Берсеркер - Фред Саберхаген

Шонберг никак не отреагировал на это замечание.

Суоми спросил у де ла Торре:

— Кстати, ты что, работаешь на него? Ты мне никогда об этом не говорил.

— Я, как принято говорить, располагаю независимым капиталом. Мы познакомились с Оскаром примерно год назад, на одной деловой встрече.

Шонберг поднял корабль еще чуть выше, чтобы ослабить нагрузку на двигатель. На этой высоте уже казалось, что мир, именуемый Охотником, вот-вот начнет удаляться от корабля. На нескольких настенных экранах виден был терминатор, граница между ночью и днем, идущий вдоль облаков вниз, к экватору. На южном полюсе — его сейчас не было видно из-за кривизны планеты — миновало уже больше половины периода непрерывного дня, длящегося около семи стандартных лет. Стандартный год назад солнце прошло через зенит и теперь медленно кружило по небу, спускаясь все ниже и ниже, на один оборот за каждый местный день, или за двадцать стандартных часов.

Пройдет еще пара стандартных лет, и солнце покинет южный полюс, уступив место полярной ночи, и взойдет над горизонтом на северном полюсе. В настоящий же момент северная арктическая зона, проходящая через вторую половину полярной ночи, должна была выглядеть такой же безжизненной, как поверхность Плутона, похороненная под толстым слоем замерзшей воды — большей части воды планеты. Сразу после прохождения линии равноденствия можно будет считать, что охотничий сезон подошел к концу; сейчас же в середине северных широт он был в самом разгаре. Солнце здесь только-только показалось из-за горизонта и каждый день, проходя с востока на запад, поднималось чуть выше, чем в небе южного полушария, и несло с собой оттепель. В эти-то места и направлялся Шонберг.

Они спустились в мир холодных сумерек, среди склонов голых скал и причудливых ледников, вздымающихся над долинами, заполненными стремительными потоками и бурно расцветающей зеленью.

Шонберг отыскал для посадки на скале более-менее ровный и достаточно прочный участок, способный выдержать вес «Ориона». На этот раз, прежде чем открыть люк, Шонберг прихватил ружье, стоявшее в небольшой стойке рядом с выходом, и держал его наготове. Как только люк приоткрылся, в него сразу же ворвался неумолчный многоголосый шум бегущей воды. Как и при первой посадке, остальные пассажиры корабля стояли у Шонберга за спиной. Челеста и Барбара, надевшие не подходящие для холодной погоды наряды, тут же задрожали и отступили внутрь. В воздухе пахло влагой и холодом, оттепелью и чужой жизнью. Раскинувшееся вокруг пространство было слишком обширным, чтобы его можно было окинуть одним взглядом. Тень от гор, окаймлявших долину с юга, доходила до северной гряды.

Все решили выйти наружу прямо сейчас; у них оставалось еще несколько стандартных часов дневного времени. Шонберг провел проверку оружия и прочего снаряжения и воззвал к добровольцам.

Афина сразу же объявила, что готова. Де ла Торре сказал, что он бы с удовольствием прошелся. Суоми поддержал его. На самом деле Карлос не собирался убивать ни одно живое существо, если только оно на него не набросится. Он испытывал настоятельную потребность на некоторое время покинуть корабль. Хотя благодаря ухищрениям психологии, использованным во внутреннем дизайне «Ориона», и удавалось несколько смягчить условия, в определенном смысле приближенные к тюремному заключению, все же никакие старания не могли уничтожить тот факт, что шесть человек были вынуждены в течение нескольких недель сосуществовать в тесном замкнутом пространстве. Поскольку Суоми был в курсе этих трюков с дизайном, ему они, похоже, помогали меньше, чем всем прочим. Барбара и Челеста предпочли сегодня обойтись без охоты, после того как Шонберг дал понять, что его больше бы устроил именно такой оборот событий. Он пообещал, что на следующее утро устроит им мирный пикник на природе.

— В таком случае разобьемся на пары, — заявил Шонберг, после того как все было улажено. — Гус, ты уже охотился раньше, хоть и не на этой планете. Я бы предложил вам с Афиной прогуляться вон по той долине.

Эта самая долина, на которую они смотрели с трапа, начиналась в тридцати-сорока метрах от плоской скалы, места посадки «Ориона», и уходила в глубину на добрых полтора километра. Поначалу ее склоны были отлогими и зелеными, а потом долина превращалась в загроможденный льдом каньон. В середине этого каньона образовался новый поток, который как раз пробивал себе дорогу.

— Отсюда и до начала каньона растительность уже вымахала на высоту человеческого роста. Здесь должно водиться двенадцать-тринадцать разновидностей крупных травоядных.

— На таком маленьком пространстве? — не выдержав, перебил его де ла Торре.

