Как художники придумали поп-музыку, а поп-музыка стала искусством - Майк Робертс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пиком этого бума выставок, посвященных поп-иконам, стала – по крайней мере, в плане посещаемости – многогранная, высокотехнологичная и «обязательная к посещению» экспозиция-блокбастер «Дэвид Боуи – это…» (2013) в лондонском Музее Виктории и Альберта. Неплохо подготовиться к ней позволял показанный накануне в Тейт-Ливерпуль «Глэм! Представление стиля» («Glam! The Performance of Style»). В следующем году тенденцию продолжили «Миксы: поп-музыка в современном искусстве» («Mixtapes: popular music in contemporary art») в галерее Льюиса Глюксмана (под эгидой Британского совета). Тогда же Музей современного искусства (MoMA) в Нью-Йорке представил очередной этап своего арт-поп-проекта – выставку «Музыка становится современной» («Making Music Modern»).
Однако весной 2015 года поднялась волна критики. Ее главным объектом стала выставка «Бьорк» в том же MoMA, навлекшая на себя град насмешек. Не подлежит сомнению, что Бьорк блестяще проявила себя в качестве эксцентрично-эзотеричного независимого экспериментатора и наладила тесные связи с передовыми визуальными художниками и режиссерами, такими как Крис Каннингем и Мэтью Барни (ее бывший партнер). И всё же попытка представить саму певицу в качестве произведения искусства (в противовес образу музыканта, смело вторгающегося в область визуальных практик) казалась надуманным кураторским ходом. К тому же выставка открылась сразу после передвижной версии «Дэвид Боуи – это…» в чикагском Музее современного искусства, которая исчерпала и свою тему, и энергию освещавших ее массмедиа, и силы публики. Складывалось впечатление, что MoMA тужился изо всех сил в нелепой попытке угнаться за модой. В итоге показалось, что мыльный пузырь лопнул и мир искусства потерял доверие к такого рода проектам, но череда летних блокбастеров на тему поп-музыки не прекратилась: в апреле 2016 года в лондонской галерее Саатчи открылась экспозиция «Напоказ: The Rolling Stones» («Exhibitionism: The Rolling Stones»), а еще через год – «Pink Floyd: их бренные останки» («Pink Floyd: Their Mortal Remains») в Музее Виктории и Альберта.
* * *
В 1986 году «банальное наблюдение», согласно которому искусство и изучающие его студенты сделали поп-музыку такой, какая она есть, побудило Фрита и Хорна написать книгу «Из искусства в поп». Теперь оно стало ходячим клише, отразившимся, среди прочего, в названии одного альбома, вышедшего в конце 2013 года. Этот альбом завершил первый этап карьеры певицы, которую до той поры превозносили за поразительные стилистические новшества. Кое-кто даже считал, что она может даровать спасение всей поп-музыке постисторической эпохи.
По признанию самой этой певицы – Леди Гаги, никогда не стеснявшейся называть себя «произведением искусства», – ее альбом «ARTPOP» был «уорхоловской экспедицией наоборот», то есть, надо полагать, от (высокого) искусства к (низкому) попу. Для годичного марафона, устроенного ради продвижения проекта, команда Леди Гаги набрала себе в союзники впечатляющий список громких имен из мира современного искусства. «Танец школ искусств» официально обрел товарную форму, представ в виде тура «Арт-рейв: бал арт-попа», в который Леди Гага отправилась в 2014 году.
Частью предпринятого ею арт-коллажа стало сотрудничество с Робертом Уилсоном (в прошлом работавшего с Джоном Кейджем и Мерсом Каннингемом): в 2013 году он был приглашен для сценографического и светового оформления номера Леди Гаги на церемонии MTV Video Music Awards (обратите внимание, что теперь слово «video» вышло на первое место). Получившийся визуальный ряд включал отсылки к коллаборации Тони Ослера и Дэвида Боуи «Лицом к лицу» («Face to Face», 2012), к «Рождению Венеры» Боттичелли и к серии Уорхола «Мэрилин». Тем же летом Леди Гага скооперировалась с заслуженной звездой арт-мира Мариной Абрамович: та восхитилась креативным нахальством певицы, принявшей участие в ее авторском семинаре «Метод Абрамович», а Леди Гага в ответ снялась в ролике на платформе Kickstarter, где художница собирала средства на созданный ею институт.
В бытность студенткой Школы искусств Тиша при Нью-Йоркском университете Стефани Джерманотта (будущая Леди Гага) «без устали строчила короткие и длинные эссе <…> об искусстве, религии и социальном устройстве». Когда дело дошло до сочинения музыки, она «применила те же расчеты» к новой задаче. Наряду с «великими поп-художниками», подобными Уорхолу (который «выпотрошил поп-культуру, словно рыбешку») и Хёрсту, ее живо интересовал Хельмут Ньютон, снимавший, в частности, Мадонну для посвященного ей фотоальбома «Секс» (1992) под редакцией Гленна О’Брайана. А в своей выпускной работе на восемьдесят страниц она анализировала родственное Ньютону «искусство эскгибиционизма» Спенсера Туника, который фотографирует массовые хеппенинги обнаженных в общественных местах.
В полнейшем хаосе высокого и низкого, каким является сегодня поп-культура, Леди Гага – сознательно или нет – воплощает радость: она носится сломя голову вокруг шведского стола эпох и стилей, чтобы потом в приступе ликующей истерии изрыгнуть саму сущность попа. Когда The Guardian назвала «ARTPOP» «безумно смешным шедевром», нельзя было не вспомнить слова Дюшана о том, что искусство должно быть уморительным, – эта мысль тянется через всё наше повествование, от дада к Гаге. «На самом деле я хотела представить идею арт-попа как безграничную», – говорит певица о заглавном треке. Нетрудно догадаться, почему она поладила с еще одним склонным к хохмачеству художником – Джеффом Кунсом: для обложки альбома он переосмыслил собственную скульптуру 1988 года «Женщина в ванне». Согласно Кунсу (который считает выступления Гаги «весьма глубокомысленными»), синий зеркальный шар, покоящийся между ног гигантской обнаженной статуи певицы, «становится своего рода символом всего на свете». Но в самую точку бьет сама Гага, заявляя: «Мой арт-поп может означать что угодно».
Потребовалось шестьдесят лет, чтобы рок-н-ролльное «бессмысленное упрощение блюза», как выразился в 1966 году Джордж Мелли, увенчалось «глубокомысленной» арт-мистификацией, способной означать что угодно и всё на свете.
А что же сталось с блюзом? «Эта музыка называется ритм-н-блюзом, – говорит плодовитый афроамериканский представитель данного стиля, а также писатель и продюсер Териус Нэш, более известный как The-Dream, – но блюза в ней давно нет. Особый бред в том, что чернокожие больше не могут записывать соул. <…> теперь черные в Америке отвечают за поп». Боб Стэнли указывает как веху лето 1982 года, когда «в соул подмешали электроники». Тогда же появились первые признаки того, что истинный арт-поп вскоре может потерпеть крах. Круг замкнулся: теперь «подлинная» музыкальная культура черных американцев, которую когда-то превозносили изучавшие искусство студенты, сама начала перенимать взгляды, приемы и визуальные образы британских и европейских музыкантов из арт-колледжей. Более того, сами черные исполнители ритм-н-блюза принялись реализовывать свои художественные амбиции не в поп-музыке, а в мире искусства.
Леди Гага была не единственной поп-звездой, которая жаждала взаимовыгодного сотрудничества с Мариной Абрамович летом 2013 года. Суперзвезда рэпа Шон Jay-Z Картер пригласил художницу принять
