Стратегии гениальных женщин - Валентин Бадрак

Одинокое существование Агаты в реальном мире подчеркивалось в период формирования личности еще и продолжительным отсутствием брата и сестры: Монти к моменту взросления впечатлительной малышки стал посещать родительский дом едва ли не раз в год, а Мэдж приезжала лишь в редкие воскресенья, всякий раз становившиеся праздниками. В это непростое время самопознания и тщательного поиска своего места в пространстве мир Агаты заполнили няня, кухарка и гувернантки, а еще довольно неповоротливые вдовствующие бабушки. У первых она переняла неприхотливость к внешним формам существования, у «толстых дам в черном» позаимствовала невозмутимость.

После смерти главы семьи в доме Клариссы Миллер царствовало невыносимое уныние, а к многочисленным страхам Агаты добавились переживания за совершенно упавшую духом мать. Финансовые проблемы предопределили переезд в Каир, где плата за проживание была не такой высокой, внешние перемены и знакомство с экзотической природой могли бы послужить в хорошем смысле встряской для психики. Действительно, возраст брал свое, и Агата не без задора посещала клубные вечеринки и пикники, предполагающие милое общение с молодыми людьми, танцы и флирт. Само собой разумеется, атмосфера в обществе статных офицеров и начинающих ученых-востоковедов была наэлектризована, и это обстоятельство не могло не отразиться на взрослеющей девушке. Если следовать хронологии биографов известной писательницы, прошло определенное время, прежде чем застенчивая и неразговорчивая Агата почувствовала в себе силу женственности. Молодость сама по себе привлекательна, а в условиях ограниченного выбора даже мало увлекающаяся светскими беседами девушка казалась если и не принцессой, то очень милой и интересной особой.

Очень скоро Агата получила первый опыт влюбленности – объектом ее чувств оказался опытный ловелас в чине майора, обхаживавший девушку по всем правилам современного этикета. Но стрелы Амура не поразили сердца Агаты, преимущественно потому, что не сраженным любовью остался ее разум. Этот нюанс весьма примечателен, поскольку свидетельствует о завидном интеллектуальном развитии девушки, и даже пятнадцатилетний разрыв в возрасте не мог житейской мудростью покрыть всех белых пятен в образовании жениха. Дело не столько в нестыковке влюбленных, сколько в отношении к происходящему самой девушки. К этому времени ее бессистемное поглощение знаний и любовь к литературе сформировали такую платформу эрудиции, которая оказалась выше и мощнее формального образования представителей светского общества. Несмотря на молодость, в Агате отсутствовало свойственное молоденьким девушкам доминирование эмоционального восприятия происходящего, она вела себя скорее как сосредоточенный на деле мужчина, чем как ожидающая выгодного предложения о замужестве девица на выданье. В конечном счете для нее первичное значение имела личность, а не мужские достоинства, обрамленные показной доблестью и впечатляющими чертами мужественности.

Возможно, на момент знакомства с майором Чарлзом, да и ко времени своего следующего увлечения, окончившегося помолвкой, она еще не ощущала внутри себя отчетливого зова женской природы, заглушающего своей могучей силой голос разума. Но вскоре Агата все же услышала этот сладострастный призыв и «клюнула» как раз на самую опасную для женщин наживку – смесь эдакой удалой бесшабашности с исключительным мужеством и безоговорочным авторитетом мужчины, знающего свои желания и способного вести по жизни свою избранницу. Через несколько дней знакомства с привкусом безумной, закручивающей вихрем любви Агата приняла одно из немногих в своей жизни эмоциональных решений – стать женой неустрашимого пилота Арчибальда Кристи. Таким образом, родительская установка на замужество все-таки оказалась реализованной. Агата сознательно двигалась к тому, что отвергала ее душа, – к обыденному существованию в рамках традиционной семьи. Тут ей была уготована посредственная роль домохозяйки и воспитательницы потомства. Как «хорошая девочка» и послушная дочь своих родителей, Агата исполнила их волю. И кто знает, как сложилась бы ее судьба, если бы к тому времени внутри нее уже не сформировалась «плохая девочка», жаждущая чего-то большего, чем сулит незамысловатая действительность. Ей нужны были какие-то более сильные страсти и потрясения, нежели могла дать роль степенной английской барышни. Ведь, по сути, и отказ майору Чарлзу был тихим бунтом воспламененной души, бессознательным саботажем уготованной роли, мгновением протеста против безропотного исполнения традиционно сложившихся и не меняющихся столетиями установок. И все же она была обречена: тайна природы, неминуемо притягивающая женщину к мужчине, и могучее заклинание детства, помноженное на необходимость подчиняться жизненному укладу и общественному мнению, сделали традиционную женскую роль в сознании Агаты неотъемлемой частью жизни. Она, конечно же, хотела быть женой и матерью, как хорошо воспитанная собака с радостью идет под поводок. Вполне возможно, Агата забыла бы о своих литературных начинаниях, окажись ее брак удачным. Ведь именно так произошло с ее старшей сестрой Мэдж, которая даже издала цикл рассказов, но затем, после замужества, уже не считала серьезным и пристойным возвращаться к литературному самовыражению.

Действительно, представляется крайне важным тот факт, что к моменту ощущения себя полноценной женщиной, способной следовать неуклонному вековому циклу, Агата уже имела за плечами первые успешные пробы пера, которые стимулировали ее продолжать поиск себя на нескончаемом поле жизни, часто кажущимся, как и в детстве, бездонным пространством теней. Сочинять она начала еще в детстве, но в этом нет ничего особенного: порой в добропорядочных семьях к литературным пробам дочерей относились так же, как к вязанию или к осваиванию музыкальных инструментов и танцев. В конце концов, все это может оказаться хорошим подспорьем при воспитании потомства. Большее любопытство вызывает тот факт, что Агата не оставляла своего увлечения. Скорее всего, этому способствовало несколько причин: с одной стороны, для неисправимой одиночки это было хорошей возможностью получить эмоциональную разрядку и пережить в воображении фантастические приключения; с другой – некоторые атрибуты признания такого странного для девочки увлечения послужили серьезным ободрением и мотивацией продолжать начатое дело. Например, полученный в восемнадцать лет небольшой денежный приз за опубликованный рассказ стал отменной встряской: Агата вдруг поняла, что случайно нащупанная ею нить может завести туда, где обычно боится ступить нога женщины. В то время она не знала точно, нужно ли ей литературное признание, ведь подсознательно всю жизнь она готовилась стать любящей женой и заботливой матерью. Но ей определенно было приятно, что кто-то видит и оценивает ее интеллект, а не только распускающуюся и благоухающую женственность, которая вот-вот примет на себя заботы, предопределенные обществом.