Берсеркер - Фред Саберхаген

— Полагаю, его правильнее бы было назвать браконьерским сезоном, — сказал Карлос Суоми, обращаясь к Афине Паулсон. Они вдвоем стояли в тире: месяц назад Шонберг оборудовал его в большой каюте, расположенной рядом с кают-компанией «Ориона». Суоми и Афина рассматривали большую оружейную пирамиду, заполненную энергетическими ружьями: Шонберг приказал, чтобы каждый член экипажа выбрал себе оружие и как следует научился с ним обращаться до того, как возникнет серьезная необходимость в стрельбе. Шонберг и де ла Торре проводили в тире изрядное количество времени. Челеста и Барбара здесь почти не появлялись.

Суоми и Афина занимали промежуточное положение. Как только Афина приходила попрактиковаться в стрельбе, тут же возникал и Суоми, Сейчас как раз была середина занятия. В десяти фугах от оружейной стойки — половине диаметра сферического корабля — парила нарисованная компьютером голограмма. Голограмма изображала несколько местных хищников, застывших посреди того, что, по-видимому, было их естественной средой обитания. Вокруг, на расстоянии примерно нескольких квадратных километров на поверхности ледника, протянувшегося до горизонта, было рассеяно еще какое-то число схематически нарисованных животных.

— Ну что ж, — низким грудным голосом произнесла Афина. — Говоря техническим языком, наше путешествие лежит за пределами межзвездного законодательства. Но очевидно, что ни земные власти, ни Межзвездное Правительство это не заботит. Оскар слишком умен, чтобы ввязываться в сколь-либо серьезные неприятности из-за подобных причин. Расслабься и наслаждайся путешествием, Карл, все равно ты уже здесь. Почему ты вообще отправился с нами, если тебе не нравится эта идея?

— Ты знаешь, почему я здесь. — Суоми наполовину вытащил ружье из пирамиды, потом загнал его обратно. На конце дула было тускло-серое грушевидное утолщение, испещренное крошечными отверстиями. Ружье стреляло чистой энергией, сконцентрированной в одной точке. Суоми перепробовал все ружья в стойке, и все они казались ему примерно одинаковыми, несмотря на различия в длине, форме и весе. Сейчас все ружья были заряжены специальными тренировочными обоймами. При нажатии на спусковой крючок ружье выбрасывало лишь тоненькую струйку энергии, бившую на расстояние, на которое обычно устанавливаются мишени. Они ничем принципиально не отличались от ружей, какие выдают в тире на Земле или других урбанизированных планетах; только в тире из ружей обычно стреляют в игрушечных берсеркеров — черных металлических угловатых уродцев, которые угрожающе размахивают руками или стреляют из игрушечных лазеров.

— Мне больше нравится стрелять в тире, — сказал Суоми. — Почему бы людям не успокоиться на этом, вместо того чтобы гоняться за живыми существами?

— Потому что мишени ненастоящие, — отрезала Афина. — И стрельба по ним тоже ненастоящая.

Она выбрала себе ружье, повернулась спиной к Суоми и прицелилась. Встроенный где-то сканер истолковал ее позу как готовность к стрельбе, и голограмма ожила, наполнившись движением. Существо с несколькими пастями, поросшее густым мехом, крадучись приблизилось к ним на расстояние семидесяти метров. Афина выстрелила. Щелкнул затвор — но само ружье осталось совершенно неподвижным, — и животное упало изящным, почти стилизованным движением. Теперь там, где должна была находиться середина его позвоночника, появилось крас-

ное пятно — указание, куда нужно стрелять, чтобы наверняка убить такую тварь.

— Афина, я присоединился к этому путешествию из-за того, что в него отправилась ты. Я хотел проводить как можно больше времени рядом с тобой, хотел, чтобы между нами установились хорошие отношения. Потому я и принял твое приглашение. Кроме того, это был удобный случай попутешествовать на частной космической яхте — не исключено, что мне больше никогда не представилась бы такая возможность. Если я должен охотиться, чтобы доставить удовольствие твоему господину и повелителю, — что ж, почему бы и нет? Или, по крайней мере, почему бы мне не проделать все действия, требуемые от охотника?

— Карлос, ты уже не раз пытался принизить Оскара в моих глазах. Пора бы тебе понять, что это не сработает. Пожалуй, я возьму вот это. — Афина повертела ружье в руках, внимательно его разглядывая.

— Интересно, что живущие на Охотнике люди думают об экспедициях наподобие нашей?

— Насколько я понимаю, эти экспедиции не причиняют им ни малейшего вреда. По-моему, им плевать на наше появление — даже если они поймут, кто мы такие. А скорее всего не поймут. Мы же будем охотиться не на населенных землях, а исключительно на севере.

