Маркус Вольф - Леонид Млечин

— Лучше выпейте за здоровье моих заместителей, а то они всё время болеют, — снисходительно бросил он.

Когда Мильке вручали звезду героя, ни в Москве, ни в Восточном Берлине никто не мог предположить, что всего через год он перестанет быть министром, потому что рухнет социалистическая ГДР. Самого его посадят на скамью подсудимых — почти через 60 лет после того, как он совершил двойное убийство.

Официальную биографию заслуженного коммуниста Эриха Мильке его сын Франк знал наизусть. Отцовские рассказы дополняли написанное в газетах: еще будучи учеником экспедиторской фирмы, юный Эрих Мильке пришел к коммунистам, работал репортером в центральной партийной газете «Роте фане», воевал в Испании, во время Второй мировой войны вместе с советскими солдатами участвовал в операциях за линией фронта, в 1945-м вернулся в Берлин с Советской армией…

Однажды Франк Мильке посмотрел документальный фильм по западноберлинскому телевидению и узнал, что в 1931 году его отец убил двух полицейских. Смущенно рассказал о фильме отцу. Тот резко ответил:

— Я не был тогда в Берлине.

Но в фильме говорилось, что состоялся суд и Эриху Мильке даже вынесли приговор. Министр отмахнулся:

— Им просто надо было меня скомпрометировать.

Мильке никогда не вспоминал об этой истории, детали которой были хорошо известны лишь покойному генеральному секретарю Вальтеру Ульбрихту. Даже новый генсек Эрих Хонеккер знал о подвиге Мильке лишь понаслышке.

Это произошло за два года до прихода нацистов к власти. На берлинской площади, где стоял Дом Карла Либкнехта — здание Центрального комитета компартии Германии, в начале августа 1931 года радикально настроенная толпа набросилась на полицейского. Он вытащил пистолет и стал стрелять — жестянщик Фриц Ауге, коммунист по убеждениям, был убит, еще один рабочий ранен в руку.

На другой улице тоже был убит рабочий. Противостояние между полицией и коммунистами переросло в ненависть. Полицейские получали письма с угрозами. Им кричали:

— Вы убийцы рабочих, но помните, что придет и ваша очередь. Вам отомстит Рот Фронт.

Рот Фронт, Союз борцов Красного фронта — нелегальная боевая организация компартии.

На следующий день после гибели жестянщика Фрица Ауге на стене седьмого полицейского участка ночью появилась надпись мелом: «За одного застреленного рабочего — двух полицейских».

Девятого августа в Берлине проходил плебисцит — голосовали за доверие социал-демократическому правительству Пруссии. Начальником седьмого участка столичной полиции был капитан полиции Пауль Анлауф, толстяк, которого все называли Свиной Щекой. В полдень он вместе с вахмистром Августом Виллигом по кличке Гусар объехал свой участок. Голосование шло спокойно.

Вечером капитан Пауль Анлауф решил еще раз осмотреть свой участок. Вместе с ними пошел капитан Франк Ленк. Перед Домом Либкнехта собралась толпа. За толпой наблюдала группа полицейских. Старший из них предложил капитану вызвать подкрепление и очистить площадь. Капитан не хотел с этим спешить и пошел проверить ситуацию по соседству, где ожидалось собрание членов компартии.

Анлауф шел в середине, справа от него Виллиг, слева — Ленк. Вдруг их окликнули:

— Эй, Гусар, Свиная Щека и третий, как там тебя?

Почувствовав неладное, вахмистр Виллиг схватился за пистолет, но поздно — в них начали стрелять. Капитан Анлауф получил пулю в голову, капитан Ленк — в спину. Он упал, потом поднялся, добрел до кинотеатра «Вавилон» и там рухнул. Ленк скончался в карете «скорой помощи».

Виллигу повезло — ему попали в колено. Он поднялся и выпустил всю обойму в каких-то людей. Уже в больнице обнаружились еще два ранения — в руку и в живот. Виллиг выжил.

Когда раздались выстрелы, полицейские, дежурившие возле Дома Либкнехта, решили, что это их обстреливают, и открыли ответный беспорядочный огонь. Люди, стоявшие на площади, в панике разбежались. В результате стрельбы погибли два человека и несколько десятков были ранены. Полицейские вызвали подкрепление и начали прочесывать соседние дома. Разогнали собрание коммунистов в музыкальном зале. Зрителей в кинотеатре «Вавилон» обыскали.

Пока полицейские искали убийц, — а мало кто сомневался, что это дело рук коммунистов, — в Доме Либкнехта редакторы центральной газеты коммунистов «Роте фане» готовили понедельничный номер.

Главный редактор Александр Абуш вспоминал: «Мы диктовали прямо наборщикам. Наборные машины стояли у больших окон. Занавесок не было. Я присел на корточки рядом со стулом наборщика, чтобы не стать прекрасно освещенной мишенью, и диктовал передовицу. Альберт Норден — тоже на корточках — диктовал статью об итогах плебисцита другому наборщику. Юрген Кучински и другие редакторы читали корректуру».

Работа над номером была прервана появлением полицейских. В пять утра они ворвались в здание, проверили документы всех присутствовавших и конфисковали материалы готовившегося номера, а также партийную картотеку. Это сыграет роковую роль в судьбе коммунистов, которые после прихода нацистов к власти в 1933 году уйдут в подполье. Картотека попадет в распоряжение гестапо, и коммунистов поймают одного за другим.

Убийство двух полицейских даже на фоне разгоревшегося в Германии накануне прихода нацистов к власти насилия было событием экстраординарным. Капитанов Анлауфа и Ленка хоронили при огромном стечении народа. Присутствовали министры внутренних дел Германии и Пруссии. Но на Бюлов-плац и в пролетарских районах над полицейскими почти открыто издевались.

Одна партия немедленно извлекла пользу из двойного убийства. «Если бы национального социализма не было, то большевистская волна давно накрыла бы Германию», — писала нацистская газета «Ангриф», главным редактором которой являлся доктор Йозеф Геббельс.

Двадцатого января 1933 года судьба Германии оказалась в руках национальных социалистов. Началась охота на коммунистов. Полиция получила указание вернуться к нераскрытому делу об убийстве на Бюлов-плац. У следствия нашлась только одна зацепка. В тот вечер, когда произошло убийство, полицейские обнаружили в дождевой бочке кучера Макса Тунерта. Его допросили. Он утверждал, что спрятался, испугавшись стрельбы. Кучер был пьяницей и забиякой, но в Веймарской республике этого было недостаточно, для того чтобы сажать человека в тюрьму. Его отпустили.

А 21 марта 1933 года Тунерта арестовали и посадили. Теперь полицейские действовали в духе национально-социалистических идей, и кучер заговорил. Он признался, что участвовал в убийстве полицейских, но сам не стрелял. И назвал одно имя — Макс Матерн.