Понять Россию умом - Сергей Валянский

Возникает вопрос, а почему бы не заставить предприятия сократить производство до уровня денежного рынка, и просто исключить бартерный оборот?

Для отечественного машиностроения это невозможно.

Дело в том, что основным принципом построения западного машиностроения является технологическая специализация. То есть общественное разделение труда строится по принципу создания мобильных комплексов, состоящих из узкоспециализированных технологических предприятий и сборочных производств. Это означает, что одни заводы занимаются только штамповкой, другие только литьем и т. д., а предприятия, выпускающие конечную продукцию, по сути, просто механо-сборочные. (Сегодня и у нас так собирают компьютеры, телевизоры и еще ряд продукции из заграничных компонент.) Такая организация промышленности позволяет гибко регулировать объемы производства, набирая или сокращая рабочий персонал, а инженерно-технический состав оставляя неизменным (обычно это несколько грамотных инженеров). Вся оснастка заказывается на специализированном предприятии, а обслуживание однотипного оборудования также не требует много высококвалифицированных рабочих.

Отечественное же наше машиностроение всегда строилось по принципу предметной специализации. То есть на каждом заводе был выстроен полный технологический цикл, что называется «от гвоздя до ракеты». Такое построение промышленности эффективно в военное время, а в мирных условиях приводит к увеличению суммарных издержек в экономике, замедляет темпы технологического перевооружения и, в итоге, характеризуется более низкой производительностью труда. (Вот еще одна из причин, из-за которых надо не просто восстанавливать промышленность, что у нас была, а строить ее на новых принципах, а для этого нужны инвестиции.)

Так что отечественные заводы не могут сократить объемы производства до уровня денежного рынка, так как у них дополнительные большие издержки на поддержание всего производственно-технологического цикла, то есть на содержание дополнительного оборудования, площадей и специалистов. Эти затраты ложатся на себестоимость продукции, и если сократить производство, то цена окажется настолько высока, что покупать ее никто не будет.

Итак, отечественные предприятия вынуждены покупать сырье практически по долларовым (европейским) ценам, в то время как средняя зарплата в России ниже европейской в 20 раз. То есть российский производитель находится как бы в «ножницах цен»: покупая дорогое сырье, он продает свою продукцию малоимущему населению. Результатом всего этого стал дефицит на многие промышленные товары: что завозить их из-за границы, что производить здесь — невыгодно.

Итак, вот они, проблемы современной российской промышленности:

— отсутствие платежеспособного денежного рынка, «ножницы цен» — дорогое сырье и малоимущий потребительский рынок;

— «предметная» специализация производства вместо «технологического»;

— износ основных средств и оборудования;

— дефицит квалифицированных рабочих кадров;

Но, не смотря ни на что, у нас еще есть конкурентоспособные отрасли: авиастроение, космонавтика, атомные технологии, производство сложнейших систем вооружения. Так вот, правительство не только не способствует их развитию, а делает все, чтобы их обан-кротить. Хотя это и не удивительно! Ведь они встраивают Россию в «Запад». А «Западу» не нужен конкурент.

Агропромышленный комплекс

Для экономики АПК является «узким местом» (ведь людей надо кормить), то есть его развитие — задача наиболее актуальная. А продуктивность сельского хозяйства России к 1999 году снизилась в целом более чем вдвое, по сравнению с 1992 годом.

До недавнего времени число сельских жителей в развитых странах (в том числе и в России) сокращалось благодаря повышению производительности за счет механизации, химии и биотехнологии. Но уже сейчас видна обратная тенденция, и ее причина лежит в экологии: новые «прогрессивные» агротехнологии нарушают природное равновесие. Есть и социальные причины. Жизнь в больших городах несет достаточное количество отрицательных моментов. Поэтому все, кто имеет возможность, стараются из них выехать и ездят туда только для работы и развлечений. Часть выехавших возвращается к сельскому труду.

В настоящее время обсуждается вопрос о разрешении свободной продажи земли. Правда, к возрождению сельского хозяйства он никакого отношения не имеет. Хотя нам и говорят, ссылаясь на опыт развитых стран, что, дескать, земля, как объект купли-продажи и залога стимулирует развитие финансовой системы и, в конечном счете, также и агропромышленного комплекса.

