Многоликое волшебство - Дмитрий Лебедев

Вообще-то, в последнее время большинство мыслителей сходились во мнении, что боги оставили мир на произвол судьбы, утратив к нему интерес. С этим связан и упадок религии, во всех ее проявлениях, и то, что беззаконие творится в мире, не находя возмездия, да и многое другое так же свидетельствовало в пользу этого мнения. А может, это лишь новый их эксперимент над своими творениями: дать людям полную свободу воли — и посмотреть, что из этого выйдет. Если спросить его, Руффуса, мнения, то дрянь какая-то вышла, так что, видимо, и впрямь боги оставили мир, а почему — даже гадать глупо, потому как не людям постичь, чем руководствуются боги, совершая то или иное.

Он наконец поднялся на вершину холма. Ветер, еще более пронизывающий и морозный, легко выхватывал остатки тепла из-под мехового плаща. Да, Руффус быстро и с охотой изнежился в вечной весне, царящей в округе его дома. Ну да, того самого дома Странда, который теперь он считал своим. Хорошо еще, что ума хватило надеть теплый плащ, а то б он уже закоченел до состояния сплошной ледышки.

Что-то было не так. Красивый вид, живописные руины, особенно далекая и ясная в чистоте зимнего воздуха перспектива, но что-то не так. Ах, ну да, конечно же. Он не чувствует присутствия Странда. Такого уже привычного, почти родного. Спасибо, что здесь он в большей степени готов к этому и потому не поддается паническим порывам, как было в усыпальнице, но все равно, как-то неуютно. Ощущение очень близкое к обнаженности. Словно весь мир уставился на него с вопросом: теперь-то мы посмотрим, на что годишься ты, а не твои призраки?

Серроуса еще не было, так что он прошелся в южном направлении. Внизу открывался вид на мондаркский лагерь. Живьем, по крайней мере с этой точки, он выглядел несколько меньше, чем казался при разглядывании через Око мира, но удивительным образом, при более скромных размерах, был в существенно большей степени впечатляющим. Может быть, даже подавляющим. Во всяком случае было в этой живой картине что-то иное, не различимое через Око мира, и именно это и меняло эмоциональную окраску восприятия. Глядя отсюда, вероятность выиграть сражение чисто военными методами казалась Руффусу не такой уж реальной, хотя ощущения безнадежности и не возникало.

Он вернулся назад и подошел к самому столбу. От древнего артефакта исходило непонятное тепло, так что кружившие в небе одинокие снежинки не долетали до темного, источенного многовековыми ветрами камня, исчезая на подлете. Потянув к нему руки, он почувствовал не только приятное тепло, возвращающее пальцам чувствительность, но и легкую вибрацию, исходившую откуда-то из глубины, казалось из самого сердца земли, хотя ногами ничего подобного не ощущалось. Может, конечно, из-за того, что ноги и так не особенно много чувствовали от холода.

Руффус поднял глаза и почувствовал, как голова пошла кругом, потому что, стоя вплотную, казалось, что столб так нигде и не заканчивается, уходя в небо, сквозь небо и за небо, если там, конечно, что-то было. Как этот камень мог стоять? Такая игла неизбежно должна была завалиться от первого же порыва ветра, если она не уходила, по крайней мере, на столько же в глубь земли. И как ее установили? Никаких стыков, соединений, видно не было. Полнейшее ощущение того, что она состояла из единого монолита, но представить себе силы, способные водрузить подобный монолитный камень — не просто. Хотя, чего это он там? Если его и впрямь поставили боги, то нелепо даже гадать, откуда у богов могли взяться такие силы, да как они обтесывали горы. Боги, они на то и боги, чтобы деяния их не были доступны человеческому разумению, потому как, если ты разобрался, то скорее всего это был не бог, а просто достаточно искусный маг.

Развернувшись спиной к столбу и прижавшись поплотнее, Руффус опустил глаза и с удивлением обнаружил под ногами небольшую прогалину, не больше полуметра, кольцом охватывающую камень, а на прогалине робкую, неуверенно зеленую, но вне всякого сомнения живую травку. Отогревшись, он решил снова пройтись, и тут его внимание привлекла тоненькая струйка дыма, поднимающаяся над одной из руин. Подойдя поближе, он обнаружил, что остатки храма окопаны и вниз ведет нехитрая земляная лестница. Не думал Руффус, что кто-то еще бывает в этих местах.

Влекомый естественным любопытством, он начал аккуратно, боясь поскользнуться на оледенелых ступенях, спускаться, когда не то из дверей, не то из лаза показалась сгорбленная фигура, размахивающая руками.

— Нет, нет, нет. Тебе сюда нельзя, — произнес старик, согнутый в три погибели, поднимаясь навстречу. — Стой там, я сам к тебе подойду.

И он действительно подошел. Старик казался чуть выше метра, одетый в длинный, до пят, балахон, капюшон которого был наброшен на голову, так что разглядеть его лицо не удавалось. Единственное, что сразу бросалось в глаза — это необычайно широкие плечи, как, говаривали, бывают у карликов, но никаких признаков горба, неизменного спутника в таких случаях, не было.

— Давай поднимемся, — сказал незнакомец, и когда они вышли вновь на вершину холма, отбросил на спину капюшон. Лицо его оказалось серого, какого-то каменистого, что ли, цвета, на фоне которого особенно ярко выделялись лилового цвета глаза. Морщин на лице почти не было, да и вообще, когда тот распрямил плечи, Руффус не мог уже сказать, почему решил, что перед ним старик. Что-то он никак не мог припомнить такого народа, к которому мог бы принадлежать незнакомец.

— День добрый, — пробормотал принц, теряясь в догадках, кто же перед ним стоит. — Простите за беспокойство, но я очень удивился, обнаружив, что кто-то из людей еще живет в этих заброшенных местах.

— Да никто из людей и не живет здесь, — с глумливой улыбкой ответил собеседник, и выждав паузу, позволив Руффусу помучаться над смыслом его слов, смилостивился, разъяснив. — Ну, чего ты так уставился? О гномах никогда не слышал?

Сказать, что то невнятное бормотание, которым разразился принц, было ответом — явное преувеличение.

— Да, ладно, — продолжил гном, — я сам тебе объясню, раз уж у тебя проблемы с образованием. Гномы — народ, живущий под землей, как правило в горах, и крайне редко поднимающийся на поверхность. Может, поэтому большинству из вас мы никогда на глаза не попадались. У нас есть большая страна к северо-западу от Хаббада, именуемая Ангваром.

— Я, конечно, слышал об Ангваре и о гномах, но никогда не полагал, что вы живете и в Хаббаде, — смущенно пробормотал Руффус, понимая, что говорит что-то не то.

— Да мы и не живем в Хаббаде, — и поколебавшись добавил, — по крайней мере, последние пару тысяч лет. Просто так уж вышло, что главная наша святыня, древний храм… имя его я не должен произносить чужаку. В общем, храм испокон века расположен здесь. Естественно, что мы заботимся о нем, стараемся как-то поддерживать его в порядке, — он посмотрел повнимательнее на Руффуса и добавил. — Да ты, я вижу, совсем продрог. Подожди меня здесь минутку.