Алый лев - Элизабет Чедвик

Позвякивая своим выигрышем, Вилли искал Ричарда и нашел его лежащим на койке в их комнате, которую они делили с другими оруженосцами. Он лежал на спине, подложив руки под голову и уставившись в потолок. Вилли редко видел своего бодрого, энергичного брата в таком созерцательном настроении, но решил, что он просто отдыхает, перед тем как вернуться к бурлящей жизни.

— Вот, — он кинул кошелек с деньгами на широкую грудь Ричарда. — Старина Ролло снова победил, а шантеклер отправился в суп. Возьми себе половину.

Ричард равнодушно взял кошелек, даже не взглянув на его содержимое.

— Что случилось?

Ричард перевернулся на живот и положил деньги на подушку.

— Мод де Броз и ее сын мертвы, — сказал он.

Вилли уставился на него:

— Что? Откуда ты знаешь?

— Я слышал, как король говорил с гонцом из Виндзора… Ты же знаешь, что Иоанн бросил их там в подземелье…

Вилли судорожно сглотнул.

— Да, знаю, — ответил он.

— Ну, в общем, он заморил их голодом. Гонец… сказал королю, что сын умер первым и… что у него на руке были следы укусов, там, где она… она… — Ричард подавил рвотный позыв. — Я тогда даже отодвинулся от занавески: не хотел, чтобы меня поймали за подслушиванием. Мне бы это ничего хорошего не принесло.

— Вот мерзость, — пробормотал Вилли, переполнившись отвращением. — Иоанн мерзок. Надеюсь, лорды поднимут против него восстание из-за этого.

— Я тебе еще не все рассказал.

— Я думал, ты отодвинулся? — глаза Вилли расширились от страха. — Это же не о Жане и не о Джордане, правда? Он же не заморил и их голодом, нет? Господи Боже!

Ричард покачал головой.

— Нет, — быстро ответил он. — Не то. Это не имеет никакого отношения к нашим людям. Я это слышал от прачки, а она это слышала, когда забирала грязное постельное белье короля. Вильгельм де Броз нашел прибежище во Франции и рассказал французам все, что знал о смерти принца Артура. Он сказал, что Иоанн напился, впал в ярость и убил Артура.

Напряженность Вилли спала.

— Ну, это старые сплетни, — сказал он, фыркнув; ему хотелось выглядеть мужественным и бесстрашным. — Об этом говорили еще до того, как мы стали заложниками.

Взяв кошелек с подушки брата он высыпал деньги и принялся делить их.

— Да, но де Броз никогда раньше открыто об этом не говорил. Если он рассказал Филипу все подробности, какие мог знать только свидетель, это дает Филипу право отвоевать у Иоанна Англию.

Вилли поднял голову от монет, перестал считать, и в его глазах зажглась искорка интереса.

— И, ты думаешь, это произойдет?

— Не знаю, может быть, — пожал плечами Ричард. — Если он придет, наш отец обязан будет последовать приказу короля и выступить против него. Ты же его знаешь, он до последнего будет верен своей клятве, что бы ни случилось.

Вилли поморщился:

— Будем надеяться, что он сможет быть ей верен, оставаясь в Ирландии.

— Скорее можно будет сварить одного из чирков святого Кольмана, — сказал Ричард, имея в виду ирландскую легенду о священных птицах, которые, если их убить и бросить в котел, всегда будут оставаться сырыми, сколько бы их ни варили. Он сгреб свою половину монет и, зажав их в кулаке, встал с постели и подошел к двери.

— Куда ты? — спросил Вилли.

— Хочу отдать это на пожертвования, чтобы помолились за душу Мод и ее сына, — ответил Ричард. Его лицо выражало жалость и недовольство. — По крайней мере, у какого-нибудь нищего будет еда, которой она была лишена.

Глава 31

Пемброук. Южный Уэльс, весна 1213 года

Вильгельм собирался объездить нового боевого коня, симпатичного четырехлетка с печеночно-каштановой шкурой, такой темной, что она блестела, как отполированный черный янтарь.

Изабель смотрела, как он кормит коня хлебной коркой с руки, потом крепко берется за поводья, ставит ногу в стремя и запрыгивает в седло. Стояла прекрасная сухая погода, и, похоже, старые раны больше не беспокоили его, как в зимние холода. Он, как всегда, выглядел так, будто они с лошадью были одним целым. Она пыталась не волноваться или, по крайней мере, не выдавать своего волнения. Он бы не сказал ей спасибо за опеку, когда он сам в отличной форме, чтоб справиться с ретивым молодым скакуном. Гилберт с Вальтером играли в оруженосцев своего отца. Гилберт держал копье Вильгельма, а Вальтер его шлем и новый щит, краска на котором была нетронутой, сверкающей, без единой царапинки или вмятинки.

Изабель вернулась в Англию впервые за шесть лет, хотя Вильгельм время от времени наведывался туда без нее по делам, касающимся управления графством, и по приказу короля. Будь на то ее воля, Изабель осталась бы в Килкенни управлять Ленстером и вести хозяйство. Ей казалось, что Вильгельму это нравилось. Впервые в жизни он мог оставаться дома и не скучать по детям, которые из младенцев стремительно превращались в подростков, и все без него. Но она чувствовала, что, несмотря на всю прелесть их жизни, несмотря на то что в Ленстере закладывались и росли новые города, развивалась торговля и множилось их богатство, в Вильгельме сидела какая-то неудовлетворенность. Воин в нем молчал, но только и ждал своего часа, чтобы заговорить снова.

Однако возвращение в Англию означало, что она сможет повидать Махельт и своих внуков, которых еще никогда не видела. У Махельт и Хью был трехлетний сын Роджер, родившийся в Рождество, а в Михайлов день Махельт родила еще одного мальчика, которого назвали в честь его отца. Изабель мечтала увидеть их обоих, как и свою дочь. Разлука была слишком долгой.

Теперь ирландский гарнизон, состоявший из пятисот рыцарей и еще некоторого числа воинов под командованием Иоанна де Грея, епископа Норвичского и юстициария Ирландии, размещался во внешнем дворе Пемброукского замка. Все они прибыли сюда по приказу короля.

Вильгельм взял копье из рук Гилберта и, чуть пришпорив коня, поскакал, наклонившись в седле, к столбу с мишенью. Он с силой ударил в самый центр щита, отчего столб закачался, а мешок с песком на другом его конце, запрыгал вверх-вниз, но Вильгельм уже объезжал мишень с другой стороны и готовился нанести новый удар.

Де Грей присоединился к Изабель, чтобы понаблюдать за этим.

— Говорят, на вашего мужа стоило посмотреть во времена, когда он принимал участие в турнирах, и я охотно этому верю, миледи.

— На него и сейчас стоит смотреть, — с гордостью произнесла Изабель. Несмотря на то что время от времени у них возникали конфликты, Изабель нравился де Грей. В отличие от большинства церковников, он уютно ощущал себя в обществе женщин, похоже, ему даже это нравилось. Он был прямолинейным, вежливым и образованным — они с Вильгельмом могли иметь дело с таким человеком. Ее улыбка померкла.