Сердар - Луи Жаколио

При первых же словах, произнесенных падиалом, факир вспомнил, что первый раз в своей жизни здесь, в Колодце молчания, забыл он прочитать молитву, которую каждый индиец должен повторять ежедневно при восходе и заходе солнца.

Поэтому он принял сон товарища за предупреждение богов и, простершись ниц, прочел громким голосом священный гимн, первую половину которого произнес во сне Дислад-Хамед. Потом, спустившись по ступенькам лестницы к самой воде, он совершил ритуальное омовение и прочитал традиционный речитатив, заканчивающий утреннюю церемонию:

Божественный источник, Дух Великий,Сваямбхува, вышедший из яйца золотого,Плывущий над бездной хаоса,Дающий всему земному рост и силы,

Приди взглянуть на совершенство дел своихПрими, божественный источник жизни.Молитвы, гимны и обеты смертных,На каменных, священных алтарях.

Укрепив себя молитвой, факир почувствовал прилив новой энергии и уверенности. Он поверил, что не пройдет и дня, как они выберутся на волю. Он поднялся к своему товарищу, еще спавшему, разбудил его и сказал:

– Падиал, во время твоего сна Вишну послал мне мысль и внушил план, от которого зависит наше спасение.

– Кто это говорит со мной? Где я? – спросил ночной сторож, унесенный сновидениями далеко от печальной действительности.

– Это я, Утсара, твой друг… Приди в себя, – отвечал факир.

– О! Зачем ты нарушил мой сон? Я был в своей хижине, в кругу семьи, приносил богам дары, совершал омовения и читал священные молитвы.

– Падиал, теперь не время спать, надо действовать, если ты хочешь увидеть свою семью наяву.

– Но ты сам знаешь, что нет никакой надежды выйти отсюда, мы столько раз пытались… А спать так приятно. Сон – это забвение…

– В том положении, в котором мы находимся, не имея пищи, чтобы подкрепить силы, сон – это смерть! А я не хочу здесь умирать.

– Что же ты хочешь?

– Я уже говорил, что получил внушение свыше. Слушай меня и не перебивай! Время не терпит, и если мы пропустим благоприятную минуту, нам придется ждать завтрашнего дня для исполнения моего плана. А кто знает, хватит ли у нас сил на это…

– Говори, я молчу.

– Ты заметил вчера светлый круг, когда солнце проходило над колодцем. Нет сомнения, что существует проход между водоемом перед лестницей, на которой мы стоим, и колодцем за стенами дворца. Так вот, когда сегодня снова появится этот круг, мы должны воспользоваться теми несколькими минутами, пока свет виден на дне колодца и указывает направление прохода, соединяющего два резервуара. Нырнув в воду, мы доберемся до светлого круга. А попав туда, нам ничего не будет стоить добраться до края колодца по внутренним выступам стен и выйти на свободу… Что ты скажешь о таком внушении? Не само ли небо послало мне его?.. Ты не отвечаешь!

– Увы, мой бедный Утсара! Очень вероятно, что твой план удастся, но…

– Ты не умеешь плавать? – прервал его факир.

– Плавать я умею, – грустно отвечал Дислад-Хамед, – но я никогда не нырял и не в силах буду следовать за тобой.

– Хорошо, – отвечал факир, – я попробую один. А результатом воспользуемся мы оба. Тебе даже легче будет, чем мне…

– Как! Ты хочешь меня покинуть и еще смеешься над моей жалкой участью…

– Клянусь Шивой, падиал! Ты еще не совсем, проснулся… Ребенок понял бы, что я говорю. Неужели тебе неизвестно, что я знаю все тайные ходы во дворце Омра? Никто и не заметит, я вернусь к тебе ночью через верхний люк, как я это сделал два дня тому назад.

– Прости меня, – сказал падиал, уже начавший дрожать всем телом при мысли, что останется один в этом мрачном подземелье, – но я так ослаб от голода, что не понял тебя.

– Знай, падиал, что Утсара не принадлежит к тем, кто бросает своих товарищей в несчастье. Хотя ты и виноват во всем, что произошло, но, клянусь тебе тенями предков, ты будешь спасен. Об одном только я прошу тебя – помоги мне отомстить злодею Кишнае.

– О! В этом охотно поклянусь тебе, – отвечал падиал таким искренним тоном, что исключало сомнения в его преданности.

– Хорошо, Дислад!.. Теперь позволь мне приготовиться… Когда появится световой круг, нельзя терять ни минуты.

Когда факир готовился к похищению ночного сторожа у тхагов, он снял всю одежду, и на нем оставалась только полоса легкой ткани, обернутой вокруг бедер.

Он снял ее и передал товарищу, чтобы ничто не мешало ему, когда он будет плыть вдоль узкой трубы, соединяющей два резервуара. Какой-нибудь самый незначительный выступ мог зацепить за полотно и помешать движению.

