Повелитель Вселенной - Памела Сарджент
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не говори мне о поражении, — сказал даян. — Чингисхан ныне слаб, а его враги будут сражаться на нашей стороне.
Гурбесу взглянула на разбитую голову Ван-хана и перекрестилась. Теперь ее муж не повернет обратно. Она склонила голову, прислушиваясь к вою собак.
86
Небо привело его сюда. Джамуха стоял рядом с даяном, а позади них возвышался Хангэйский массив. Найманы выдвинулись к горам Хангэй. Ниже даяна, у подножья горы, войско разбивало лагерь. Штандарты, принадлежавшие мэркитам и кэрэитам, которые все еще оказывали сопротивление монголам, а также немногим уцелевшим татарам, отмечали расположение этих воинов.
К тому времени, когда даян достиг Хангэйских гор, разведчики донесли ему, что монголы продвигаются в направлении Орхона. Бай Буха уже знал, что онгуты решили предупредить его врага, а не выступить против него. Надежда на окружение монголов дальше к востоку рухнула.
И все же даян не отчаивался. Онгуты явно надеялись, что союз с монголами поможет им управиться с их цзиньскими хозяевами, но им придется иметь дело с найманами, если даян одержит победу. Джамуха, видимо, недооценивал Бай Буху. Найманы, усиленные некоторыми из старых врагов Тэмуджина, превосходили противника числом.
Даян держал Джамуху рядом, чтобы тот мог подсказывать ему возможные действия монголов в сражении. Джамуха подозревал, что Бай Буха не доверяет ему и хочет присматривать за ним, дабы уберечь его от искушения покинуть поле боя.
Джамуха оглянулся на скалистый массив. На широком уступе над скалами был поставлен балдахин, туда явилась Гурбесу с несколькими наложницами даяна, чтобы наблюдать сражение. Он невольно восхищался королевой. Ни одна из его бесполезных жен не проявила бы такого мужества. Их легко было бросить, когда он бежал, чтобы пристроиться к найманскому двору.
Он снова посмотрел вниз. Над желтой степью возвышались барханы, весной там травы прибавилось мало, а жидкий кустарник был весь скручен и гнулся к осыпавшемуся песку.
Прежде перед началом битвы он всегда чувствовал себя бодро, и ни одно передвижение, звук, запах не ускользали от него. Теперь же ощущения его были притуплены, он не предчувствовал ни победы, ни поражения. Когда-то он предвкушал битву, теперь же он не мог дождаться ее конца. Даже ненависть его стала гаснущим Костром, который вспыхивал лишь время от времени. Словно невидимая рука поддерживала его теперь, подталкивая в ту или иную сторону по своему разумению, а он был не в силах сопротивляться ей.
На высокий холм к даяну въехал воин с докладом, что найманские разведчики повстречали авангард противника. Захвачена была монгольская лошадь, худая до того, что ребра были видны. Даян обрадовался: его откормленные кони легко справятся с подобными смехотворными скакунами.
Через две ночи приехал еще один всадник с известиями о монголах, которые стали лагерем в степи у горы Наху. Равнина там усеялась кострами, многочисленными, как звезды.
Отпустив воина, даян впал в уныние.
— Это хитрость, — сказал ему Джамуха. — Тэмуджин хочет убедить тебя, что его люди превосходят числом наших, и заставить отступить.
— Отступление даст превосходство мне, а не ему. — Даян взглянул на человека, сидевшего возле костра. — Если мы отступим, лошади монголов еще больше отощают при преследовании, а потом мы нападем. Если все их животные так тощи, как лошадь, что нам попалась, то они и болота не перейдут.
— Ты пришел сюда, чтобы сражаться, — сказал Хори Субечи, — а говоришь теперь об отступлении.
— Помолчи, — сказал даян и махнул рукой человеку, сидевшему у костра. — Здесь буду приказывать я. Скачи вниз к моему сыну и скажи, чтоб отступал.
— Ему это не понравится, — проворчал Хори Субечи.
— Он сделает так, как я говорю.
Человек уехал, чтобы передать приказание Гучлугу. Остальные вытянулись и положили головы на седла, собираясь отдохнуть. Даян остался сидеть у огня один.
В голове у Джамухи немного прояснилось. Даян оказался мудрее, чем он ожидал, но, видимо, проявил даян эту мудрость слишком поздно. Его генералы увидят в стратегическом отступлении лишь признак трусости Бай Бухи. Он толкнул их на эту войну, и они были полны решимости поставить на своем. Если они не поспешат отступить, позже им это не удастся сделать. Монголы потеснят их в горные проходы или загонят на крутые склоны. Найманским генералам придется в таком случае обороняться, чтобы сохранить шансы на победу.
