск в нераздельном и органическом единстве. Данный памятник показывает, что и в середине II столетия н. э. патриотические чувства отнюдь не были чужды римскому солдату. Любопытно, что они вполне могли сочетаться с поклонением божествам тех регионов, где римские воины несли свою службу. С религиозной точки зрения примечателен также и тот факт, что поклонение гению и numen императоров нередко сочетается в одном посвящении с гениями воинских частей и подразделений. Например, трибун 1‐й Верной конной тысячной когорты вардулов, римских граждан, Флавий Тициан на свои средства поставил алтарь Num(ini) Aug(usti) et Gen(io) coh(ortis) (RIB, 1083), а бенефициарии легата в 216 г. сделали посвящение Юпитеру, гению императора (Каракаллы) и гению лагеря (АЕ 1963, 45). В позднейшем же из известных посвящений гению воинской части[1190], в надписи на алтаре из Сингидунума в Верхней Мезии, сделанной бывшим префектом легиона, гений IV Флавиева легиона фактически отождествлен с гением императоров Диоклетиана и Максимина: Genio leg(ionis) IIII F(laviae) f(irmae) [et] dd(ominorum) nn(ostrorum) Dioc[let] iani [et Maximini] Augg. [A] urel(ius) Maxim[…] ius ex praef(ecto) leg(ionis) eiusdem votum posu[it] (CIL III 1646 = ILS, 2292). Не менее интересен тот факт, что в качестве покровителей отдельных частей или чинов упоминаются верховные боги Рима, как, например, в надписи на алтаре, который был сооружен Юпитеру – покровителю когорты за центурионов всех рангов (CIL III 11295).

Очевидно, однако, что многих солдат в условиях нелегкой службы одолевали и совсем другие чувства, в том числе и тоска, за избавление от которой также надлежало почтить божество. Об этом красноречиво свидетельствует вотивная надпись, сделанная всадником III Августова легиона Элием Севером. Он поставил и посвятил обещанный по обету алтарь Фортуне Августе после избавления от душевной тоски: explicitus desiderio animi sui aram quam voverat Fortunae Aug(ustae) l(ibens) a(nimo) reddidit eamque dedicavit (CIL VIII 2593 = 18 092 = ILS, 2326). Посвящение алтарей и других достаточно дорогостоящих вотивов не было, конечно, заурядным эпизодом в повседневной жизни солдат и знаменовало, по-видимому, только по-настоящему значимые события. Впрочем, даже при недостатке средств воины находили возможности проявить свои религиозные чувства, которые, очевидно, были не менее искренними, чем при возведении дорогих посвящений. Другое дело, что свидетельств о подобных проявлениях в нашем распоряжении сравнительно немного. В качестве показательного примера можно сослаться на бронзовую табличку, найденную в Виндониссе (Верхняя Германия), на которой солдат Валерий Терций указал, что посвятил, выполнив обет, курицу гению XI Клавдиева Благочестивого Верного легиона (АЕ 1926, 69)[1191]. Это, кстати сказать, наиболее