— Да, на таком маленьком пространстве. — Сейчас, в преддверии охоты, голос Шонберга был таким расслабленным и счастливым, как никогда за все время путешествия. — С приходом весны жизнь здесь не просто оттаивает — она буквально взрывается. В этой долине находятся также и крупные хищники — или я вовсе уж ничего не соображаю. Если не хотите натолкнуться на хищника, когда он будет уже на расстоянии вытянутой руки от вас, лучше огибайте заросли, что повыше. А мы с Карлосом пройдемся по верхней тропе.

Вышеупомянутая тропа вилась по скалистому склону, расположенному с другой стороны от корабля. Суоми еще во время спуска приметил, что в том направлении расположен высокогорный луг.

— Там мы можем найти действительно какую-нибудь голодную зверюгу, только что выбравшуюся из глубокой пещеры и направляющуюся в долину, чтобы перекусить впервые за последние пару лет.

Ботинки, теплая одежда, оружие, средства связи, кой-какие предметы первой необходимости — в общем, все в порядке. Суоми наконец-то спустился по трапу, и почва Охотника скрипнула под подошвами его новых ботинок. Едва он сошел с трапа, как тот сложился и втянулся обратно. Если до возвращения мужчин девицы будут сидеть в корабле, не открывая люка, то они будут в полной безопасности.

Афина и Гус помахали руками на прощание и двинулись вниз. Усики похожей на траву растительности хлестали по голенищам их ботинок.

— Ну что, ты идешь первым, — сказал Шонберг, обращаясь к Суоми, и махнул рукой в сторону верхнего склона. — Я уверен, что твои нервы в полном порядке, но это просто дело принципа. Я не люблю, когда сзади меня идет новичок с заряженным ружьем, а впереди может выскочить какая-нибудь тварь, в которую понадобится стрелять.

Хотя слова Шонберга были не слишком приятны, голос его был полон обаяния. К тому же Шонберг сопроводил свою реплику радостным и дружелюбным взглядом. Очевидно, в настоящий момент с Шонбергом все было в порядке; он рвался в путь.

На самом деле, конечно же, никакой удобной для подъема тропы там не было, но Суоми все же стал подниматься в том направлении, куда указал Шонберг.

Взбираясь по склону, Суоми не переставал восхищаться местностью, в которую попал. Повсюду, где только стаял лед и обнажилось хоть несколько квадратных сантиметров почвы, буйно тянулась к свету зелень. Вокруг не было заметно растений размером с дерево, и вообще, похоже, всей здешней растительности было несколько дней от роду, — ну, самое большее, несколько недель. Большая часть зелени, смахивающей то на траву, то на лианы, была человеку не выше пояса, но зато эта трава росла настолько плотно, что укрывала землю сплошным ковром. Растения яростно и безжалостно боролись между собой за воду, тепло и солнечный свет и рвались к небу, пытаясь успеть это сделать за влажный сезон, до наступления летней засухи.

Добравшись до гребня, Суоми застыл. Его взору открылся горный луг, по которому бродили существа, напоминающие гигантских слизняков — только вот слизняки эти были размером с человека. Существа жадно паслись. Их сероватые безволосые тела были покрыты заметными даже издали складками.

— Инеистые черви, — сказал подошедший сзади Шонберг. Он удостоил животных лишь мимолетного взгляда, после чего перестал обращать на них внимание. — А теперь будь настороже. Рядом с червями могут бродить и другие звери.

— А могут ли какие-нибудь более крупные животные перенести полярную ночь, погрузившись в спячку?

— Биологи, с которыми я разговаривал, утверждают, что это невозможно. Но, думаю, наверняка этого не знает никто.

Теперь, когда они остановились, Шонберг принялся рассматривать окрестности в бинокль. Сейчас корабль был скрыт за каменистой верхушкой холма, и вокруг не было ничего, созданного руками человека, — не считая, конечно, вещей, которые охотники принесли с собой. Следы, оставленные ими на талом снегу или на грязи, были единственным признаком человеческой жизнедеятельности. Вокруг лежал девственно-чистый мир, прошедший через смерть и возрождение.

Суоми тоже рассматривал окружающую местность, но без бинокля, и не думал об охоте. Желтоватое солнце скользило над самым краем гористого горизонта, и казалось, что оно вот-вот закатится; на самом же деле до захода солнца еще оставалось около часа. На другой стороне широкой долины тяжело вздохнул ледник, уронил огромный, на несколько тонн, пласт льда и разразился новым, кристально чистым водопадом. В отдалении по-прежнему раздавался неумолчный гул старых водопадов, напоминающий гудение органа. По мере того как Суоми начал воспринимать все окружающее целиком, а приподнятое настроение, в котором он непрерывно пребывал с момента выхода из корабля, чуть приутихло, Карлос понял, что никогда прежде не видел столь прекрасной и внушающей благоговейный страх картины, и вообще ничего, что хоть близко могло бы с нею сравниться. Даже чудеса и страхи космоса — они, если их вообще оказывалось возможным воспринять, находились за пределами человеческой шкалы оценок. А этот ошеломляющий мир гор и долин, наполненных бушующей жизнью, был вполне доступен человеческому восприятию.