Корона для миледи - Патриция Брейсвелл

— Я не могу предоставить вам сведений о вражеской армии, милорд, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Это была капитуляция, и он это понимал. Отец снова победил его в своей любимой игре. В этих стычках за верховенство Этельред всегда его одолевал. Если Эмма была права и отец его боится, он пока не видел признаков этого.

— Уповаю на милосердие короля, — сказал он, но взгляда не опустил.

Пусть отец прочтет в его глазах гнев. Какое ему дело?

— Сегодня я выслушаю своих советников по вопросу угрозы со стороны викингов, — сказал Этельред. — Поскольку тебе нечего мне сообщить, садись. — Его голос стал язвительным. — И не нужно высказывать свое мнение без спросу. Это понятно?

Этельстан прошел к скамье, клокоча от злости. Он обвел взглядом зал, примечая, кто сегодня здесь присутствует. Его братья, Экберт и Эдмунд, глядели на него с другой стороны комнаты. О чем думал Эдмунд, по его лицу понять было невозможно, а Экберт выразил ему свое сочувствие взглядом, и Этельстан скривился в ответ. Его братья знали, каково оно — быть мишенью для отцовской ярости.

Рядом с королем собрались все четверо его элдорменов вместе со своими подручными и слугами. Бледный и изможденный, старый Эльфрик из Гемпшира избегал его взгляда. Рядом с ним со своим обычным строгим выражением лица сидел Леофвин из Хвикки. Оба они были старой гвардией, даже старше его отца. Они постараются дать дельные советы, и отец их пропустит мимо ушей.

Третий элдормен, сухопарый Годвин из Линдсея, нервно теребящий толстый перстень, слишком массивный для его женоподобных рук символ занимаемой им должности, вряд ли мог сказать что-либо ценное. Рядом с ним сидел бодрый здоровяк Эльфхельм из Нортумбрии.

Боже мой, Эльфхельм захочет узнать вести об Эльгиве! Он беззвучно выругался. Хоть бы не ему пришлось сказать ее отцу о том, что Эльгива была брошена в захваченном врагами Эксетере.

Этельстан подал знак слуге принести ему медовухи. Он не видел причин, чтобы сегодня не напиться. Короля не интересует его мнение, и это при том, что число собравшихся сегодня советников было недопустимо малым. Должны присутствовать еще пять элдорменов, но его отец решил оставить эти посты вакантными, потому что его благоразумие заставляло его сомневаться в каждом, кто мог бросить ему вызов. Король стремился к тому, чтобы его вельможи оставались слабыми, а богатство и власть были сосредоточены в его руках, и отменно в этом преуспел.

Сейчас королю и его элдорменам грозил лютый враг в лице Вилобородого, хотя они пока еще и не понимали масштаба своих неприятностей. Этельстан не верил в то, что они смогут победить в противостоянии с датским королем. Также была велика вероятность того, что один или более из них тайно поддерживают Свена. Догадывается ли об этом его отец?

Конечно, догадывается. Его отец подозревает всех и каждого.

После череды бесконечных молитв вестовой из Дорчестера встал перед советниками и сообщил свои новости. Их было чрезвычайно мало. Город подвергся нападению и был подожжен. Неприятель ударил ночью, и курьер не имел представления ни о том, кто его возглавлял, ни о том, какова возможная численность вражеской армии. За этим сообщением последовал спор, двинутся ли пираты от Дорчестера в глубь страны или вернутся на свои корабли-драконы и высадятся далее на побережье.

Этельстан знаком приказал вновь наполнить его кубок.

Следующий спор касался численности войск, которые следовало собрать. Затем стали обсуждать, кто должен возглавить армию, после чего принялись препираться о том, какие графства должны выставить воинов.

Спустя три часа Этельстан уже осушил пять кубков, и совет пришел к важному итогу: сегодня они не смогут ничего решить. Король заявил, что у них еще будет достаточно времени, чтобы решить, какие следует предпринять меры, когда пираты сделают свой следующий шаг.

Этельстан тоже подвел итог. Он решил, что напился допьяна и что его это вполне устраивает. Это давало ему основание отмахнуться от расспросов его братьев и избежать разговора с Эльфхельмом. Ни на кого не обращая внимания, он, пошатываясь, направился к свои покои. Добравшись наконец до своей комнаты, он повалился на кровать не раздеваясь.

Всю ночь его тревожил сон, в котором Эмма стояла посреди разрушенных, обугленных пожаром городских стен.

Пока королевский совет заседал в тронном зале, в женской половине Эмма со своей свитой поужинала в молчании. Уныние, которое принесли с собой с юга путники, казалось, накрыло комнату гнетущим туманом, не было привычной суматохи, которая всегда сопровождает прибытие после долгого пути. Оглядываясь, Эмма отметила, что и распаковывать особенно нечего. Украшения, платье, мебель — все осталось там. Но не это было самым грустным. Ее сердце сжималось при мысли о тех, кто принял смерть от рук пиратов Свена, и о тех многих, кто пропал без вести. «Не может быть, что они все мертвы», — старалась она себя убедить. Кто-то из них смог сбежать, кто-то — спрятаться, кто-то — купить себе жизнь.

Она подозвала к себе служанку с кухни, которая, возможно, что-то знала.

— Есть какие-нибудь вести из Эксетера, Эбба? — спросила королева.

— О да, миледи! — ответила Эбба, и ее красное широкое лицо светилось от сознания собственной важности. — Весь Эксетер сгорел дотла, все его жители мертвы. Дорчестер также сожжен, и только Божьей милостью нас не зарубили в наших кроватях. Отшельник, что проповедует у Олд-Минстерского собора сказал, что викинги убьют нас всех, что это Божья…

Подняв руку, Эмма заставила ее замолчать, ругая себя, поскольку от болтовни кухарки было больше вреда, чем пользы.

— Кто тебе сказал, что Дорчестер сожжен? — спросила она.

— Вечером с юга приехал вестовой с донесением для короля. Он пришел в кухню перекусить и выпить эля и сказал, что Дорчестер горит.

Эмма нахмурила лоб. Значит, Свен Вилобородый взял уже два города, оба хорошо защищенные толстыми стенами. Видимо, армия его велика. Хватит ли у него дерзости осадить Винчестер? Она боялась, что хватит, и, оглядевшись, поняла, что не только она этого боится. Она заметила, как дрожит кубок с вином в руке Уаймарк, и даже Маргот стала мертвенно бледной.

— Мы не должны впадать в отчаяние, — заявила королева.

Она также была напугана, но не думала, что Винчестер может быть разрушен. В это невозможно поверить.

— Несомненно, вскоре король поведет войско против захватчиков и отгонит их назад к кораблям.

А что будет с ней? Что, если король отошлет ее для ее собственной безопасности, скажем, в Хедингтон, к своим детям? Она сложила руки у себя на животе, где уже, возможно, жил ее ребенок. Ее проблема была незначительной в сравнении с чудовищностью угрозы, исходящей от армии викингов, но все же ей нужно определиться, что с ней делать. Уже прошла неделя с тех пор, как она была близка с Этельстаном, и у нее оставалось совсем немного времени, если она хочет, чтобы через девять месяцев ее ребенок был признан отпрыском Этельреда. Она должна найти возможность оказаться в постели короля.