Виктор Цой. Последний герой современного мифа - Виталий Калгин

Марина Смирнова:

У Витьки поначалу были какие-то комплексы, пока он еще не осознал себя тем, кем стал. То ли это были отголоски детских комплексов, то ли он вырос в семье, в которой было трудно вырасти уверенным в себе. Мне тогда не приходило в голову анализировать ситуацию, как сейчас, однако я уверена, что у него не было счастливого детства[745].

Алексей Рыбин:

У него были прекрасные отношения с родителями. С мамой, с отцом. Некоторое время они с Марьяшей жили у Витьки, с родителями. Все было хорошо[746].

Разумеется, никто не сомневается, что мать любила своего сына и хотела ему лучшего. Но лучшего не с его точки зрения, а с точки зрения человека другого поколения, с другим жизненным опытом и ценностями. Это и составляет основной конфликт «отцов и детей».

Что было важно для Цоя? Вспомните песни «Битник», «Закрой за мной дверь» – сколько в них стремления к свободе и романтизма и сколько в них отрицания ценностей социума. «Взрослые» часто называют такие настроения «подростковым максимализмом», и в интервью Цой неоднократно подтверждал ту позицию, которую он выражал в своем творчестве. Ему было важно в первую очередь сохранить себя, свою внутреннюю гармонию, было важно быть честным перед собой, делать то, что нравится, даже если это приносит определенные материальные трудности.

Что обычно важно для родителей? Стабильность и внешний комфорт, одним из элементов которого является образование. И для Валентины Васильевны, как для педагога, и для всей корейской родни Цоя было важно именно это.

Валентина Васильевна Цой:

Я всегда берегла нервную систему сына и делала все возможное, чтобы он рос в любви. Ребенку нужны защищенность и вера в счастливое будущее.

Мои родители были лимитчиками, с одним классом образования. Они жили в бараке и всю жизнь работали, чтобы не умереть с голоду. Я хотела жить иначе. Боролась за жизнь как могла и этому учила своего сына. После семилетки поступила в техникум железнодорожного транспорта, но в пятнадцать лет влюбилась и была отчислена за плохое прилежание. Пришлось идти в вечернюю школу и параллельно заниматься спортивной гимнастикой. Потом была школа тренеров при Институте физической культуры имени Лесгафта… После рождения Виктора поступила на биофак Института имени Герцена и окончила его. Я сама построила свою жизнь. Поэтому, когда Виктора выгнали из Серовского училища, настояла на его поступлении в вечернюю школу. Он ее окончил[747].

То есть для Валентины Васильевны было важно, чтобы сын «социализировался». Она считала, что именно шлифовка под стандарт и есть проявление любви, поэтому старалась дать ему то, чего недополучила от жизни. Однако Виктор не особо стремился к показной образованности, поэтому его часто называли пэтэушником, не учитывая, что он постоянно учился, но сам. Так что не было между Виктором и его матерью полного взаимопонимания, поскольку их точки зрения на жизнь были диаметрально противоположны.

Разные они и по характеру. На первый взгляд создается впечатление, что Цой – человек мягкий, компромиссный, но на самом деле он был независим и свободолюбив. Просто вел себя спокойно. Поэтому Валентина Васильевна сама вспоминала, что старалась говорить с сыном полушепотом, чувствуя его независимый нрав. Но далеко не всегда им удавалось не ссориться.

Валентина Васильевна Цой:

Из-за Наташи Разлоговой мы с сыном рассорились. Не потому, что она была мне несимпатична. Совсем даже наоборот: Наташа прекрасная женщина, очень красивая, похожа на молодую Джину Лоллобриджиду. Я не удивилась, что Виктор в нее влюбился. Но мне не нравилось, как он выстраивает свои отношения с Марьяной и сыном Александром. Я вложила Вите записку в пальто, которое он попросил меня отремонтировать и отослать ему на съемочную площадку в Алма-Ату. В записке я сделала ему втык по поводу Наташи, Марьяны и Саши. После этого на целый год сын вычеркнул меня из своей жизни – не звонил, не приезжал. Я тогда разозлилась и решила: не буду напоминать о себе, а заодно узнаю, кого я вырастила![748]

Валентина Васильевна была строгим человеком. Порой весьма резким. Но она честно рассказывает, что Цой с ней целый год не разговаривал, потому что она после его ухода от Марьяны неправильно с ним поговорила.

