Земля белых облаков - Сара Ларк

Готовая картина, написанная маслом, всем очень понравилась. Сам Лукас, как всегда, был не очень доволен своим творением. Молодой человек считал, что не до конца передал «загадочное выражение лица» Гвинейры, да и направление света ему казалось не оптимальным. А вот гости засыпали картину комплиментами. Лорд Брэнниган даже попросил Лукаса написать портрет его жены. Гвинейра узнала, что в Англии ему за это пришлось бы выложить кругленькую сумму, но Лукас, разумеется, считал, что, как джентльмен, он не вправе брать за свою работу даже пенни, если он делал ее для соседа или друга.

Гвин искренне не понимала, чем продажа картины отличается от продажи лошади или овцы, но не стала спорить с мужем и с облегчением отметила, что Джеральд в кои-то веки тоже не упрекал Лукаса за отсутствие у него деловой хватки. Более того, он, кажется, впервые был горд за сына. В доме Уорденов царила атмосфера тепла и гармонии.

Чем меньше времени оставалось до родов, тем больше Джеральд хлопотал о враче для Гвин. Однако все старания «овечьего барона» были напрасными, поскольку Крайстчерч не мог на несколько недель остаться без единственного врача. Гвин не слишком переживала по этому поводу. После того, как ей довелось увидеть Матахоруа за работой, она была готова в любой момент довериться повитухе-маори. Но Джеральду это казалось неприемлемым, а позиция Лукаса была еще более категоричной.

– Я не допущу, чтобы ты оказалась в руках какой-то дикарки! Ты леди и нуждаешься в надлежащем обращении. Кроме того, это слишком опасно. Твои роды должны проходить в Крайстчерче.

Это заявление возмутило Джеральда. Будущий хозяин Киворд-Стейшн, объяснил он, должен появиться на свет в стенах своего особняка и никак иначе!

В конце концов Гвинейра решила поделиться этой проблемой с миссис Кендлер, хоть и опасалась, что та в ответ предложит ей помощь Дороти. Жена торговца так и сделала, но вместе с тем предложила еще лучшее решение.

– У нашей местной повитухи есть дочь, которая часто принимает роды вместе с ней. Насколько я знаю, она уже и сама помогала женщинам разрешиться от бремени. Просто спросите, готова ли она на пару дней переехать в Киворд-Стейшн.

Франсин Хейворд, дочь повитухи, оказалась жизнерадостной двадцатилетней девушкой. У нее были густые светлые волосы, круглое улыбчивое лицо, вздернутый нос и глаза редкого светло-зеленого оттенка. Гвинейра и Франсин быстро нашли общий язык. Они были примерно одного возраста, и уже после второй чашки чая Франсин призналась, что тайно влюблена в старшего сына Кендлеров, а Гвинейра рассказала ей, как, будучи девочкой, бредила ковбоями и индейцами.

– В одном из романов женщина рожает ребенка, в то время как краснокожие окружают дом! А они с мужем и дочерью там совершенно одни…

– Ну, мне это не кажется таким уж романтичным, – призналась Франсин. – Для меня такая ситуация была бы настоящим кошмаром. Представь, что твой муж мечется от окна к кровати, попеременно выкрикивая: «Тужься, любимая!» и «Я прикончу тебя, проклятый краснокожий!»

Гвинейра захихикала.

– Моему мужу и в голову не пришло бы употреблять такие выражения в присутствии леди. Скорее он сказал бы: «Прости, любовь моя, я на минуточку отлучусь, чтобы устранить еще одного из этих дикарей».

Франсин взорвалась смехом.

Поскольку ее мать тоже не имела ничего против предложения Гвин, девушка в тот же вечер поехала с Гвинейрой в Киворд-Стейшн. Она свободно и без страха сидела на голой спине лошади, пропустила мимо ушей восклицание Лукаса: «Зачем же так рисковать! Мы могли бы забрать юную барышню завтра!» – и с распахнутыми от удивления глазами ступила на порог роскошной гостевой спальни. С этого дня Франсин наслаждалась тем, что от нее не требовалось ничего, кроме как составлять компанию Гвин вплоть до рождения «наследного принца». При этом девушка охотно украшала уже готовые вязаные вещи, вышивая на них маленькие золотые короны.

– Ты ведь из аристократов, – заявила она, когда Гвинейра сказала, что считает это неуместным. – Значит, твой ребенок обязательно будет в бесконечном списке наследников британского трона!

Гвинейра надеялась, что Джеральд этого не слышал. Она знала, что ради внука гордый дедушка вполне способен посягнуть на жизнь королевы и ее наследников. Однако пока что Джеральд ограничился лишь тем, что включил изображение короны в клеймо Киворд-Стейшн. Недавно он купил несколько коров и теперь нуждался в официально зарегистрированном знаке для своей фермы. Лукас по настоянию отца нарисовал герб Киворд-Стейшн, объединяющий корону Гвинейры и щит, который отсылал к имени Уорден – «защитник».

Франсин постоянно шутила и пребывала в отличном расположении духа. Ее присутствие пошло Гвинейре на пользу: у будущей молодой мамы не возникало страха перед родами. Однако вместо этого Гвин начала испытывать приступы ревности – Франсин уже совершенно забыла о юном Кендлере и с утра до вечера бредила Джеймсом МакКензи.

– Он интересуется мной, я уверена! – взволнованно рассказывала юная гостья. – Каждый раз, увидев меня, он начинает задавать вопросы. О моей работе и о том, как ты себя чувствуешь. Такой милый! И видно, что старается говорить о том, что мне интересно. Иначе зачем бы он стал спрашивать, когда ты разрешишься от бремени!

У Гвинейры на этот счет были свои соображения, и она считала, что со стороны Джеймса было довольно рискованно так неприкрыто выказывать свой интерес. С другой стороны, она очень скучала по нему и его близости, которая могла бы хоть как-то ее утешить. Гвин хотелось, чтобы Джеймс мог положить руку ей на живот и разделить с ней радость первых движений, которые ребенок совершал в ее теле. Каждый раз, когда малыш толкался, молодая женщина вспоминала о том, с каким счастливым лицом Джеймс смотрел на новорожденного Рубена, и об их разговоре в конюшне, который произошел незадолго до того, как должна была ожеребиться Игрэн.

– Вы чувствуете жеребенка, мисс Гвин? – с сияющей улыбкой спросил МакКензи. – Он двигается. Поговорите с ним сейчас, мисс Гвин. Тогда, появившись на свет, он уже будет знать ваш голос.

Теперь Гвинейра говорила со своим ребенком, комната которого была уже полностью готова. Рядом с кроватью Гвин стояла колыбель – чудо из голубого и золотисто-желтого шелка, которое под руководством Лукаса соорудила Кири. И даже имя для малыша уже выбрали: Пол Джеральд Теренс Уорден. Пол – в честь отца Джеральда.

– Следующего сына мы можем назвать в честь твоего деда, – великодушно предложил свекор. – Но первым делом мне хотелось бы основать определенную традицию…