Кровное дело шевалье - Мишель Зевако

Она поспешила в гостиную и достала из столика кинжал — маленький, но острый нож с крепким стальным лезвием; это была не дамская безделушка, а смертоносное оружие. Алиса скрыла кинжал в рукаве: она видела, как испанки — фрейлины королевы Наваррской — прятали так свои стилеты.

В кабинетик, где расположился маршал де Данвиль, девушка вошла легко и непринужденно, со спокойным лицом, не краснея и не бледнея. Она толкнула дверь левой рукой, сжимая в правой кинжал. Маршал был высоким мужчиной, и Алиса решила заколоть его, когда он сядет, заморочив ему сначала голову разговорами.

«Он, естественно, заявит, что ничего не слышал, — думала красавица. — И вот, когда он станет убеждать меня в этом, я нанесу удар!»

Но первые же слова маршала разрушили все планы Алисы.

— Должен вам сказать, что я все слышал, — промолвил он.

Алиса была ошеломлена. Она рассчитывала на что угодно, но только не на это. Женщина неловко взмахнула рукой, и маршал заметил блеск припрятанного лезвия.

Он приблизился к фрейлине и спокойно проговорил:

— Имейте в виду, что под камзолом у меня кольчуга, так что ваш кинжал бесполезен.

Алиса отпрянула, прижавшись спиной к стене, и горько усмехнулась:

— Жаль, что вы догадались о моих намерениях. Но я все равно постараюсь убить вас — даже если сама тоже погибну.

Маршал посмотрел на нее с искренним восхищением и на всякий случай отступил подальше; его и Алису разделял теперь большой стол.

— Алиса, — негромко произнес Анри де Монморанси, — если дело дойдет до схватки, легко предположить, кто окажется побежденным.

— Я понимаю! — решительно тряхнула головой женщина. — Что ж, вы можете убить меня: одному из нас суждено расстаться с жизнью.

— Но почему? Когда я соберусь уходить, я просто без труда отниму у вас этот нож, даже не причинив вам большого вреда. Убивать вас я не намерен, и не мечтайте! Но знайте: в такой ситуации, покинув ваш милый дом, я буду вправе распоряжаться полученными сведениями по своему усмотрению.

Алиса затрепетала.

— А вот если мы сумеем договориться, — закончил Анри, — вам ничто не будет угрожать. Клянусь, я все забуду!

Алиса грустно вздохнула:

— Но я не верю вашим клятвам.

— А если я подкреплю свое обещание, доставив к вам заложников? Давайте побеседуем, как подобает добрым друзьям. Я вижу: страсть лишила вас рассудка. Когда-то вы были моей любовницей, но вели себя весьма сдержанно и не стремились заглянуть мне в душу. Но теперь вы очень изменились. Вы полюбили, Алиса, полюбили пылко и горячо. Я не сомневаюсь: вам нет дела ни до Колиньи, ни до Беарнца, ни до принца Конде, ни до моего братца… Вас волнует только одно — безопасность графа де Марийяка… Мне неведомо, кто он такой и откуда взялся. Но я вижу, что вы любите его больше жизни, что ради него вы готовы пожертвовать собой!..

Признайтесь, Алиса: я ведь прав? Я ни в чем не ошибся?

Знаете, Алиса, еще в то время, когда вы были моей любовницей, я чувствовал в вас что-то странное, сумрачное, пугающее. И сейчас я могу читать в вашей душе так, словно сам ощущаю то же, что и вы. Алиса, вы любите его страстно, любите до беспамятства, до безумия, любите свирепой, дикой, сумасшедшей любовью.

Фрейлина подняла на Данвиля горящий взор. Пока он говорил, молодая женщина внимательно следила за каждым его движением; она боялась, что маршал бросится на нее.

Данвиль помолчал, потом спросил:

— Алиса, я не ошибаюсь? Ответьте же! Это очень важно. Ведь вы действительно во власти любви и отчаяния?

Алиса опустила глаза и медленно произнесла:

— Да! Я действительно люблю графа де Марийяка!

— Отлично! Значит, мы договоримся. Вас не удивляет, Алиса, отчего я так терпелив и мягок с вами, отчего потратил столько времени на увещевания? Вы ведь хорошо знаете меня: я уже давно мог бы выкинуть вас из этого дома… Но мне требуется ваша помощь…

Похоже, вы заинтригованы… Что ж, я сам отвечу на собственные вопросы. Я человек военный, меня упрекают в жестокости, а я так деликатен с вами… Отчего же меня так растрогала ваша любовь, хотя все считают, что я презираю сантименты?

Дело в том, что я тоже влюблен, Алиса. И чувство мое так же велико, так же всепоглощающе, как и ваше. Но ваш суженый отвечает вам взаимностью, а моя любимая испытывает ко мне лишь отвращение…

Маршал замолчал. Алисе передалось волнение Анри. Пальцы женщины разжались, кинжал со звоном упал на пол.

Если бы Анри де Монморанси только разыгрывал горе, он мог бы возликовать в эту минуту. Но он действительно глубоко страдал — и его отчаяние потрясло Алису.

Она почувствовала, сколь сильна любовь маршала и сколь ужасны его муки, и, ощутив невольную симпатию к Данвилю, искренне пожалела его.

Она подошла к Анри и коснулась рукой его плеча.

— Садитесь, господин маршал, — ласково промолвила красавица. — Клянусь вам, никто не узнает от меня о вашей сердечной ране, потому что никто не поймет вас так, как я.

— Спасибо, — хрипло проговорил Анри де Монморанси.

— Если бы я не проник в вашу тайну, — продолжил он, немного придя в себя, — если бы не увидел, что вы готовы во имя любви пожертвовать и своей, и чужой жизнью, я бы не стал рассказывать вам о той страсти, которая сжигает мою душу. Теперь одолжение, о котором я попрошу вас, будет для меня гарантией вашего молчания, а секреты, отныне известные мне, послужат гарантией молчания моего.

Алиса! Я похитил ту женщину, в которую влюблен, увез ее и ее дочь. Сейчас я прячу их в своем доме, но это очень опасно. Я хотел бы поселить их у вас — на несколько дней, возможно, на неделю. Но я должен быть уверен, что они не ускользнут отсюда…

— Вы хотите превратить меня в тюремщицу?..

— Да! — решительно кивнул Данвиль.

Они взглянули друг другу в глаза.

— Помните, Алиса, — прошептал Анри, — если я донесу на вашего возлюбленного, вы сумеете страшно отомстить мне: вам нужно лишь отправиться к моему брату и сообщить ему, что у вас в доме находится похищенная мной Жанна де Пьенн и что она не совершала того преступления, в котором я много лет назад обвинил ее.

Последние слова маршала отрезвили Алису; до нее дошло, какая омерзительная роль отведена ей в этой трагедии.

— Вы изумлены? — усмехнулся маршал де Данвиль. — Да, я люблю жену своего брата, я разлучил их и до сих пор преследую эту женщину! Это поражает даже меня самого! Итак, Алиса, вы будете стеречь их, не смыкая глаз, стеречь бдительно и неподкупно… Или…

— Или что?

— Или ваш дружок будет болтаться на виселице! Я привезу вам заложниц, сам же беру в заложники графа де Марийяка. Если вы отвергнете мое предложение, значит, он не дорог вам!