Виктор Цой. Последний герой современного мифа - Виталий Калгин

Инна Николаевна Голубева:

Я считаю, что Наталия – рассудительная барышня, судя по ее поступкам. Я познакомилась с ней на похоронах, когда Марьяна после трагедии привезла Сашку домой. Позже она была у нас, мне это было не очень приятно, – она привыкла строить группу «КИНО», всем все объяснять и воспитывать, и у нас разговаривала таким же привычным тоном, с апломбом. Сказала: «Витя меня представлял как жену, но я ведь не жена, я друг». Рядом стояла Марьяша, меня охватил ужас, думаю, что Марьяшу тоже. У нас же одно кровообращение с Марьяной было всегда… Нельзя же говорить такое. В доме повешенного о веревке не говорят. Нельзя не просто говорить кому-то, нельзя говорить конкретному человеку – жене. Хотя все остальное по поводу Наташи абсолютно безукоризненно[723].

Это объяснимый ход мысли – и мать, и дочь считали, что Марьяна «строит» группу «КИНО», и если ситуация ушла из-под их контроля, значит, контроль оказался в руках у того, кто занимает место «рулевого». То есть у Разлоговой. А правда заключается в том, что никто «КИНО» никогда не строил. И уж тем более не Наташа Разлогова, которая вообще никогда не интересовалась всем этим[724]. Но люди часто моделируют мир по себе, из-за чего и попадают впросак. Еще раз повторю – «КИНО» никогда не строил никто, даже Цой. Каждый из «киношников» был творческой личностью сам по себе. И держалось все отнюдь не на «построении», а наличной дружбе и взаимном уважении.

Инна Николаевна Голубева:

После того как Цой ушел, он приезжал. И мы с ним всегда общались на совершенно разные темы. Причем довольно тесно. Даже про Марьянину любовь… И так это все шло… Марьяна его видеть не могла, конечно. Такое впечатление, что не было человека, была одна открытая рана. Один ком… Когда Витя приезжал к Сашке, она убегала[725].

Конечно, Инна Николаевна имеет свое собственное мнение и отстаивает его, что, безусловно, характеризует ее как человека, достойного уважения. Почему? Просто у нее свое видение, и она имеет на него право. Есть, конечно, некоторые нюансы, которые она просто не упоминает по причине их личного, семейного характера, но это не слишком искажает факты.

Что ж, оставим на совести людей все высказывания, споры, сплетни, досужие домыслы. Однозначно можно согласиться с Житинским, что «из людей, которые встретились Цою на его коротком жизненном пути и от которых он набирался знаний, опыта и умения себя вести, Марьяна была далеко не последним человеком»[726].

После гибели Виктора на Марьяну градом обрушились обвинения во всех смертных грехах. Поклонницы заваливали ее письмами с угрозами, исписали весь подъезд гадостями. Кстати, подобной участи не избежала и Наталия Разлогова, в адрес которой приходило ничуть не меньше писем с оскорблениями.

Марьяна Цой:

В 1990 году нам пришлось вытерпеть немало от фанатов, среди которых, к сожалению, были и неадекватные люди. Они месяцами жили в подъезде нашего старого дома, вываливали перед дверью бачки с пищевыми отходами, звонили по телефону и говорили всякие гадости. Стены были расписаны так, что на них не осталось живого места. Эти люди ненавидели нас, как будто мы с сыном были виноваты в гибели Виктора. Честно говоря, я жутко боялась, что найдется какой-нибудь придурок, который начнет мстить Сашке, хотя не очень было понятно за что именно. С детства приучала сына никому не рассказывать, кто его отец. Когда он тянул руки к телевизору, где показывали Цоя: «Мама, вот мой папа!», я говорила ему: «Молчи!»[727]

Инна Николаевна Голубева:

Мы жили на Ветеранов, у нас была обитая деревянной вагонкой и покрытая лаком дверь, так ее расписали от пола до потолка, причем не просто там словами «Витя Цой жив», а буквально целыми посланиями, стихами, написанными шариковыми ручками, фломастерами… После Витиной смерти его фанаты обвиняли Марьяну в смерти Вити. То ли горе было такое, то ли что-то еще… Ненавидели ее просто буквально. Вся лестница была усижена девками, в дом было не войти. Фанатеющие девки были везде: в подъезде, под дверью, чуть ли не в окно лезли. Соседи постоянно жаловались, мол, что это такое и когда это кончится. Постоянные вопли, угрозы, истерики по телефону и в письмах. Раньше в подъездах стояли бачки для помоев, так вот каждый день содержимое бачков на нашу дверь вываливали. Они ужасно третировали ее. Сейчас уже поменьше, конечно. Мы с Сашкой теперь ходим на кладбище спокойно, а то же раньше прямо дышали в затылок…

