Кровное дело шевалье - Мишель Зевако

Мы знаем, как он прибыл туда и как завалился спать, измученный долгим путешествием.

Утром ветеран открыл глаза — и очень удивился:

— Странно! Я еще жив! Почему-то не убили…

Не успел он вылезти из постели, как ему нанес визит сам Анри де Монморанси. Маршал явно скверно провел эту ночь и выглядел теперь бледным и измученным.

— Итак, вы появились точно в срок.

— Да, монсеньор, хотя уже начал сожалеть об этом.

— Почему?.. А-а, ясно: потому что вас тут заперли. Но это обычная мера предосторожности. Так что вы должны меня извинить. Я не хотел, чтобы вы столкнулись в моем доме с одной особой, эта встреча не обрадовала бы вас.

— Я не вполне понял вас, монсеньор…

— А этого и не нужно. Но у меня есть к вам одна просьба, дорогой мой Пардальян. Будьте так любезны, посидите под замком и сегодня. Поверьте, вам ничто не угрожает.

Пардальян сердито насупился.

— Поклянитесь, что не покинете этой комнаты. Если обещаете, я не стану вас запирать.

— Ну, это другое дело. Обещаю, монсеньор.

— А теперь о главном. Мне необходимо переправить отсюда некие прекрасные драгоценности. Тут, во дворце, я опасаюсь за их сохранность и думаю укрыть их в более надежном месте. Отправляемся в одиннадцать вечера. Вы поможете мне?

— Монсеньор, если уж я решил служить вам, то обязан всегда и везде защищать вашу особу. Разумеется, я выполню все ваши распоряжения. Похоже, вы боитесь, что в пути драгоценности могут похитить.

— Вы совершенно правы, — хмуро кивнул Анри. — Мы поступим так: экипаж выедет из ворот в одиннадцать…

— Значит, ваш клад погрузят в экипаж?

— Да, в карете будет д'Аспремон; я поскачу верхом впереди, а вы пойдете пешком вслед за экипажем; в одной руке — шпага, в другой — пистолет. Любого, кто попробует приблизиться к карете, приканчивайте, не раздумывая.

— Ясно, монсеньор. Позвольте спросить: эта экспедиция имеет какое-нибудь отношение к тому, о чем мы толковали в Пон-де-Се? Иными словами, это ваше сокровище… не ходит ли оно на двух ногах?

— Что вы имеете в виду? Кто-то уже разболтал вам?..

— Никто мне ничего не разболтал, — пожал плечами Пардальян, не сводя с Анри своих острых глаз. — Я просто предположил, не отвезем ли мы… ну, скажем… королевский венец?

«Он думает, что речь идет о государе!» — остолбенел маршал и поторопился разубедить Пардальяна.

— Просто в таком случае, монсеньор, я удвоил бы свое рвение, — объяснил ветеран.

Маршал не стал больше спорить со старым воякой, но и не опроверг до конца его подозрений.

— Вот что, Пардальян. Вы же понимаете: я не могу рассказывать вам обо всем… Но охраняйте карету так, словно там и впрямь находятся королевские регалии!

«Кажется, я прав! — ухмыльнулся Пардальян. — Король уже у них в руках».

Тут его осенило, и он воскликнул:

— Значит, монсеньор, меня держат под замком потому, что опасаются, как бы я не дознался, кого именно вы скрываете в своем доме?

— Совершенно верно, — согласился маршал.

— Ну что ж! — твердо произнес Пардальян. — Клянусь, что весь день просижу в комнате, а вечером приступлю к своим обязанностям.

Маршал де Данвиль удалился, а Пардальян вновь погрузился в раздумья:

— Что-то тут концы с концами не сходятся. Если маршал не хотел, чтобы мне стало известно, кого он тут прячет, почему же он сейчас открыл мне этот секрет? А если я теперь все уже знаю, отчего не должен выходить из комнаты?.. Нет, его пленник — вовсе не Карл IX… Меня обманывают… опасаются, как бы я не разнюхал чего-нибудь раньше времени. А раз так — нужно срочно во всем разобраться!

Приняв такое решение, Пардальян поспешил к двери и убедился, что она не заперта. Старый воин выскользнул в коридор и вскоре оказался у широкой парадной лестницы, по которой можно было спуститься в обширный двор резиденции Данвиля.

Но этого Пардальян делать не стал, не желая никому попадаться на глаза. Он двинулся в обратную сторону, дошел до конца коридора и увидел маленькую дверь, за которой обнаружил узкую винтовую лесенку.

Порадовавшись этому открытию, ветеран вернулся в свои апартаменты и принялся слоняться из угла в угол, мурлыча охотничьи марши и косясь на окно.

Так он томился все утро. В одиннадцать пришел слуга и подал Пардальяну прекрасный завтрак; появились на изящно сервированном столе и столь милые сердцу закаленного бойца графины с вином.

Пардальян сел за стол и начал поглощать пищу с аппетитом, достойным двадцатилетнего юноши. Слуга вышел и вскоре вернулся с туго набитым мешочком в руках. Лицо Пардальяна расплылось в довольной улыбке:

— Вот это да! — вскричал он. — Это что такое?

— Управляющий монсеньора приказал мне вручить господину офицеру жалованье за первый месяц службы!

«Экая тут обходительная челядь!» — ухмыльнувшись, подумал Пардальян, вслух же произнес:

— А тебе известно, сколько денег в этом мешочке?

— Да, господин офицер, шестьсот экю.

— Шестьсот? Но монсеньор обещал мне пятьсот…

— Господин управляющий велел уведомить вас: сто экю — это компенсация дорожных издержек.

— Отлично, развяжи мешочек, вынь пять экю и забери их себе. Выпей сегодня за мое здоровье.

— Спасибо, господин офицер, — замер в глубоком поклоне слуга. — Даю слово, что завтра же осушу за ваше здоровье целую бутылку.

— Завтра? А отчего не сегодня?

— Я получил распоряжение до вечера ни на минуту не оставлять вас, господин офицер.

— Да? И что же ты должен делать? — удивился Пардальян.

— Быть с вами и прислуживать вам, не отлучаясь от вашей особы.

«Однако этот расторопный парень нравится мне все меньше и меньше», — поморщился ветеран.

Но внезапно он подскочил, будто вспомнив о каком-то важном деле, и сразу разволновался:

— Моя лошадь! Как я мог забыть о ней! — И Пардальян повернулся к слуге: — Мой друг, бери еще пять экю и — не откажи старику — слетай в трактир «Сосунок», что рядом с Лувром. Я задолжал хозяину десять ливров, так ты отдай их ему и приведи сюда моего скакуна. Ты найдешь его у них на конюшне. Ну давай, одна нога здесь, другая там!

Однако слуга застыл как истукан.

— Чего же ты ждешь? — рассердился Пардальян.

— Сбегаю завтра, господин офицер, а пока вы можете пользоваться лошадьми монсеньора.

Пардальян бросил на любезного слугу возмущенный взгляд, но | быстро придумал еще кое-что.

— Как твое имя, сынок? — осведомился он.

— Дидье, господин офицер.

— Знаешь, Дидье, если тебе нельзя выпить за мое здоровье в харчевне, я сам поднесу тебе стаканчик! — И ветеран протянул слуге полный бокал вина.