Вино из Атлантиды. Фантазии, кошмары и миражи - Кларк Эштон Смит

гиперборейцы повстречали множество необычных рас, составлявших пестрое население Сатурна. Они видели дйхиббисов, бескрылых птицелюдей пустыни, которые годами сидят поодиночке в своих доломитовых гнездах и размышляют о космосе, изредка окликая друг друга таинственными слогами йоп, йип, йуп, содержащими, говорят, непостижимые глубины эзотерической мысли. Повстречали болтливых пигмеев, ипхикхов, которые выдалбливают свои жилища в ножках крупных грибов особой разновидности и вечно пребывают в поисках нового дома, потому что старые за несколько дней успевают раскрошиться. Гиперборейцы слышали также подземное кваканье таинственных гхлонгхов, которые страшатся не только солнечного света, но и света великих колец и которых никто из сикраношцев, обитающих на поверхности, ни разу не видел.

К закату гиперборейцы одолели земли означенных народов и даже начали подъем в горы, отделявшие их от земель йдхимов. Здесь, на защищенном горном уступе, их сморила усталость; и поскольку они уже не опасались преследований бхлемфроймов, после скудного ужина из сырых грибов оба завернулись в мантии, чтобы не замерзнуть, и погрузились в сон.

Спать им мешали какодемонические кошмары, в которых обоих хватали бхлемфроймы и силой заставляли совокупляться с Дйхенкуомх. Они проснулись вскоре после рассвета от видений, наполненных мучительными подробностями, и возжаждали немедля продолжить подъем.

Горные склоны над ними выглядели необитаемыми, и это наверняка отпугнуло бы путешественников менее выносливых и терзаемых менее чудовищными страхами. Вскоре высокие грибные леса уменьшились до альпийских размеров и теперь скорее напоминали лишайники; впереди был только голый черный камень. Худощавый и жилистый Эйбон хорошо переносил подъем, в то время как Морги, обладавший солидными габаритами жреца, вскоре выбился из сил. Когда он останавливался, чтобы перевести дух, Эйбон говорил ему: «Вспомни о матери народа», – и Морги преодолевал следующий крутой уступ, словно резвая, хоть и несколько одышливая горная козочка.

К полудню они добрались до перевала, откуда открывался вид на страну йдхимов. То была обширная и изобильная местность с лесами из гигантских грибов и других таллофитов, больше и многочисленнее тех, что им доводилось видеть прежде. Даже предгорья с этой стороны выглядели плодороднее, ибо не успели гиперборейцы спуститься, как очутились в роще громадных дождевиков и поганок.

Они как раз восхищались размером и многообразием этих грибов, когда в горах раздались громовые раскаты. Грохот приближался, обрастая все новыми раскатами. Эйбон мог бы обратиться к Зотаккуа, а Морги – вознести молитву богине Йундэ, но, к несчастью, времени на это не было. Гиперборейцев подхватила волна катившихся по земле дождевиков и лавина поганок, выкорчеванных обвалом, который начался высоко в горах; и с нарастающей скоростью, в головокружительном вихре разбухающей грибной массы они завершили спуск с гор менее чем за минуту.

V

Пытаясь выбраться из-под груды таллофитовых наносов, под которой они были погребены, Эйбон и Морги заметили, что полная тишина не наступила, хотя лавина сошла. В соседних кучах кто-то копошился. Когда удалось выпростать шею и плечи, гиперборейцы обнаружили, что там барахтаются местные, отличавшиеся от их бывших хозяев наличием рудиментарных голов. Это и были йдхимы, на один из городов которых обрушилась лавина. Из булыжников и дождевиков торчали крыши и башни; прямо перед гиперборейцами возвышалось здание, похожее на храм, и от его заблокированной двери йдхимы пробивали путь в грибной массе. При виде Эйбона и Морги они перестали копать, и колдун, который успел выбраться и убедиться, что его кости целы, воспользовался возможностью обратиться к ним:

– Внемлите! У меня послание от бога Хзиулкуоигмнзхаха! Я бесстрашно пронес эту весть через все испытания. На божественном языке она звучит так: «Икхуи длосх одхклонкх».

Поскольку говорил он на диалекте бхлемфроймов, который отличался от местного, сомнительно, чтобы йдхимы поняли первую часть его речи. Но Хзиулкуоигмнзхах был их святым покровителем, и они знали язык богов. На словах «икхуи длосх одхклонкх» копошение и непрерывная суета заметно активизировались, раздались гортанные крики, и из грибной массы показались новые головы и конечности. Те, кто успел выбраться из храма, вернулись и вынесли громадный образ Хзиулкуоигмнзхаха, несколько образов поменьше, изображающих менее значимых, но родственных божеств, и древнего идола, в котором Эйбон и Морги углядели сходство с Зотаккуа. Остальные йдхимы принялись выносить своих домашних божков, мебель и пожитки, и, сделав знак гиперборейцам, чтобы те следовали за ними, население в полном составе покинуло город.

Эйбон и Морги были сильно озадачены. И только после того, как в долине, покрытой грибными лесами, на расстоянии дня пути от старого города был возведен новый, и после того, как они стали жрецами в новом храме, гиперборейцы узнали причину переселения и каков смысл выражения «икхуи длосх одхклонкх». Оно означало: «Иди своей дорогой!»; произнеся его, бог хотел всего лишь отвязаться от Эйбона. Однако то, что сход лавины совпал с появлением Эйбона и Морги и доставленным ими божественным посланием, заставило йдхимов воспринять это как руководство к действию, как божественную директиву сменить место жительства. Что и привело к массовому исходу населения вместе с идолами и домашним скарбом.

Новый город назвали Гхломпх – по имени погребенного лавиной. И здесь до скончания своих дней Эйбон и Морги жили в почете и уважении, а их появление со словами «икхуи длосх одхклонкх» на устах было сочтено весьма удачным стечением обстоятельств, ибо теперь, когда город находился на удалении от гор, лавины ему не угрожали.

Последовавшие за переездом тучные годы повлияли и на гиперборейцев. У йдхимов, которые предпочитали размножаться более традиционным способом, не было матери народа, и жизнь Эйбона и Морги текла безмятежно. Эйбон наконец-то оказался в своей стихии, ибо весть, которую он принес от бога Зотаккуа, еще почитаемого в этой части Сикраноша, превратила его в своего рода местного пророка, даже помимо славы, которой он пользовался как носитель божественного послания.

Возможно, Морги и не был здесь совершенно счастлив, ибо йдхимы, хоть и верили в богов, не разжигали свой религиозный пыл до фанатизма и нетерпимости, а стало быть, абсолютно невозможно было преследовать их за ересь и вероотступничество. Впрочем, были и приятные моменты: грибное вино йдхимов, хоть и сильно горчило, славилось крепостью, да и женщин, если не быть слишком брезгливым, здесь находилось в достатке. Так Морги и Эйбон продолжили вести жизнь священнослужителей, которая, если честно, не слишком отличалась от жизни духовных лиц на Мху Тулане и в прочих краях.

Таковы были всевозможные приключения и такой удел в конце концов обрела эта грозная парочка на Сикраноше. Тем временем в доме Эйбона из черного гнейса, что стоял на утесе над северным морем на полуострове Мху Тулан, прислужники Морги несколько дней ждали своего господина, не осмеливаясь ни последовать