Пороховой погреб Европы - Александр Григорьевич Задохин

балансе своих сил в данном регионе. Такая политика не только не способствовала миру и развитию народов, а напротив, стала одной из причин этнических и региональных конфликтов. К сожалению, впоследствии ответственность за это не только не была признана великими державами, но подобный подход применялся неоднократно, например, во время конфликтов, явившихся результатом распада Югославии.

Таким образом, требования народов (этнических групп), которым по тем или иным причинам не предоставили возможности создать свои государства или создать их в границах, которые они считают справедливыми, могут быть признаны обоснованными. Другое дело, что этнический принцип образования государств изначально ущербен, так как ставит много вопросов, обращенных в прошлое, но не имеющих ответа в настоящем и перспективы для этого в будущем. Более того, образование новых государств как и территориальных автономий на этнической основе неизбежно рождает новые несправедливости и встречные претензии объективного и субъективного плана, что не способствует устойчивому развитию отдельного общества и системы международных отношений. В силу этого сдерживающим фактором этнического экстремизма и сепаратизма могла бы стать политика культивирования на Балканах все тех же идей федерализма, но уже в рамках всей Европы, и приоритета интересов личности над группой.

С другой стороны, рассматривать проблему взаимоотношений этнической группы с государством только в ракурсе соблюдения прав человека было бы не верно, ибо зачастую реально речь идет об интересах этнических элит или их борьбе за перераспределение власти на определенной территории. Таким образом, вопрос о том, как нейтрализовать конфликт этнонационализмов в рамках одного государства, остается пока без ответа. Остается без ответа и вопрос о том, почему население или какая-то этническая группа должна терпеть насилие со стороны государства ради сохранения международной стабильности и приверженности принятым когда-то нормам международного права. Или же напротив, — почему население какой-то территории или этническая группа не может обратиться за помощью к государству с целью предотвращения насилия со стороны той или иной этнической группы, преследующей какие-то политические и экономические цели.

Соглашаясь с тем, что в целом настоящая система управления мировым пространством (через взаимодействие государств под эгидой ООН и на основе существующего международного права) не совершенна, следует признать, что пока мировое сообщество еще не способно создать новую. Национальные государства и принцип национального интереса необходимы, как исторически сформировавшийся ориентир в мировой политике. Как представляется, следует сохранять такую форму самоорганизации социально-политической жизни как национальное государство, являющееся той силой, которая сдерживает как этнополитический сепаратизм, вносящий хаос в международные отношения, так и тенденции неоимпериализма демократического толка.

Одновременно необходимо прилагать усилия для формирования новой максимально плюралистической и открытой модели государства и международных отношений, которая бы ориентировалась не только на государство/власть, но и на интересы гражданского населения, интересы территорий, представленные как на уровне нации, так на уровне отдельной группы и личности.

Пока же не удается в каждой конкретной ситуации четко определить полномочия государства и сообщества при разрешении противоречий, возникающих при столкновении интересов личности и государства, отдельной (этнической) группы и государства на почве перераспределения власти и ресурсов.

Это проявляется в современных международных отношениях в ряде конфликтов и кризисов, в которые были втянуты не только непосредственные участники — государство и отдельная этническая группа, но и мировое сообщество. Например, конфликт курдских этнических групп с иракским государством и конфликт албанцев Косово с югославским государством. В этих случаях одна сторона стремилась реализовать право на самоопределение, другая, поддерживаемая соответственно арабским и сербским населением, сохранить целостность государства. Обе стороны, используя военную силу, попирали права и интересы друг друга.

В Ираке и Югославии государственные структуры применили силу с целью поддержания законного порядка, масштабы которой, по мнению внешних наблюдателей, были не адекватны заявленной цели. В ответ на это против названных суверенных государств военную силу применили те государства, которым ООН предоставило право урегулировать конфликт или поддержкой которой, по их мнению, они заручились. В то же время не получили должного осуждения вооруженные методы, которыми курдские и албанские общины попытались добиться своих целей.

Подобная ситуация сложилась и в Турции, где существовал конфликт между курдами и турецким государством. Но в этом случае мировое сообщество сочло возможным не применять силу против турецкого государства или другой стороны конфликта, хотя масштаб насилия с обеих сторон был не меньший, если не больший.

По иному отнеслось мировое сообщество к ситуации в Чечне. Здесь так же, как и в случае с турецкими курдами и югославскими албанцами, действия чеченцев можно охарактеризовать как сепаратистские и направленные против законной власти. Причем методы достижения целей также нельзя было назвать цивилизованными, при том что в отличие от курдов и даже косовских албанцев положение чеченцев в последние десятилетия существования СССР вряд ли можно квалифицировать как угнетение и притеснение национального меньшинства.

Самопровозглашение независимости Чечни было вызвано стремлением силой перераспределить (захватить) власть на Северном Кавказе. Это в конечном итоге привело к вооруженному конфликту с центральной властью, но не к конфликту этнических групп, как это имеет место в юго-восточных районах Турции и на территориях бывшей СФРЮ, где наряду с государственными силовыми подразделениями действовали самодеятельные вооруженные отряды гражданского населения. Напротив, чеченские вооруженные незаконные формирования терроризировали население Чечни и соседних районов Ставрополья и Дагестана.

Тем не менее европейское общественное и политическое мнение склонялось в пользу чеченских лидеров, несмотря на всю противоправность и жестокость их действий. Критиковались же преимущественно действия российского государства.

Безусловно, политическое руководство России ответственно за то, что выпустила ситуацию в Чечне из-под своего контроля, и за нарушение прав человека в зоне конфликта. Другое дело, что там, где уже происходит полномасштабное вооруженное столкновение, это сделать крайне сложно, а соответствующего опыта и политической культуры у российской администрации явно недостаточно. Но если международное сообщество считает возможным в ряде случаев игнорировать принцип суверенитета государства и невмешательства во внутренние дела, то логично было бы также потребовать и от чеченских сепаратистов соблюдения прав человека и цивилизованных норм достижения своих политических целей.

Исторический опыт конфликтов, подобных в Ираке и Турции, а особенно конфликтов, возникающих в период распада или ослабления государства, свидетельствует, что их трудно разрешить без помощи международного сообщества. Но именно на это не идут политические режимы, причем не только из-за традиционных властных амбиций и изоляционизма. Тот же опыт свидетельствует, что «интернационализация» конфликта, как правило, выливается в ограничение или ликвидацию суверенитета данного государства в зоне конфликта. Это часто заводит процесс урегулирования в тупик. Причиной этого могут быть как государства-участники миротворческого процесса, так и несовершенство норм и механизмов согласования интересов конфликтующих сторон.

В целом же речь идет о том, что на повестку дня мировой политики встает