А на Петроградку мы случайно переехали. Приходит моя приятельница и говорит – заходила к ней подруга, живет на Петроградке, а мечтает жить на Ветеранов. Марьяна сразу: «Так, все, больше не могу! Мама, мы переезжаем». И мы переехали. Жуткая квартирка была, я делала тут перепланировки, воевала с ЖКХ, крыша текла и прочее… Я сама составила проект, убедила всех… Что дальше будет – не знаю. Говорю: «Сашка, что будем делать?» А он мне: «Бася, я не знаю, вообще не знаю, где я буду жить…»[728]

Марьяна Цой:

Отношения с фанатами у меня неоднозначные. Они же все люди, бывают настырными и мерзкими, грубыми и хитрыми, а бывают и очень приличными товарищами. Я немного старше фанатского возраста, поэтому мне иногда просто тяжело в силу того, что мне почти 50, а им нет еще 30[729].

Оксана Печкобей:

Со мной Марьяна, кстати, всегда разговаривала вежливо и приветливо[730].

Марьяна Цой:

На любом концерте памяти Виктора в зале в основном одни подростки. Как они приходят к этой музыке? Не знаю, как-то сами. Никакой агитационной работы никто не ведет. Для себя я поняла: у Вити не было ни одного не хита. Каждая песня так или иначе тебя касается, вне зависимости от того, жил ты в середине 80-х или растешь сейчас. Это, на мой взгляд, главная причина такого долгого успеха. Но с поклонниками я не общаюсь. В Питере даже фан-клуба «КИНО» нет. Нового «КИНО» уже не будет. Что сейчас делать этому фан-клубу? Но в любом случае такого, как раньше, нет и в помине. Камнями в окна никто не кидает и на кладбище не подкарауливает. Страшно сказать, я ведь первое время могла появиться на могиле мужа только ранним утром или поздним вечером! Ужасно тяжело было. Но с последним поколением поклонников «КИНО» проблем нет. На кладбище девчонки даже ограду за свой счет поставили[731].

За семь лет до смерти врачи обнаружили у Марьяны Цой злокачественную опухоль. В срочном порядке сделали операцию, однако метастазы со временем пошли по всему телу.

Инна Николаевна Голубева:

Я была на даче, неожиданно приехала Марьяна и говорит: «Мама, я ложусь в больницу, меня оперируют, у меня рак». Я остолбенела от горя. Ее прооперировали, потом облучали несколько раз, потом химия, кололи дорогущие уколы, но все было напрасно. Потом она мне сказала: «Все, мама, остался у меня один месяц…»[732]

Александр Аксенов, «Рикошет», гражданский муж Марьяны, с которым она жила уже больше десяти лет, обращался к самым лучшим специалистам в этой области. Он всеми силами пытался спасти жену. Марьяна по нескольку месяцев проводила в дорогих клиниках, но результата это не принесло. В какой-то момент врачи просто отказались ее лечить. Утверждали, что бесполезно. Выглядела Марьяна в последнее время просто ужасно. Одна ее рука в объеме была такая же, как тело. Она не могла ее даже поднять.

О страшной болезни вдовы рок-музыканта Виктора Цоя в газетах не писали ни строчки. У нее был рак груди, но она слезно умоляла нигде не сообщать об этом. «Я – сильная женщина, не хочу, чтобы меня жалели. Я обязательно выкарабкаюсь…»[733] – говорила она. Марьяна мучительно умирала от рака шесть лет. Серия операций и активное облучение не дали результатов. Зная, что ее дни сочтены, Марьяна помирилась с бывшими музыкантами группы «КИНО», с которыми судилась из-за авторских прав на аранжировки и мелодии песен Цоя.

Марьяна Цой:

Боже мой, это позор! Здоровые мужики, полные творческих сил, ноют о том, что я, старая больная женщина, ворую у них деньги! Якобы я нажилась на «КИНОпробах»… Да я даже трусы себе с них не купила! Обновили Сашке железо на компе – и все! И потом, кем бы они были без Вити? «КИНО» – это только песни Цоя, его тексты, его голос. Неужели его жена не имеет права на эти деньги кормить сына? Меня трясет, когда я думаю об этом. Это не мужики, а тряпки[734].

Юрий Каспарян:

С Марьяной нам все-таки удалось наладить отношения. Несмотря на суд, который имел место из-за целого ряда недоразумений. Я созвонился с ней, пришел в гости, мы выпили по рюмочке, как раньше, и через неделю суд кончился мировой. Мы стали общаться без каких-либо периферийных влияний. Среди прочего мы поинтересовались, не будет ли она против, если мы будем играть песни Виктора, и она, конечно, дала добро. Сейчас, после ее смерти, правообладателями песен «КИНО» являются родители Виктора и его сын Александр[735].