Сделав это, он набрал рукой воды и принялся растирать ею все суставы ног и рук, чтобы их не свело в самый критический момент его отважного плавания.

– Как жаль, что вчера я из-за тебя потерял свой кинжал, – сказал он падиалу, продолжая разминать суставы, – я выйду отсюда совсем беззащитный.

– Я нашел его, – отвечал сторож, – но не говорил тебе об этом, опасаясь, что ты снова попытаешься убить себя… Вот он!

– Благодарю… Он пригодится.

Затем он заплел длинные волосы, падавшие ему на плечи, и укрепил их узлом на макушке.

– Вот я и готов, – сказал он, – остается подождать… Главное – не пропустить нужной минуты и успеть воспользоваться этим кратким промежутком времени, когда проход будет освещен. Никогда еще время не было столь драгоценно для меня.

Стоя на последней ступеньке, вглядываясь в черную воду перед собой, факир и падиал с лихорадочным волнением ждали появления светлого круга, который должен был принести им или освобождение, или смерть.

…Они с нетерпением ждали какого бы то ни было конца. Они боялись, что не успеют обменяться впечатлениями до появления солнечного луча, так торопились они, но минуты казались им вечностью.

Готовясь прыгнуть в воду при первом появлении света, Утсара сказал своему товарищу:

– Как только я скроюсь, подымись по лестнице до того места, где лежат кости, и жди меня там. Если кругом дворца все пусто и если есть возможность проникнуть в него днем, я сейчас же приду освободить тебя.

– А если ты не придешь? – спросил падиал, вздрагивая.

– Неужели ты считаешь меня способным забыть свое обещание?

– Нет, но мне пришла в голову мысль…

– Какая?.. Ты колеблешься?.. Не бойся, я готов на все.

– Не может ли случиться, – продолжал нерешительно падиал, – что труба между этим водоемом и колодцем окажется настолько узкой, что ты, попав туда, не сможешь двинуться ни вперед, ни назад… В таком случае…

– Я погибну, захлебнувшись! Ты это хотел сказать?

– Да, я думал именно об этом.

– Так что ж, мой бедный Дислад-Хамед, я тоже думал об этом, но ни ты, ни я ничем здесь помочь не можем, а потому лучше не думать о худшем… Я проплыву или погибну… Если ты не увидишь меня через несколько часов, то напрасно будешь смотреть завтра в эту точку. Свет не покажется на дне водоема, если тело мое закроет собой трубу.

При этих словах, произнесенных факиром с беззаботным видом, сторож Биджапура почувствовал, как снова его охватывает прежний ужас…

И какая, действительно, ужасная смерть ждала его, – медленная, беспощадная и в таком месте, которое его воображение уже населяло призраками и фантастическими существами!

– Я присоединюсь к тебе под водой, – прошептал он факиру, – лучше покончить с жизнью таким способом, чем умереть от голода.

Снова воцарилась тишина под мрачными и сырыми сводами подземелья. Только время от времени у ступенек лестницы слышался звук, как бы от падающего в жидкую грязь камня. Шум этот производили все те же исполинские жабы, которые, привыкнув к виду двух неподвижно стоящих людей, решились выйти из воды и ползали теперь по грязным ступенькам лестницы.

Так прошел целый час, но свет не показывался. Пленники, не имевшие при себе никакого указателя времени, вообразили уже, что во время сна пропустили нужный момент, и с ужасом начинали думать, что попытку факира придется отложить до завтра.

Но вдруг в глубине воды показалось едва заметное беловатое пятнышко, отблеск солнечного света, еще косо падающего в колодец. Крик вырвался из груди пленников, и в него они вложили всю силу своей души. Факир не ждал ни секунды. Схватив в зубы кинжал, он сложил руки и отважно бросился в липкую и грязную воду, сказав на прощанье только два слова Дислад-Хамеду:

– Жди и надейся!

В течение одной минуты падиал мог следить только за движениями тела, происходившими под водой. Светлый круг увеличивался в размерах и становился вместе с тем ярче, и Дислад в продолжение нескольких секунд видел, как к этому кругу приближается черная фигура.

Вот она остановилась, как бы исследуя место. Вот снова двинулась дальше, затем вытянулась, а вместе с тем стало уменьшаться и светлое пространство. Затем все исчезло – факир заплыл в проход.

Дислад-Хамед упал на колени и вознес молитвы за своего товарища, обращаясь к добрым духам, которые покровительствуют людям во всех делах их жизни. Но не успел он произнести и нескольких слов молитвы, как с криком радости вскочил на ноги и принялся плясать как безумный, рискуя потерять равновесие на скользкой лестнице и упасть в воду…