Слова Афины звучали так уверенно, словно девушка точно знала, о чем говорит, хотя скорее всего она прочла точно такую же распечатку сведений из корабельного справочника, которую изучил Суоми, и не более того. Никто из них, кроме Шонберга, не бывал здесь прежде, а если подумать, то и Шонберг крайне мало рассказывал о своем предыдущем путешествии. Он всего лишь в нескольких словах заверил своих спутников, что их ожидает чудесный, увлекательный спорт, и кратко предупредил, что возможны некоторые опасности, — вот, собственно, и все. Возможно, Шонберг уже неоднократно бывал на Охотнике. Ему могло быть лет триста, если не больше; во времена, когда и пятисотлетний возраст не был чем-то неслыханным, догадаться о том, сколько лет человеку, было не так-то просто. До тех пор, пока центральная нервная система была в состоянии функционировать, все прочие внутренние органы можно было при необходимости поддерживать либо заменять.

Из интеркома раздался голос Шонберга:

— Эй, народ, мы скоро войдем в атмосферу планеты. Через двадцать минут искусственная гравитация будет выключена.

Так что для большей безопасности отправляйтесь в кают-компанию или по своим каютам.

— Сообщение слышали. Мы находимся в тире, — отозвался Суоми. — Сейчас придем.

Они с Афиной закрепили ружья в стойке и убедились, что никакие предметы не захотят полетать, если по каким-либо причинам совершаемые в невесомости маневры окажутся слишком резкими.

Несколько минут спустя Суоми уже сидел в кают-компании и по экранам размером во всю стену наблюдал за снижением корабля. Когда он в последний раз видел эту планету, она выглядела всего лишь одной из звезд, а сейчас казалось, что она нависает над кораблем. После того как Шонберг развернул корабль, планета переместилась вниз, развернула сеть облаков, чтобы поймать «Орион», и превратилась в мир, раскинувшийся от горизонта до горизонта. Сине-белое солнце приобрело желтоватый оттенок, когда гости взглянули на него через атмосферу планеты.

Внизу расстилалась дикая гористая местность. Подобно большинству планет, с высоты Охотник казался необитаемым. Но здесь это впечатление сохранилось, даже когда до поверхности осталось всего несколько километров.

Шонберг находился в рубке один. Сейчас он перехватил управление у компьютера и вел корабль вручную, бросая стремительные взгляды то на один, то на другой телеэкран. Те, кто сидел в кают-компании, могли наблюдать за Шонбергом по пассажирскому экрану. Было совершенно ясно, что воздушного движения в атмосфере Охотника практически не существует и столкновения можно не опасаться.

Шонберг вел корабль над рекой, иногда спускаясь настолько низко, что приходилось лететь между стенами высокого каньона. Потом Шонберг отклонился от этого курса и принялся наращивать скорость. Внизу мелькали горные пики и впадины. Наконец на седловине перевала появился домик-шале, окруженный бревенчатыми постройками, — целый комплекс, обнесенный забором. Маневрировать на столь малой высоте дело непростое, но Шонберг без особых затруднений посадил корабль на бесплодную почву в пятидесяти метрах от частокола. Из сферического металлического корпуса выдвинулись толстые подпорки, способные выдержать вес корабля и заставить его стоять прямо. Затем последовало едва ощутимое движение стабилизаторов — пилот отключил двигатели. Для маневрирования в атмосфере корабль пользовался теми же бесшумными двигателями, что и в космосе, — хотя использовать их рядом с планетой можно было лишь с изрядной осторожностью, — и мог приземлиться на любую поверхность, способную выдержать его вес.

Очевидно, за их приземлением наблюдали. Едва посадка завершилась, как из-за частокола высыпали люди в одинаковых одеждах. Казалось, прибытие корабля было событием волнующим, но не более того. Импровизированный комитет по встрече, состоявший из шести-восьми человек, двигался к «Ориону», не выказывая ни малейшей растерянности.

Как только корабль застыл, утвердившись на подпорках, Шонберг выбрался из кресла и направился к главному люку. Он сразу же, безо всяких формальностей, широко распахнул люк, впуская воздух планеты, и нажал кнопку, чтобы выдвинуть трап. Шонберг, как и все прочие, находившиеся на борту «Ориона», перед отъездом прошел рутинный курс иммунологической обработки, а корабль был тщательно осмотрен личными медиками Шонберга — чтобы не занести болезнетворные микроорганизмы на планету, располагающую лишь примитивными медицинскими технологиями.