Комендантский час - Владимир Николаевич Конюхов

на испещренный разноцветными точками полумесяц. Самая яркая зажигается и тухнет через равные промежутки времени. Ясное ж дело, маяк. Но его притягательный свет им двоим ни к чему. Они в автобусе, который через минуту-другую остановится против санатория.

— Непостижимо, сегодня все действует как отлаженный механизм, — посетовала Евгения. — «Комета» не получила пробоину и не села на мель, в ресторане моментально обслужили, автобус не то что не свалился в пропасть или заглох, но даже не чихнул.

— Смотри не сглазь, — предупредил Вячеслав. — Впрочем, можно. Пускай у Раи разладится что-нибудь, и вечеринку отменят.

— Тебе никак не хочется в общество.

— После такого уединения. — Он осторожно погладил ее волосы, провел пальцами по щеке возле губ.

— Слава, мы не на улице.

«Икарус» затормозил. Евгения первая схватила вещи. Если Вячеслав понял намек, его руки должны быть свободными.

Она шла подчеркнуто медленно, не таясь, смотрела. Он по-своему понял ее и, не взирая на сопротивление, выхватил из рук холщовую сумку.

На неровной темной аллее, густо обсаженной молодыми сосенками, Вячеславу пришлось нагибаться, чтобы не зацепиться за ветви. На самом темном месте он что-то не рассчитал, схватился за лоб. Обрадованная внезапной заминке, Евгения бросила покупки, преувеличенно ахнула.

— Больно? Покажи. — Она водила ладонями по лицу, совсем не там, где надо.

Вячеслав мрачно изрек:

— Это же надо, а? Об верхушку и макушкой.

Евгения опустила руки ему на плечи, ждала, боясь пошевелиться.

«Сейчас, сейчас это должно произойти. Он обнимет меня, — цепенела она, предвосхищая дальнейшее. — Я сделаю слабую попытку вырваться и замру. У него красивые, с выпуклым ободком губы. Я лишь для порядка дам первой себя поцеловать. Потом… потом…»

Евгения ждала, представляя всё, будто со стороны. Это, вероятно, выглядело ничуть не хуже, чем в кино. Высокий, неуклюжий увалень и маленькая худенькая девчушка. Она приподнимается на цыпочки, вся тянется к нему.

Вячеслав однако ничего не предпринимал. Молча стоял, тер ушибленное место.

Косой квадрат света упал на землю. Кто-то вышел из проходной санатория, направился к ним.

— Мне еще надо предстать перед родителем, — сказала Евгения чужим голосом.

Вячеслав еле поспевал за ней.

— Знаешь что? — остановилась Евгения.

— Что? — Мягкая, застенчивая улыбка светилась на его лице.

Знобящая, как ветерок с гор, досада охватила ее. «Какой же ты, однако…»

Вячеслав вытащил тощий сверток, остальное вернул Евгении.

— Приходи, — сказала она, и подробно объяснила, как найти Бориса.

— Я мигом, только переоденусь, — с несвойственной ему быстротой ответил Вячеслав.

«Жду!» — порывалась крикнуть вслед Евгения, но так и не крикнула.

4

Настроение падало. И это перед таким событием. Кажется, вот оно, долгожданное, — стеснительный Вячеслав наконец в кругу ее друзей. Людмила, поджав губы, отворачивается, а непоседа Борис, придирчиво оглядев гостя, ломает голову над тем, какой еще кличкой наградить его.

Но Евгения не торопилась. Как-то сразу притупились и радость и восторг, навеянные поездкой. И, наоборот, отчетливее говорило в ней раздражение.

Глупо было Вячеславу не воспользоваться выпавшим случаем. Какие обстоятельства могут сдерживать его? Сегодня они вместе, а завтра…

«Где-то тебе надо быть проще, — мыслено подсказывала она. — В конце концов я не связываю тебя никакими обязательствами».

Перед тем, как уйти, старательно осмотрела себя в зеркало. «Будь мужчиной, Слава. Оставь на время свою заумность. Хотя бы ради меня».

