Вознесение Габриеля - Сильвейн Рейнард

Джулия регулярно заходила в аспирантский центр, надеясь встретить там Жужу и побольше узнать об обстановке на кафедре. Она подолгу просиживала в библиотеке, разыскивая и читая книги из списка профессора Пиктон, которые ей нужно было одолеть до конца лета. Исследовав прилегающие улицы, она нашла продуктовый магазин, банк и тайский ресторан. Ресторан находился на той же улице, что и ее квартира, и Джулия решила, что отныне она будет частенько туда приходить.

Рейчел позвонила ей лишь двадцать шестого июня. К этому времени Джулия вполне освоилась на новом месте и была счастлива. Точнее, почти счастлива.

Звонок Рейчел застал Джулию на рабочем месте в кофейном магазине. Попросив работавшую с ней девушку подменить ее на десять минут, Джулия вышла из магазина, чтобы никому не мешать своим разговором.

— Рейчел, как там у вас?

— У нас все замечательно! Прости, пожалуйста, что так долго не откликалась. Представляешь, какая-то сволочь украла мой мобильник. Пришлось покупать новый, а потом восстанавливать все данные и цепочки сообщений, начиная со свадебных и…

Джулия недовольно скрипнула зубами, ожидая, пока в словесном потоке Рейчел не возникнет пауза и она сможет перевести разговор на другую тему. Когда же это случилось, она быстро сказала:

— Габриель ушел из Торонтского университета.

— Что? — почти закричала Рейчел. — Откуда ты знаешь?

— Мой друг рассказал. Он работал ассистентом Габриеля.

— Теперь понятно, — протянула Рейчел.

— Что тебе понятно?

— Габриель продал свой пентхаус в кондоминиуме. Прислал отцу электронное письмо. Написал, что переезжает, а пока живет в отелях и присматривает себе дом.

Джулия прислонилась к старому кривому дубу, росшему напротив магазина.

— Он хоть намекнул, где собирается обосноваться? — спросила она.

— Нет. Знаем только то, что он нанял людей и поручил им перевезти свое имущество на склад. Но если он уволился с работы…

— Правильнее сказать, увольняется. Это занимает некоторое время.

— Тогда тебе обязательно стоит ему позвонить! Джулия, сейчас самое подходящее время. Ты должна ему позвонить.

— Нет, — стиснув зубы, ответила Джулия.

— Почему нет?

— Потому что, если помнишь, это он расстался со мной. И я не собираюсь становиться «ремонтной службой»… если наши с ним отношения вообще можно починить.

Рейчел немного помолчала.

— Я не предлагаю тебе забыть случившееся и утереться. Но я надеюсь, что вы оба сможете хотя бы спокойно поговорить. Ему нужно услышать, каково тебе было, после того как он исчез. И если честно, он должен как-то объяснить свои действия. Это просто его долг перед тобой. А затем можешь потребовать, чтобы он проваливал на все четыре стороны, если ты действительно этого хочешь.

Джулия зажмурилась. Ее обдало волной боли. Ей стало физически больно от одной мысли, что она увидит Габриеля и будет слушать его объяснения.

— Не уверена, что мое сердце выдержит его объяснения.

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

Несколько дней Джулия напряженно готовилась к участию в торжественном приеме, где ее должны были представить профессору Маринелли. Но в силу официальности приема и того обстоятельства, что профессор Маринелли была там центральной фигурой, их разговор оказался кратким, хотя и успешным. Ученая дама пока только осваивалась на новом месте и фамилию Джулии вспомнила исключительно благодаря рекомендации профессора Пиктон, а вспомнив, пригласила Джулию в июле встретиться за чашкой кофе.

Домой Джулия возвращалась преисполненная оптимизма. Она была настолько счастлива, что решила заняться постоянно откладываемым делом: распаковкой коробок с книгами и расстановкой их по полкам своей квартирки. Все это время она читала исключительно книги в Гарвардской библиотеке, но сегодня, поймав немой укор нераспакованных коробок, она тут же принялась за дело. Эта работа заняла у нее больше времени, чем она предполагала. Распаковав треть коробок, Джулия отправилась в тайский ресторан и заказала обед навынос.

Через два дня она дошла до последней коробки. Это было тридцатого июня. После приятного времяпрепровождения в «Гренделс Ден» с Жужой и несколькими аспирантками Джулия вернулась домой и взялась за последнюю коробку.

Она привыкла расставлять книги в алфавитном порядке и делала это почти машинально. Так продолжалось, пока у нее в руках не оказалась последняя книга, извлеченная из последней коробки. Книга была выпущена издательством Оксфордского университета и называлась «Брак в Средние века. Любовь, секс и святыни». Морща лоб, Джулия повертела книгу в руках. Еще через несколько минут она вспомнила, как эта книга у нее появилась. Книгу принес Пол, достав из ее почтового ящика на кафедре, откуда он услужливо забрал и другую почту. Помнится, он назвал книгу учебником по средневековой истории.

Из любопытства Джулия пролистала книгу и в конце, там, где оглавление, обнаружила визитную карточку некоего Алана Маккензи — торонтского представителя издательства Оксфордского университета. На обороте рукою Маккензи было написано, что он всегда с радостью готов помочь по части приобретения книг упомянутого издательства.

Джулия собралась было закрыть книгу и поставить на полку, как вдруг ее взгляд зацепился за один из текстов, приводимых в учебнике. Это было шестое письмо из «Писем Абеляра к Элоизе».

Джулия сразу же вспомнила свой последний разговор с Габриелем, когда он, повернувшись спиной к профессору Мартину, шепотом сказал ей: «Прочти мое шестое письмо. Четвертый абзац».

У нее забилось сердце. Джулия быстро нашла нужное место, поскольку в книгу на странице, где находилось шестое письмо, были вложены картинка и фотография.

«Но куда несет меня мое тщетное воображение? Ах, Элоиза, как же далеки мы оба от состояния радости! Твое сердце и поныне пылает губительным огнем, который ты не в силах погасить, мое — полно волнений и тревог. Не думай, Элоиза, что я здесь наслаждаюсь совершенным покоем. В последний раз раскрою тебе свое сердце: я покамест не оборвал нитей, связывающих меня с тобой; и хотя я сражаюсь против чрезмерной нежности к тебе, вопреки всем моим стараниям, я и сейчас весьма остро чувствую твои печали и мечтал бы разделить их с тобой. Твои письма изрядно волнуют меня, ибо я был бы не в силах равнодушно читать строки, начертанные дорогой мне рукой! Я вздыхаю и плачу, и вся моя рассудительность едва ли способна скрыть от моих учеников испытываемую мною слабость. Это, о несчастная Элоиза, и есть плачевное состояние Абеляра. Мир, обычно склонный ошибаться в своих представлениях, думает, будто я пребываю в покое; он воображает, будто я любил тебя лишь ради услады своих чувств, а теперь забыл о тебе. Как же он ошибается!»