Отцы Ели Кислый Виноград. Первый лабиринт - Фаня Шифман

Снова полилась зажигательная мелодия, и все пустились в пляс.

Ширли украдкой оглянулась на площадку, где плясали мужчины. Она пошарила глазами по кругу танцующих мужчин и мальчишек, отыскала веселящихся рядом Ноама, Ирми и Максима, даже успела перехватить смущённую улыбку Ноама. И вдруг увидела непосредственно за спинами всех троих, в неосвещённых зарослях расплывчатые, мощные фигуры своих братьев. Они как-то странно то ли покачивались, то ли дёргались, не попадая в такт звучащей музыке. Ширли подумала, что их просто ноги не держат. А позади, нависая над ними – в том же ритме мотается мешкообразная фигура Тумбеля, сжимающего в правой руке нечто маленькое и блестящее, похожее на та-фон. Он то и дело поглядывал на чуть поблескивающий приборчик, а потом снова скользил взором по фигурам танцующих мужчин, пристально вглядываясь в юных артистов в ракушке.

Девочка похолодела от ужаса. Блуждающий блик прожектора на мгновение выхватил из мрака их лица. Ширли увидела: братья указывают друг другу пальцами то на танцующих, то на сцену-ракушку, то на поющих и играющих артистов – и при этом издевательски ухмыляются. При следующем падении блуждающего блика на то же место, она заметила, как Галь что-то прошептал, мотнув головой, ткнувшись носом прямо в ухо Тиму, тот кивнул, снова глянув на нечто та-фонообразное, которое держал в правой руке. По спине девочки пробежал холодок. Она незаметно толкнула подругу.

Та посмотрела на неё с удивлением: "Ну, что с тобой? Что это ты побледнела?

Устала?" Ширли одними глазами указала ей на то место, где среди густых зарослей, почти недоступные свету фонарей, заливающих "Цлилей Рина", еле видные, качались, как будто ноги их едва держали, её братья, и на маячившего за их спинами Тумбеля.

"Что такое? Смотрят? Ну, и пусть смотрят! – прошептала беззаботно Ренана. – Пусть видят, как мы веселимся! Пусть позавидуют!" – "Боюсь, они не завидовать сюда пришли, и даже не посмеяться над нами…" На сцене плавной дугой выстроились студийцы-участники ансамбля духовых инструментов. В центр полукруга вышли Гилад и Шмулик – старший со свирелью, младший с неизменной флейтой. Публика затихла, ожидая новых мелодий. И вдруг…

Как только зазвучали первые певучие, задумчивые такты мелодии, исполняемой дуэтом – Гилад на свирели и Шмулик на флейте, – пала тишина… Словно бы на "Цлилей Рина" набросили необычайно мягкий, толстый, рыхлый матрас, набитый нечистой ватой. О, Ширли было слишком хорошо знакомо это ощущение – голову вкрадчиво обволокло и сжало, как тисками, из глубины живота медленно поднималась дурнота.

Она судорожно сглотнула, беспомощно оглянувшись по сторонам.

Шмулик недоумённо застыл, продолжая держать флейту у самых губ, Гилад бессильно опустил руку со свирелью. Студийцы со страхом и недоумением взирали на своих руководителей. Гилад шевелил губами, как будто пытаясь то ли что-то сказать, то ли спеть – кромешная тишина царила безраздельно. Публика застыла в лёгком испуге, на лицах отражалось тревожное непонимание происходящего. Кто-то держался за виски, кто-то судорожно сглатывал. Ширли поняла, что неприятные ощущения поразили не только её, и мурашки побежали у неё по спине: это напомнило полузабытый кошмарный сон. Да, похожее случилось у них дома как раз перед её первым посещением "Цлилей Рина". Пришли братья с Тумбелем – и через четверть часа у неё замолк проигрыватель, а она тогда слушала новый диск Гилада и Ронена.

Тогда ей тоже показалось, будто на комнату накинули толстый слой чего-то мягкого и рыхлого. А мама рассказывала, что в тот же момент само собой неожиданно вырубило звук телевизора – а ведь и там в качестве музыкальной заставки звучала какая-то клейзмерская мелодия. Правда, сейчас она и не вспомнила, что нечто подобное им всем довелось испытать на Дне Кайфа. Однако, сопоставить два похожих странных явления ей ничего не стоило. Она наклонилась к Ренане и тревожно прошептала, продолжая судорожно сглатывать: "Это они, я уверена, что-то такое сделали!.. Этот мерзкий Тумбель… Спрячь меня!.. Надо вашему папе сказать…" Ширли только одному порадовалась: Мория и дети успели уйти домой, и им не пришлось пережить этот странный кошмар. Оглянулась: Ренана шептала что-то на ухо изумлённой и напуганной Нехаме, побледневшей от ужаса и нахлынувшей дурноты.

Немного придя в себя, Нехама попросила: "Доченька, позови папу". Маленькая Шилат, тоже бледная, тут же вскочила и побежала к отцу, который недоуменно стоял в кругу застывших и изумлённых людей, рука на плече Ноама. Он тут же пересёк площадку и подошёл к Нехаме с Ренаной. Ренана что-то шепнула отцу, он кивнул и направился обратно, где, застыв, стояли считанные минуты назад весело и зажигательно танцевавшие и подпевавшие парни и мужчины.

Ронен оглянулся по сторонам, увидел растерянные лица своих питомцев, которые словно бы в отчаянии взывали к ним с Гиладом: "Сделайте же что-нибудь!.." Внезапно он с отчаянно лихим выражением лица вытащил из-за пазухи и приложил к губам шофар. Вязкую немоту прорезали неожиданно громкие и грозные ткуа, затем – россыпь труа. Четверо подростков-студийцев переглянулись, коротко кивнули друг другу, вытащили и вскинули свои шофары, вторя Ронену. Почуяв, что в вязкой немоте удалось пробить брешь, ребята воодушевились. Они захотели во что бы то ни стало разорвать в клочья рыхлую немоту – и, похоже, впятером им это удалось!

Вслед за труа над "Цлилей Рина" зазвучала грозная россыпь шварим. Ширли из толпы высоких девушек глянула в темень, снова увидела своих братьев и меж ними Тумбеля; он лихорадочно молотил толстыми пальцами по кнопочкам странного, пёстро в темноте посверкивающего та-фона. Как ни темно было, как ни стремителен был полёт блика света, на мгновенье осветившего троицу, затаившуюся в густых зарослях, но Ширли показалось, что она успела схватить досадливую растерянность и злобное недоумение на лицах всех троих. Тумбель шевелил скривившимися в брезгливой усмешке губами, что-то внушая её братьям, потом закрыл та-фон и раздражённо сунул в карман. Все трое тут же растворились в тёмных зарослях. Спустя считанные секунды на этом месте появились высокие молодые парни с Ирми во главе – и никого не нашли; только поломанные ветви, будто проломилось сквозь кустарник стадо крупных животных.

Ширли снова глянула на Нехаму, потом на Бенци. С облегчением она ощутила, что, как только над "Цлилей Рина" рассыпались громкие шварим, пропали все жуткие ощущения. Ронен снова протрубил в шофар – раздалось ещё более протяжное, громкое, тревожное и грозное ткуа! Казалось, повеяло свежим ветерком, развеявшим душную затхлость, внесённую странным, неведомым эффектом.