Фенэтиламины, которые я знал и любил. Часть 1 - Александр Шульгин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Похоже, я очень хорошо высказалась. Даже сама прониклась.
- Ты не голодна? - спросил у меня Шура.
- Голодна?
И что это за ответ на мою блестящую речь?
Шура продолжал допытываться, в его голосе слышалось поддразнивание: «А как насчет свиных отбивных с картофельным пюре?»
Я представила себе отбивные с картошкой и ответила: «Не самая соблазнительная вещь в мире, вот уж точно».
Он одобрительно усмехнулся, словно я успешно сдала трудный экзамен.
- Это нормально. МДМА резко снижает аппетит. Возможно, ты не захочешь думать о еде еще несколько часов.
Мы вернулись в гостиную, и я отметила, что, хотя не чувствую голода, зато очень хочу пить, и выпила оставшуюся у меня в стакане воду.
- Молодчина, - похвалил Шура. - Продолжаешь пить.
Я ответила ему улыбкой послушной девочки, улыбнувшись во весь рот, а потом сказала то, что должна была сказать: «Мне бы лучше подумать о возвращении домой, понимаешь».
На мгновение на его лице появилось выражение замешательства, словно мои слова удивили его. Потом он посмотрел в сторону и сказал: «Да, конечно. Честно говоря, я не думал, что ты сегодня поедешь домой».
О, спасибо, любовь моя.
- Шура, я себя превосходно чувствую. Я бы не стала заговаривать об отъезде, если бы у меня были малейшие сомнения насчет того, смогу ли я вести машину.
- Нет, конечно, нет, - сказал Шура. - Но все равно позволь мне быстро тебя проверить. Иди в комнату, а я пока достану фонарь. Господи, что же он собрался делать фонарем?
Когда Шура присоединился ко мне, он погасил в ванной свет и велел мне стать спиной к окну. Потом добавил: «Скажешь, если увидишь какие-нибудь следы - понимаешь, о чем я?»
- Это такое ощущение, которое остается после того, как посмотришь на движущийся луч света, если воздействие наркотика продолжается, да?
- Правильно.
Шура включил фонарь и поводил светом в поле моего зрения, потом выключил. Я уверила его в том, что никаких следов не было.
- Прекрасно, - сказал он, отводя меня в гостиную. - Но ты все еще можешь увидеть вспышки света на периферии зрения. Просто будь к ним готова, особенно когда тебе в лицо будут светить фары. Не теряйся.
Я сказала, что уверена, что не растеряюсь, и вообще пока не видела этих вспышек.
Шура продолжал настаивать: «Обещай мне, что, если почувствуешь слабость по дороге, то вернешься сюда или хотя бы съедешь с шоссе и посидишь спокойно какое-то время. Хорошо?»
Он держал меня за плечи и смотрел в лицо.
- Конечно, я так и сделаю, - пообещала я Шуре. – Поверь мне, я очень дорожу своим здоровьем и безопасностью. Я обязательно вернусь к тебе, если что-нибудь будет не так.
Пока я заводила машину, Шура пошел вперед, к выезду с фермы, чтобы запереть за мной ворота. Подъехав к воротам, я остановилась и вышла из машины. Я крепко обняла его, положив голову ему на грудь: «Спасибо тебе за этот чудесный день и за то, что ты такой, какой есть».
- Какой бы ни был, - рассмеялся он, обнимая меня в ответ.
- Какой бы ни был, - согласилась я.
Шура наклонился и поцеловал меня в кончик носа.
По дороге домой я осознала, что ни один из нас не заговорил о моем повторном приезде на Ферму. Мы даже не договорились о новой встрече. И это было не важно.
Мы подождем. Все в руках богов. Он будет ждать Урсулу, а я - его.
Глава 23. Группа
Поздним утром на следующий день Шура позвонил и спросил, как я себя чувствую. Я ответила, очень хорошо, спасибо, добавив, что, к моему огромному восторгу, по-прежнему не хочу есть. Я выразила надежду, что аппетит еще долго будет отсутствовать. Он сказал, что рад тому, что я получила положительные эмоции.
- Я очень благодарна тебе, - ответила я. - Как мило с твоей стороны, что ты сделал это для меня - и со мной.
Шура произнес: «Я сделал это с удовольствием».
Ничего не было сказано об ответном приглашении.
В среду вечером, надев свою ночную сорочку, я устроилась перед телевизором посмотреть последние новости. Дети уже спали. Я была измотана работой, но идти в постель мне не хотелось, потому что после ночи меня ждал лишь ранний подъем и возвращение под гнет Отделения медицинских документов, обстановка в котором с уходом двух заболевших гриппом машинисток была безумней обычного.
Когда зазвонил телефон, я сразу подумала, что это, наверное, срочный вызов, ведь уже так поздно, а я была не настроена на всякие чрезвычайные обстоятельства. Я не ожидала услышать в трубке Шурин голос. Должно быть, в моем голосе прозвучало удивление, потому что он спросил меня: «Я звоню слишком поздно? Я совсем не хотел разбудить тебя, ты спала?»
- Нет, нет! Вовсе нет. На самом деле я смотрела новости. Как приятно слышать тебя!
- Я позвонил, чтобы сказать тебе, что в следующую субботу ко мне придут друзья, участники моей исследовательской группы. Я подумал, что ты могла бы захотеть присоединиться к нам, если у тебя нет других планов.
Ноющая боль у меня в плечах и шее вдруг исчезли.
- С превеликим удовольствием. Во сколько? И мне что-нибудь принести?
- Я прошу всех прийти к десяти утра. Принеси любой сок, какой тебе нравится, и, пожалуй, мы могли бы подкрепиться свежими фруктами. Обо всем остальном я позабочусь. О, кстати, возможно, ты захочешь пропустить завтрак.
Почему? Может, они собираются устроить поздний завтрак?
В субботу было прохладно. Накануне прошел дождь, поэтому воздух был чист и наполнен свежестью. Я заехала на рынок, чтобы купить апельсинов, яблок и бананов, а также бутылочку своего любимого клюквенного сока. В багажнике моей машины была припрятана красивая сумка для покупок, оставшаяся после Рождества. Там лежала моя зубная щетка, запасная блузка и моя лучшая бледно-голубая шелковая сорочка.
Никогда не знаешь, что может случиться, как говорят бойскауты.
Когда я свернула на Бородин-роуд, то поняла, что ощущаю не просто обычную, повседневную тревогу; я была напугана до смерти. Через несколько минут я увижу лучших Шуриных друзей; они неизбежно будут сравнивать меня с Урсулой - с восхитительной, нежной, молодой, умной Урсулой - и, возможно, сочтут меня плохой заменой. Они, без сомнения, удивятся моему появлению. Я сама удивляюсь этому.
Ладно. Ничего не остается, как чувствовать себя счастливой, потому что Шура пригласил меня к себе, и надеяться на то, что его друзья имеют склонность к милосердию и состраданию.
В кухне было шумно от разговоров, смеха и стука бокалов и ножей по кафелю. Шура обернулся и, увидев, что я заколебалась и остановилась на пороге, прокричал: «Элис! Я не слышал, как ты подъехала. Проходи!»