Фантастика, 2004 год - Сборник

Судья не сказал по этому поводу ни слова. Что-то не понравилось ему в списке почтовых сообщений, брови его чуть сдвинулись, никакой иной реакции я не заметил, но и этого было достаточно. Возможно, там было еще что-то кроме моего послания. Открыл судья в первую очередь, скорее всего, то, что получил от некоего Бенино, и прочитал строк примерно двадцать о том, что Кошениль, председатель общественной организации "Христианские паломники", является фиктивной фигурой, а на самом деле руководит "паломниками" судья Арнольд. Этот вывод следует, в частности, из…

а) Судья Арнольд жил по адресу… в городе Цинтиннати в период с… по… - именно в это время и именно в Цинтиннати находился главный офис "паломников". Разумеется, это не доказательство, но почему именно по указанному адресу - правда, после того, как судья прекратил аренду - собирались члены организации для проведения молитв и иных мероприятий религиозного характера?

b) Судья Арнольд восемь лет назад вел дело Лимора Гамлера, одного из старейших членов секты, вступившего во времена самого Ревиво. Компания "Саймон круиз" обвиняла своего сотрудника в растрате крупной суммы. Обвиняемый был оправдан в связи с недостатком улик, хотя прокуратура штата Техас, будучи уверена в надежности доказательств, требовала десяти лет тюрьмы и выплаты штрафа в полтора миллиона долларов - похищенная сумма была втрое больше, и, как полагал Рик, вся до последнего цента ушла в кассу "паломников".

с) Судья Арнольд еще раз оказался в поле зрения Бертона в связи с его участием в деле Огюстена Майра - он заменил внезапно заболевшего судью Устланда на процессе, в котором Майр обвинялся в многочисленных актах вандализма, совершенных на еврейском и мусульманском кладбищах. Экспертиза признала Майра полностью вменяемым, но судья Арнольд осудил обвиняемого условно, да и денежную компенсацию положил такую незначительную, что даже журналисты удивлялись. В списках организации "Христианские паломники" Майр числился с девяносто первого года.

d) Бойзена казнили через две с половиной недели после вынесения приговора. Да, апелляция не была подана, прошения о помиловании тоже не было, но существует бюрократическая процедура, и если ее не ускорить… Судья Арнольд, председатель ассоциации судей штата Аризона, такой возможностью обладал.

Были и другие факты - числом восемнадцать, - и каждый сам по себя, взятый отдельно, свидетельствовал лишь о некоторых личных пристрастиях судьи, вполне допустимых в пределах рамок, предложенных законом. Взятые же вместе эти факты…

Судья Арнольд был прекрасным юристом, объяснять ему суть собранного Бертоном материала было не нужно.

– Если вы положите пистолет на место, - сказал он, вернувшись в гостиную, - мы смогли бы беседовать в менее напряженной обстановке.

Я покачал головой, и судья не стал настаивать.

– Все мы стали другими, - сказал я. - До… того момента… мне бы и в голову не пришло делать то, что я делаю сейчас.

– Мы хотели уничтожить зло, - сказал судья. Он не стал садиться, ходил из угла в угол, но ко мне не приближался ближе, чем на расстояние трех-четырех шагов.

– Вы можете не поверить, - продолжал судья, - но на самом деле за решением стояли многочасовые споры теологов, у нас прекрасные теологи, ученые, окончившие Сорбонну, Гарвард, Итон, Папскую академию в Ватикане, специалисты в области религии и религиоведения, каких мало во всем мире. В нашем решении не было изъянов.

– В рамках христианской концепции, - вставил я. - У иудеев Сатан - такой же слуга Бога, как прочие ангелы. У мусульман…

– Послушайте, Дин, - раздраженно сказал судья, - при чем здесь евреи, мусульмане, а также индуисты, даосисты, конфуцианцы и прочие? Мир един, Вселенная - материальная и духовная - существует объективно и независимо от того, что и как думает о ней и о Высшей силе та или иная конфессия.

– Вот именно, - сказал я. - Почему же…

– Есть общее во всех религиях и философских системах - персонифицированное Зло. Слуга Бога или его антагонист, злой дух или злая сторона божественной сути - неважно. И зачем я рассказываю? Всем это понятно. Множество литературных героев боролись со Злом и побеждали или проигрывали. Мировое Зло против мирового Добра, Армагеддон, Ариман и Ормузд… Во все времена персонифицированное Добро боролось с персонифицированным Злом. Мы всего лишь поставили эту борьбу на рациональную основу, попробовали сделать то, на что никто прежде не решался. То, что лежало на поверхности, но никому не приходило в голову. А может, и приходило… Может, кто-то уже пытался пойти на Него с булавой или пушечкой, и, конечно, смысла во всем этом не было никакого, пока…

Он все-таки устал ходить из угла в угол, сел напротив меня и продолжил:

– Пока не появилось достаточно мощное оружие, сделавшее попытку уничтожить Дьявола не лишенной смысла.

– Интересно, - задумчиво сказал я, - какое оружие ваши специалисты сочли достаточным? Насколько мне известно, на месте взрыва в Нуэво-Росита не обнаружено повышенной радиоактивности. Да и где бы вам взять атомную бомбу? В наше время тотального контроля за ядерным топливом…

– Дорогой Дин, - судья поднял на меня взгляд, в котором читалось удивление не моей проницательностью, а моей тупостью и неспособностью понять очевидные для него вещи, - вы действительно еще… Вы все поняли, а эту малость - нет, не осилили?

Я промолчал.

– Впрочем, напрасно я вас… Вы ничего не понимаете в физике, я тоже. Эти современные теории, связанные с многомерными пространствами - темный лес для меня. Я и сам почти ничего не понял, когда мне объясняли. Пришлось поверить на слово.

Я молча смотрел на судью. В физике я действительно профан, но не в психологии.

– Является ли убийство Дьявола преступлением по нашим законам? - неожиданно спросил судья, наставив на меня палец. Должно быть, он вообразил, что сидит в судейском кресле и задает вопрос защитнику обвиняемого.

– Нет, ваша честь, - ответил я. - И не потому, что уничтожение Зла не может считаться преступлением. А потому, чо Дьявол или как бы его там ни звали, - нематериален, а закон предполагает ответственность за преступления, совершенные на этом, а не на том свете.

Судья кивнул.

– Значит, неподсуден, - с удовлетворением сказал он. - Есть еще два вопроса, важных для судебного разбирательства: мотив и способ. Мотив понятен. Способ - нет, но поскольку нет факта преступления и нет объекта, то и выяснение способа не представляет для суда интереса.

– Мы с вами не в суде, - разумеется, он и сам понимал это, но я решил, что нужно точно обозначить наши новые отношения. - И я уже не тот, что был до двадцать второго числа. Тогда я бы сильно подумал, могу ли ударить старого человека, - и, конечно, не ударил бы, это было выше меня. Сейчас - пожалуйста. Продемонстрировать?