Джамуха дремал, когда всадник вернулся. И вернулся не один, с ним был Гучлуг. Сын даяна остановился у костра и плюнул в пламя.
— Мой отец рассуждает, как женщина, — сказал Гучлуг. Отдыхавшие воины вскочили в тревоге, а потом сели. — Когда мои люди услышали, что ты приказал отступить, мне стало стыдно, что жизнь мне дало твое семя. Мне следовало бы знать, что ты лишен боевого духа.
— Ты дурак! — заорал Бай Буха. — Легко тебе куражиться сейчас. Посмотрим, каким ты будешь храбрецом, когда посмотришь смерти в лицо, когда противник навалится всем войском.
— Мой отец боится.
— Я говорю тебе, мы победим, если…
— В своем шатре Бай Буха храбрец из храбрецов. — Хори Субечи встал. — Теперь, когда битва вот-вот начнется, он, словно кролик, пускается наутек. Инанча никогда не показывал врагам крупы наших лошадей.
Генерал потрясал кулаком, другие ворчали.
— Я никогда не отступал, — продолжил свою речь Хори Субечи. — Разве королева Гурбесу не говорила тебе, что надо стоять и сражаться, раз уж ты вышел на поле? Надо было передать командование ей — из нее получился бы генерал получше тебя.
Даян полез за ножом, но кто-то схватил его за руку. Даян зарычал. Хори Субечи поднял свое седло и ушел. Гучлуг и прочие замерли. Джамуха подождал, зная, что придется сказать даяну.
— Ладно, — проворчал Бай Буха. — Если вы считаете, что надо сражаться, мы будем сражаться. Все люди когда-нибудь умирают, и, наверно, пришло время биться с монголами насмерть. Слушай приказ — мы атакуем монгольский лагерь.
Найманы вышли из предгорий, проехали берегом реки Тамир и переправились через реку Орхон. На другом берегу найманские разведчики встретили передовые части монголов и были отброшены. Найманы выстроились в боевой порядок на покрытых травой холмах под горой Наху. Монголов уже было видно, их крохотные черные фигурки выделялись почти у горизонта на фоне темнеющего неба.
На рассвете найманское войско двинулось через степь. Бай Буха, окруженный воинами арьергарда, наблюдал с холма за движением всадников. Навес Гурбесу казался ярко-белым пятном на фоне черных скал горы Наху.
Даян, сидевший на коне, наклонился вперед. Джамуха взглянул на него, а потом посмотрел вниз. Монголы ехали, сомкнув ряды так тесно, как растет трава. Легкая конница найманов мчалась им навстречу. Сперва, когда крылья начали охват, Джамуха считал, что найманы могут одолеть противника. Стрелы летели тучей, за стрелками из лука в центре боевого порядка стояла тяжелая конница. Он подумал, что Бай Бухе следовало бы теперь подтянуть арьергард, чтобы быть готовым к тому, что монголов потеснят. Потом вдруг найманские лучники слева ударились в бегство, отстреливаясь от преследовавших их монголов.
Даян приподнялся на стременах.
— Что это за люди, которые вгрызаются в наш авангард как волки? — крикнул он.
— Я знаю этих людей, — сказал Джамуха. — Их ведут те, кого Тэмуджин называет своими четырьмя псами. Это Джэбэ и Хубилдар, Джэлмэ и Субэдэй, и говорят, они алчны до человеческого мяса в день битвы. От них не убежишь, Бай Буха. Подтяни арьергард и отбрось их.
Губы даяна дрожали.
— Как же мне продвигаться вперед, если мы уже отступаем?
Он скомандовал, и сигнальный флажок опустился.
Вскоре даян уже отступал к горе. Джамуха оставался на холме до последней минуты. Когда монголы начали окружать найманскую армию, он приказал своим людям последовать за даяном. Оба крыла монгольского войска катились по степи, целое море людей и лошадей захлестывало найманов.
Бай Буха был уже у подножья горы, когда Джамуха догнал его. Центр найманского войска еще удерживал свою позицию, но правое и левое крылья монголов уже охватывали его, ведомые четырьмя псами анды Джамухи. Здесь, где не были слышны крики раненых и умирающих, свист стрел и лязг оружия, казалось, что люди на поле битвы во что-то играют.
Даян показал рукой.
— Кто эти люди, — спросил он, — что сражаются играючи и чьи кони прыгают, словно резвящиеся жеребята?
— Это уругуды и мангуды, — ответил Джамуха. — Когда-то они воевали на моей стороне. Они безжалостно преследуют врагов, перерезают им глотки, забирают оружие и сдирают одежду, не оставляя позади себя ничего, кроме голых трупов. Хватит ли у тебя смелости встать на пути этих людей?