Как известно, Виктор провел с родителями только юность, а потом ушел от них и стал жить самостоятельной жизнью. Свое отношение к родительскому воспитанию в то время Цой высказал довольно откровенно в беседе с корреспондентом газеты «Комсомольское знамя» в Киеве, где группа выступала во Дворце спорта.

Из интервью Виктора Цоя:

– А твои родители были строгие, они тебя часто наказывали, если да, то за что?

– Достаточно строгие, да. Но за что наказывали, честно говоря, не помню. За что обычно наказывают детей? За детские проступки.

– Хорошо, а у тебя нет к ним претензий, допустим, того не показали, тому не научили?

– А я вообще не считаю, что родители могут чему-то научить. Ребенок – это человек с собственной судьбой, и, мне кажется, мы слишком много значения придаем, так сказать, формированию личности родителями (последнюю фразу произносит с издевкой). Родители могут дать образование там, что угодно, а личность формируется сама, под влиянием окружающей среды. Но на одних одна и та же среда влияет так, на других иначе…

Если вспомнить ранние песни Цоя, то в них можно найти отражение того непонимания, которое царит между «взрослыми» и «детьми» вообще. В них ощущается какая-то неприкаянность, ненужность обществу, явное сильное сопротивление ценностям «взрослых».

А я смеюсь, хоть мне и не всегда смешно,И очень злюсь, когда мне говорят,Что жить вот так, как я сейчас, нельзя.Но почему? Ведь я живу.На это не ответить никому…

Все говорят, что надо кем-то мне становиться,А я хотел бы остаться собой.

Папа, твой сын никем не хочет быть.

Ты готов был отдать душу за рок-н-ролл,Извлеченный из снимков чужой диафрагмы,А теперь телевизор, газета, футбол,И довольна тобой твоя старая мама.А когда-то ты был битником…

Мнение о том, что мать всегда лучше всех знает сына, ошибочно. Бывает, что меньше всего о человеке знают именно родители, одноклассники, однокурсники, потому что их не выбирают, и очень часто человек (особенно человек избирательный в общении) не раскрывается перед ними полностью.

Родители знают Виктора только как своего ребенка, но они почти не видели его настоящего – такого, каким он раскрывался в общении с единомышленниками. Именно поэтому они ВООБЩЕ не относились серьезно к его пению в ванной и бренчанию на гитаре, – для них это было детской шалостью, тогда как для Виктора это было делом жизни.

Валентина Васильевна Цой:

Художественного образования у него не получилось… А музыка? Думаю – поиграет и бросит. Но вышло по-другому…[749]

Алексей Вишня:

Родители хотели, чтобы он шел учиться, работать, а он – сухое вино, гитары и компании панков. Что тут говорить – конечно, по мнению родителей, это все полное г…но. Мой папа серьезно посмотрел на мою музыку лишь тогда, когда взял в руки пластинку фирмы «Мелодия». Вот тогда да. Сразу пошли преференции, а до этого он только и делал, что затыкал уши, чтобы не слышать мой писк[750].

Ирина Легкодух:

Я не помню, чтобы он хоть когда-нибудь что-то говорил о маме или папе[751]. Георгий Гурьянов:

Мы ни разу эту тему не поднимали. Цой никогда о родителях не говорил. Но и никакого неуважительного отношения или чего-то иного я не видел[752].

Рашид Нугманов:

Никогда, ни единым словом или жестом Виктор не высказал мне своего презрения к родителям. Правда, я с ними при жизни Виктора не встречался никогда, и повода говорить о них у нас не было. Виктор очень тепло относился к моей маме, и я как-то автоматом проецировал такое отношение к его собственным родителям. Надо сказать, что я не раз был свидетелем критического отношения к ним со стороны Марьяши и ее мамы Инны Николаевны, но пропускал все это мимо ушей, так как не мое это дело было, тем более что Виктор никак на такие разговоры не реагировал. Сохранял молчание[753].

Люди со временем меняются, особенно потеряв ребенка. Да и вообще, когда теряешь человека, то всегда чувствуешь вину, возникает ощущение, что поступал с ним в чем-то неправильно. Вкус родители Виктору, безусловно, привили, но «приняли» они сына, по сути, только после смерти. Его смерти. Которая очень их обоих изменила. Только post factum Валентина Васильевна поняла, что ее сын добился в жизни многого, – недаром ее родство с Виктором и фамилия «Цой» часто помогали ей, например когда она сталкивалась с наплевательским отношением врачей в поликлиниках…