Ее встретил застольный гомон. В нос ударил запах духов и табака. Но Евгения ни на что не обратила внимания. Она видела только глаза Вячеслава. В них она прочла то, чего так опасалась. «Значит, действительно всерьез».

Евгения поспешила сесть на предложенный ей стул. «Что же происходит, — никак не могла она поверить в случившееся. — Неглупый, современный человек, и словно мальчишка…»

На тумбочке с хлипкими ножками верещал магнитофон. Раиса танцевала, путаясь в длинном вечернем платье. Василий Николаевич что-то рассказывал Вячеславу, и тот натянуто улыбался, не зная, куда себя деть.

Следуя его примеру, Евгения строила всем дежурную улыбку, стараясь не смотреть на Вячеслава. «Нет, дорогой, в эту игру меня не втянешь».

Вячеслав жадно курил. «Волнуешься, — усмехнулась она. — Не пришлось в свое время или отвык?»

— Ты что как в воду опущенная? — затронул ее Борис.

— Присматривай лучше за Людмилой, — огрызнулась она.

— Не унывает, — тормошил Борис раскрасневшуюся Людмилу.

Евгения искоса смотрела. «Люди как люди».

Вячеслав ни к чему не притрагиваясь, сидел напротив. Скучно бедняге. Это тебе не «Бригантина», где можно разглагольствовать и затуманивать мозги.

Она с трудом заставила себя выдержать его взгляд. «Чудак, насколько ты умен, настолько и глуп.»

Неугомонная Людмила уговорила совершить небольшой терренкур. Палату покинули вчетвером. Василия Николаевича оставили помочь «новорожденной» убрать со стола.

Дежурная недовольно бурчала, «время закрывать, а их угораздило прохлаждаться».

— Мы скоро, мать, — заверил ее Борис.

Как только он с Людмилой отстал, Евгения гневно заявила:

— Одно из двух. Или мы всегда будем с ними, или вообще ничего не будет.

Вячеслав в замешательстве развел руками.

— Ничего неожиданного нет, — вспылила Евгения. — Ты неправильно понял меня. Возможно, в этом и моя вина. Не скрою, я вполне могла дать тебе повод на что-то надеяться.

— Я и надеюсь, — подтвердил он.

Ее поразила безыскусность его признания. «Надо бы помягче с ним», — прониклась она внезапной жалостью.

— Неужели ты не видишь, я не та, что ты думаешь. Я обыкновенная. Ты понимаешь, обык-но-вен-ная, — по слогам выговорила Евгения. — Без всяких фокусов, как у тебя. И если хочешь знать, во мне никогда ничто не пробудится. Я останусь такой какая есть.

Вячеслав подавленно молчал. На асфальте исчезали светлые пятна гаснущих окон. Здравница погружалась в сон. Длинная пауза тяготила Евгению.

— Мне пора.

— И тем не менее, — жестом удержал ее Вячеслав, — не так все безнадежно.

— Ты пытаешься что-то изменить?

— Да! И ты не в силах помешать.

— Мм, — застонала Евгения. — Ты смешон Слава. Ты, кто намного старше меня, выглядишь шутом — и только. Брось, пока не поздно. Таких обходит удача.

— А вдруг?

— Мне ни к чему, — холодно отмежевалась Евгения.

— Вздор! — Вячеслав нервным движением ослабил галстук. — Ты не веришь себе так же, как не веришь и мне. А меж тем не пройдет и двух дней, как я постучу тебе в окно и поманю за собой. Ты не увидишь меня, но поймешь, что это я. — Голос его дрогнул, и было заметно, как он волнуется, подбирая слова. — Ты пойдешь следом, и вымершая набережная проляжет перед тобой в серебряном бисере выпавшего града. Твое сердце тронет грусть, — завтра уезжать — и ты прощаешься с морем. Но только на мгновение. Потому что призрачная пелена печали исчезнет из твоих глаз. Ты увидишь…

— Потрясающе, — пренебрежительно перебила Евгения.

Они молча поднимались