Можно показать, что продажа земли ничего не даст сельхозпро-изводителю. Пусть в результате купли-продажи земли некто Фермеров получил (мы даже не берем случай, что ему еще пришлось тратиться на ее приобретение) землю, ну, например, 100 га. Один и с лопатой он на ней работать не сможет. Значит, нужна техника и наемные рабочие. Например, в Польше на такой площади работает в среднем 24 работника и 6 тракторов. Мы не в Польше, поэтому Фермеров приобрел всего 5 тракторов и нанял пять рабочих. Помня, что в колхозе работники работали спустя рукава, но зато на своем приусадебном участке вкалывали о-го-го, Фермеров поставил условие: «Никаких подсобных участков. Жить будете с того, что у меня заработаете».

Какие будут у него затраты? Во-первых, люди не должны замерзнуть зимой. Для этого на семью надо 20 кубометров дров. Цена куба — 56 долларов. Итак, на отопление уйдет порядка 5000. Он людей не любит, поэтому на электричество решил не тратиться. А на прожитье положим по 100 долларов в месяц на работника. Можно было бы и меньше, но он ведь запретил иметь приусадебные участки, а работники должны питаться, иначе и работы от них не получишь. Это еще 6000. Горючее, семена, удобрения, запчасти, как не крути тысяч 20 долларов надо. И всего получается 31 000 долларов.

Это затраты. А что в плюсе? Пшеница, которую он вырастит. Это никак не более 300 тонн, а на самом-то деле гораздо меньше. Во-первых, нельзя из года в год сеять пшеницу в одно и то же место, так что часть земель будет ею не занята. Да и урожайность в 30 ц/га уж очень хорошая! Даже в Канаде поменьше. Но мы так верим уверениям господина Черниченко, что свободный фермер покажет чудеса — дай ему только волю — что берем эти завышенные цифры.

Но это в зерне. А сколько будет в долларах? Мы уже говорили, что в декабре 1999 года цена пшеницы на российском рынке была 1725 руб. (63,9 долл.) за тонну. Значит, весь годовой урожай нашей фермы будет стоить чуть больше 19 000 долларов.

Подводим баланс: 31 тысяча в расходе и 19 тысяч в доходе. В результате героического труда —10 тысяч долларов чистого убытка. На самом деле больше. Например, откуда взялись трактора? Наверняка под залог земли был взят кредит. Значит, надо учесть еще и плату за кредит.

Вот и получается, что прогресс сельского хозяйства лежит вовсе не в продаже земли. Сегодня работа на ней — сплошной убыток. А работают потому, что колхозникам жить надо, и ничего не платят за ресурсы — «доедают» то, что осталось от советского времени. И почву, и машины, и рабочую силу.

А вот в Европе, например, государство дает дотации своим фермерам. Например, на 100 га это будет около 100 тыс. долларов в год только одних дотаций, а у нас все талдычат о продаже земли и ждут чуда.

Наших «реформаторы» считают, что под залог земли фермеры смогут получать кредит для своего развития. Но сегодня получить кредит для краткосрочных производственных нужд можно под 40 % годовых, и это еще если повезет. Интересно, что надо выращивать, чтобы иметь возможность расплатиться по такому проценту? Только наркотики, но никак не хлеб.

Ясно, что, проталкивая этот закон, преследуют цели, к эффективности сельского хозяйства никакого отношения не имеющие. Помните, мы говорили, что месторождения пока еще находятся в собственности государства. После разрешения покупки земли достаточно будет купить, например, участочек над кимберлитовой трубкой, и это будет получше, чем приватизировать целый километр государственной границы. Или, например, землю вдоль Московской кольцевой автодороги, вот вам и Клондайк. Она уже сейчас застраивается автозаправками, ресторанами, стоянками и т. д.

Либералы, собравшись в количестве больше одного, любят побредить о «магистральном пути», по которому уже идут (или неизбежно пойдут) все страны. Но ведь такого пути нет. Разные страны идут разными. А что у них у всех действительно общего, так это то, что везде государство в той или иной форме участвует в поддержке сельхозпроизводителя, причем по довольно банальной причине: в конечном счете все усилия экономики направлены на питание людей. Отчего бы либералам, наконец, не обратить своего внимания на это воистину магистральное направление?